Любимый грешник

Бейра запечатала ртом губы Донии.

Дония боролась, в то время как лед скользил вниз по ее горлу, разрывая его и наполняя легкие. Она увидела, как Сет бросился к Бейре, сжимая в руках ржавый железный крест. С удивительной для смертного силой — особенно для раненого — он воткнул его в шею Бейры.

Бейра отпустила Донию и с пронзительным криком отбросила от себя Сета, который от удара врезался в стену.

— Неужели ты думаешь, что меня можно убить этой безделушкой? — Спросила Бейра, подойдя к нему с видом хозяйки положения.

Она вонзила пальцы в кожу на его животе и, ухватившись за ребра, рывком подняла его на ноги.

Сет закричал, снова и снова, и от этих ужасных звуков Донию бросило в дрожь. Но она никак не могла помочь ему, она даже не могла поднять голову с пола.

Эйслинн услышала крики Сета, как только вошла. Когда она увидела Бейру, которая держала Сета, погрузив пальцы внутрь его живота, ей пришлось схватиться за руку Кинана, чтобы не упасть.

Посреди комнаты на полу, скрючившись в неуклюжей позе, неподвижно лежала Дония, ее губы блестели от осколков льда, что напомнило Эйслинн случившееся с рябинником. Не было времени проверять, как она, когда руки Бейры исследовали внутренности Сета.

Кинан продолжал идти внутрь комнаты, таща за собой Эйслинн мимо всех и вся, к Бейре и Сету.

Как только они подошли к Бейре, Кинан подобрал кусок железного креста, который выпал из ее шеи, и выставил его перед собой, как нож.

— Я все спрашивала себя, когда ты наконец пожалуешь к нам. — Бейра уронила Сета на землю.

Глаза Сета закатились, и он потерял сознание. Он все еще неровно дышал, его грудь поднималась и опускалась рывками.

Бейра выглядела абсолютно бесстрастной, даже несмотря на стекавшую по ее шее кровь. Она подняла руки и выдернула оставшийся кусок металла из шеи. Мельком посмотрев на него, она с отвращением бросила его на пол. Кровь собиралась на полу в лужицы, перемешиваясь с таявшим льдом.

— Все должно было быть по-другому, — голос Кинана был тихим от боли. — Мы можем разрешить наши разногласия, как мы и должны были сделать это давно. Если ты согласишься…

Бейра расхохоталась, вихри холодного воздуха кружились в водовороте, срываясь с ее губ.

— Знаешь ли ты, что в точности именно это сказал твой папочка перед тем, как я убила его?

Она подняла руку и взмахнула ею. Толстая стена льда выросла из пола между Эйслинн и Кинаном, оставляя Сета с Эйслинн, а по другую сторону — Кинана наедине с Бейрой.

— Эйслинн, — позвал Кинан, положив руку на лед.

Она откликнулась на его зов и положила руку с другой стороны стены, повторяя его движения.

Лед зашипел и начал лопаться с хлопками, когда их прикосновение стало медленно растапливать его.

Несколько мгновений Бейра просто наблюдала. Ее лицо перекосилось в гримасе, еще больше исказившись сквозь призму льда. Тем не менее, тон ее голоса был совершенно безоблачным, когда она поинтересовалась у Кинана:

— Как ты думаешь, сколько времени пройдет до того, как появится новый Летний Король?

— Не будет никакого нового Летнего Короля, — зарычал Кинан, потянувшись к ней и схватив ее за руку.

— Ах, ах, сладенький, — она положила руки ему на грудь и оттолкнула Кинана прочь от стены, отделявшей его от Эйслинн.

Лед на груди Кинана таял с такой же скоростью, как и формировался, его одежда постоянно пропитывалась влагой, которая быстро испарялась. Он споткнулся, с трудом устояв на глыбе льда, образовавшейся на полу.

Сет застонал и приоткрыл глаза.

Несколько ведьм вошли в комнату, и, даже не взглянув на них, Бейра приказала:

— Убейте Зимнюю девчонку и смертного.

Они подошли к Донии.

Кинан обернулся к ним.

Как только Кинан отвлекся на ведьм, Бейра схватила его лицо и подула холодом на его глаза. Плотные белые хлопья снега слепили его ресницы. Но и эти хлопья растаяли так же быстро, как появились, и все же на какое-то мгновение Кинан потерял зрение.

Бросив взгляд на Эйслинн, Бейра взмахнула рукой. Длинное тонкое лезвие изо льда выросло в ее вытянутой руке. Она подмигнула Эйслинн и направила лезвие прямо в грудь Кинана.

Он подался вперед, все еще ничего не видя.

В бешенстве Эйслинн вдавила кулаки в ледяную стену, которая начала таять от ее прикосновения так же быстро, как выросла по взмаху руки Бейры.

Эйслинн схватила ее за руки, чтобы не дать ей вновь напасть на Кинана.

Проговорив про себя тепло, Эйслинн подула в лицо Кинана.

Ее дыхание не только согрело его. Ее собственная кожа нагрелась до такой степени, что руки Бейры задымились, пар окружил их, пока вся комната не наполнилась туманом.

Кинан моргнул несколько раз, затем обхватил лицо Бейры.

— Ты права, мама. Пока мы оба живы, ничто не будет таким, как должно быть.

Эйслинн все еще держала Бейру за руки, когда Кинан приблизился к ним настолько, что его губы почти касались губ Бейры. Он выдохнул.

Солнечный свет пролился на Бейру как некая тягучая жидкость. Она боролась, пытаясь отвернуться от него, и потерпела поражение. На месте ее удерживали сияющие руки Кинана, в то время как она давилась солнечным светом. Жар прожигал насквозь горло Бейры, и пар со свистом вырывался из раны на ее шее.

Когда она наконец обмякла в их руках, Кинан отступил, и Эйслинн опустила тело Бейры на пол.

Он пальцем провел по щеке Эйслинн и прошептал:

— Ты намного лучше того, чем я когда-либо мог мечтать.

Кинан переступил через опустевшую телесную оболочку своей матери. Когда-то он надеялся, что они не придут к такому концу и найдут возможность сосуществовать. Но они не смогли этого сделать, и он не сожалел об этом.

Ведьмы стояли тихо, перешептываясь друг с другом. Они не подчинились Бейре, но ее уже не было, чтобы призвать их к порядку.

С бледным от шока и волнения лицом, Эйслинн склонилась над лежащим на мокром полу Сетом, чтобы поднять его.

Одна из ведьм протянула ей кусок ткани и Эйслинн стала молча перевязывать его кровоточащие раны. Он выглядел очень плохо, но один из рябинников уже вызвал лекарей — и фейри, и смертных.

Кинан подошел к все еще неподвижно лежащей Донии. Лекари ей уже не помогут.

Он баюкал ее на руках и плакал.

Дония открыла глаза и увидела Кинана, обнимающего ее.

Первый раз за такое долгое время она, наконец, находилась в его объятиях.

Она откашлялась и заговорила:

— Бейра мертва?

Кинан улыбнулся, и ей показалось, что все ее мечты, которые она так долго гнала от себя, осуществились.

— Да.

— А Сет?

Донии было больно говорить, ее горло было изранено острыми осколками льда, которые ей пришлось проглотить, а потом выплюнуть.

— Ранен, но жив. — Кинан нежно погладил ее лицо, так, будто она была чем-то хрупким и очень ценным для него. Слезы катились по его лицу, капая на лицо Донии и растапливая лед, который все еще был на ней. — Я думал, что потерял тебя. Я думал, что мы опоздали.

— Это уже неважно. У тебя теперь есть твоя королева.

Вопреки своим словам Дония прижала лицо к ладони Кинана, ощущая наконец такое умиротворение, которого не было в ее жизни десятилетиями.

— У нас все не так, как ты думаешь. — Он подул на ее лицо, растапливая остатки льда Бейры, которые слиплись в ее волосах. — Она с Сетом и называет наши отношения работой, — Кинан тихо засмеялся. — Она будет править со мной, но не станет моей. Когда ты поправишься…

Одна из ведьм опустилась на колено перед ними, перебив Кинана.

— Моя королева, — промолвила она резким скрежещущим голосом. — Ваш посох. — Ведьма протягивала Донии посох Зимней Королевы, хранилище силы Зимнего холода.

Глаза Кинана расширились:

— Нет.

Ведьма улыбнулась почти беззубой улыбкой и повторила:

— Моя королева. Не твоя, Летний Король. Она, — ведьма почтительным жестом указала на Донию, — несет в себе зимний холод. И он растет.

Кинан зарычал на ведьм, сейчас он был совсем не похож на человека.