Любимый грешник

Но ведь не из-за «львят» ее кровь побежала быстрее, не из-за них на ее щеках появился румянец. Это из-за меня. Из-за нас!

«Львята» поставили подносы на стол: здесь были мороженое, пирожные, кофейные коктейли, десерты из местных кондитерских и сладкие безалкогольные напитки на любой вкус. Указывая на деликатесы, они рычали, перебивая друг друга:

— Попробуйте это.

— Нет, это.

— Вот это ей больше понравится!

Наконец, к столу подошел Тэвиш с охранником, чтобы прогнать их:

— Идите-ка отсюда, ребята.

Эйслинн молча наблюдала за ними, потом решительно повернулась к Кинану.

— Итак, давай поговорим об этой твоей маленькой игре. Может, нам удастся найти какой-нибудь выход, который позволит нам обоим нормально жить дальше своими жизнями.

— Теперь ты — моя жизнь, — ответил ей Кинан. — Все это, — он махнул рукой вокруг себя, — все эти фейри, их жизни, все встанет на свои места, когда ты согласишься быть со мной.

Все потеряет смысл, если ее не будет рядом с ним. Если она скажет «нет», все они умрут.

— Ты нужна мне, — прошептал Кинан.

Эйслинн сжала кулаки. Так не пойдет. Как же ей обсуждать с ним то, зачем она сюда пришла, когда он сидит и сияет, как какой-то космический объект? Он не угрожал ей, вообще ничего не делал, только говорил то, что ей, если честно, было приятно слышать.

Разве все так ужасно?Ее прошибала дрожь, когда он вот так смотрел на нее. Все вокруг кричало о том, что он хороший.

Он фейри. Фейри нельзя доверять.

Весь его гарем собрался на танц-поле — те самые девушки, которые когда-то были на ее месте. Теперь они толпились среди других фейри и сами были фейри. Такой жизни ей совсем не хотелось.

— Вряд ли такой ответ может чем-то помочь, — сказала Эйслинн, глубоко вздохнув. — Ты мне не нравишься. Я не хочу тебя. И не люблю. С чего ты вообще взял, что у тебя есть повод, чтобы… — Она замолчала, пытаясь подобрать подходящие слова, но они никак не хотели находиться.

— Ухаживать за тобой? — Предложил свой вариант Кинан с улыбкой.

— Да как угодно. — Аромат цветов, который Эйслинн ощущала вокруг себя, кружил голову. Собравшись с мыслями, она начала сначала: — Я не понимаю, зачем ты это делаешь.

— Все уже сделано, — проговорил Кинан и потянулся к ней.

— Не смей, — остановила его Эйслинн, отстраняясь.

Он откинулся на спинку своего стула. Синие огни клуба придавали ему еще более нечеловеческий вид.

— Что, если я скажу тебе, — начал Кинан, — что ты — ключ, Грааль, книга, единственное, что может спасти меня? Если скажу, что ты нужна мне, чтобы победить того, кто замораживает землю? Что твое согласие спасет мир — всех этих фейри и твоих смертных? Тогда ты согласишься принять меня?

Эйслинн уставилась на него. Вот оно — то, что они от нее скрывали.

— Значит, в этом все дело?

— Может быть.

Он встал и медленно обошел вокруг стола, давая Эйслинн время превратить стул, на котором она сидела, в своеобразную преграду между ними, но Эйслинн не пошевелилась.

— Есть только один способ узнать это. — Кинан остановился так близко, что ей пришлось бы оттолкнуть его, чтобы встать. — Ты должна сделать выбор — остаться со мной.

Ей вдруг захотелось сбежать.

— Я не хочу становиться одной из них, — сказала Эйслинн и ткнула пальцем в толпу Летних девушек. — Или такой ледышкой, как Дония.

— Выходит, Дония тебе рассказала, — кивнул он, как будто это было само собой разумеющимся.

— Об этой маленькой подробности, которую ты упустил? Да уж, рассказала. — Эйслинн старалась говорить спокойно, будто альтернатива пополнить его гарем или стать замороженной фейри была вполне нормальным фактом. — Слушай, я не желаю становиться одной из твоих игрушек и не хочу быть такой, как Дония.

— Не думаю, что ты станешь тем или иным, — возразил Кинан. — Я уже говорил тебе. Я хочу, чтобы ты выбрала быть со мной. — Он поднял ее на ноги, но не отступил, оставаясь слишком близко к ней. — Если ты — та самая…

— Мне это по-прежнему неинтересно.

Его вид вдруг стал уставшим, несчастным. Именно так себя сейчас чувствовала сама Эйслинн.

— Эйслинн, если ты — тот самый ключ, который мне нужен, и если ты отвернешься от меня, мир будет становиться все холоднее и холоднее, пока летние фейри, включая теперь и тебя, не умрут, а смертные не начнут голодать. — В его глазах, словно в глазах какого-то животного, отражались огни клуба. — Я не могу позволить этому случиться.

Какое- то мгновение Эйслинн стояла, не зная, что ответить. Дония ошиблась: она не могла говорить с ним, не могла пытаться вразумить его. Кинан был непреклонен.

— Мне нужно, чтобы ты поняла. — Его тон был пугающим, как рычание хищника в темноте, предупреждающего об опасности. А затем он добавил отчаявшимся голосом: — Неужели ты не можешь хотя бы попытаться?

И Эйслинн почувствовала, как кивает, соглашаясь попытаться, отчаянно желая покончить с его несчастьями.

Сосредоточься. Она не за этим пришла сюда. Эйслинн схватилась за край стола так, что пальцам стало больно.

Видеть его, знать, кем он был в действительности, понимать, каким на самом деле является тот мир, который он ей предлагал, — все это не облегчало ее задачу. Сопротивляться. Эйслинн и не предполагала, что все будет именно так: ужас, который вызывали в ней все эти создания, должен был сделать ее сильнее, решительнее. Но он смотрел на нее с такой мольбой в глазах, что все, о чем она могла думать, — как дать ему то, чего он хотел, сделать все, только бы тот солнечный свет снова озарил ее.

Эйслинн попыталась сосредоточиться на том, какие фейри ужасные, думать обо всех тех жестокостях, которые она видела.

— Твои фейри не так много значат для меня, — нарушила Эйслинн затянувшееся молчание, — чтобы я отказалась от своей жизни.

Кинан молчал.

— Я видела их. Неужели ты не понимаешь?! Я видела тех, кто сейчас здесь. — Она заговорила тише. — Видела, как они лапают девушек, слышала, что они говорили. Видела, как они щипаются, толкаются, насмехаются друг над другом. Даже хуже: я видела, как они смеются над нами. Всю свою жизнь, каждый день я видела твоих людей. И я не вижу ничего, что стоило бы спасать.

— Если ты примешь меня, ты будешь править ими, будешь Летней Королевой. Они будут подчиняться тебе так же, как мне.

Его глаза умоляли, в них не было ни капли хитрости, только отчаяние.

Эйслинн подняла голову выше.

— Судя по тому, как они ведут себя, не очень-то они подчиняются. Разве что ты ничего не имеешь против их действий.

— Моих сил хватало только на то, чтобы верить в их лучшие стороны и заставить прислушаться ко мне. Если ты будешь править ими, ты сможешь все изменить. Мы так много сможем сделать вместе! Мы сможем спасти их. — Кинан широким жестом указал на танцующих фейри. — Если я не стану настоящим королем, эти фейри умрут. Смертные в твоем городе тоже погибнут. Они уже умирают. И у тебя будет возможность увидеть собственными глазами, как это случится.

Эйслинн почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она знала, что Кинан это видит, но ей было наплевать.

— Должен быть другой путь. Я не хочу этого. Я не стану одной из Летних девушек.

— Станешь, — печально сказал Кинан. — Станешь, если не выберешь меня. Все просто. Честно говоря, даже смешно, как быстро все происходит.

— А если я не этот твой Грааль? Я проведу вечность, как Дония? — Эйслинн оттолкнула его. — Как это вообще может быть нормальным?! Она страдает, ей больно. Я видела это.

Когда Эйслинн упомянула Донию, Кинан вздрогнул, как от удара, и отвел взгляд. Эйслинн замерла. Может, он и получит большую выгоду от происходящего, но от боли, отразившейся на его лице, все это стало неважным.

— Просто пообещай мне, что подумаешь об этом, пожалуйста. — Он наклонился к ней и прошептал: — Я подожду. Просто скажи, что ты поразмыслишь над этим. Ты нужнамне.

— А ты не можешь найти какой-нибудь другой способ? — Спросила Эйслинн, хотя уже знала ответ, знала, что никакого другого способа не существует. — Я не хочу быть твоей королевой. И тебяне хочу. Есть кое-кто, кого я…