Страница 3 из 59
Не смотри прямо на невидимых фейри, правило № 3. Эйслинн снова взглянула на полку перед собой так спокойно, как будто просто осматривалась в магазине.
— У меня назначена встреча с несколькими людьми за чашечкой кофе, — мальчик-фейри приблизился. — Хочешь присоединиться?
— Нет, — она боком отступила подальше от него. Сглотнула, но это не помогло. Во рту было сухо от страха и искушения, которые она ощущала в этот момент.
Он последовал за ней:
— В другой вечер.
Это не было похоже на вопрос, нисколько. Эйслинн покачала головой:
— Определенно, нет.
— У нее всегда был иммунитет к твоим чарам, Кинан, — проговорила с улицы бледная девушка. Ее голос был мелодичным, но в нем чувствовались резкие нотки. — Умница.
Эйслинн не ответила: бледная девушка не была видимой. Не отвечай невидимым фейри, правило № 2.
Он тоже не ответил ей, даже не взглянул в ее сторону.
— Могу я написать тебе? По электронной почте? Или еще как-нибудь?
— Нет. — Ее голос был грубым. Во рту было сухо. Она снова сглотнула, язык прилип к небу и издавал щелкающие звуки, когда она пыталась заговорить. — Меня это совершенно не интересует.
Вообще- то ее это очень интересовало.
Она ненавидела себя за это, но чем ближе к ней он стоял, тем больше она хотела ответить да, да, пожалуйста, дана все, что ему только хотелось. Но она не сказала. Не могла.
Он вытащил листок бумаги из кармана и что-то нацарапал на нем.
— Это мой адрес. Если ты передумаешь…
— Не передумаю. — Она взяла листок, стараясь унять дрожь в пальцах, опасаясь, что если прикоснется к нему, все станет еще хуже, и засунула в карман.
Пассивное сопротивление. Именно это посоветовала бы бабушка. Просто пройди через это и уходи.
Эдди наблюдал за ней. Бледная девушка тоже.
Мальчик- фейри наклонился к ней и прошептал:
— Мне действительно хочется познакомиться с тобой, — он понюхал ее, как будто на самом деле был каким-то животным, не более чем просто похожим на человека. — Честно слово.
И тут было правило № 1: никогда не привлекай внимание фейри. Она почти бросила попытки держаться подальше от него от своего необъяснимого желания сдаться в его руки. Она застыла в дверном проеме, когда бледная девушка прошептала:
— Беги, пока можешь.
Кинан смотрел, как Эйслинн уходит. Она хотела побежать, но не побежала. Он чувствовал это, чувствовал ее страх, как бьющееся сердце побежденного животного. Смертные обычно не убегали от него, особенно девушки: только одна сделала это за все те годы, что он играл в свои игры.
Это девушка была напугана. Ее и так бледная кожа побелела еще больше, когда он обратился к ней, делая ее похожей на видение в рамке прямых иссиня-черных волос. Утонченной. Это придавало ей какую-то уязвимость, доступность. А может, такое впечатление производила ее миниатюрность. Он представил себе, что если бы она встала рядом с ним, ее голова была бы прямо под его подбородком, и он смог бы целиком укрыть ее полами своего пальто. Идеально.
Правда, она явно нуждалась в некотором руководстве по поводу одежды — нужно заменить повседневное барахло, которое она, судя по всему, предпочитала, добавить немного драгоценностей — к сожалению, все это было невозможно в ближайшем будущем. Ну, по крайней мере, у нее были длинные волосы.
Она была как глоток свежего воздуха, удивляя тем, что контролировала свои эмоции. Большинство выбранных им девушек были такими пылкими, такими изменчивыми. Когда-то он думал, что пламенная страсть — замечательная черта для Летней Королевы. Это имело смысл.
Дония прервала его мысли:
— Не думаю, что ты ей нравишься.
— И что с того?
Дония скривила синие губы — единственное пятно цвета на ее холодном белом лице.
Он знал ее и мог видеть доказательства произошедших с ней перемен — светлые волосы стали белыми, цвета снежной бури, эта бледность придавала ее губам синеватый оттенок, но она была все так же прекрасна, как в тот день, когда приняла силу в качестве Зимней. Прекрасная, но не моя. Зато Эйслинн будет моей.
— Кинан, — сказала Дония, и облако замерзшего воздуха выскользнуло вместе с ее голосом, — ты ей не нравишься.
— Понравлюсь. — Он шагнул на улицу и сбросил иллюзию. Затем сказал слова, которые погубили судьбы многих смертных девушек: — Она снилась мне. Она — единственная.
И с этими словами способность Эйслинн умереть начала таять. Пока она не станет Зимней, она принадлежит ему — и в горе, и в радости.
Глава 2
Sleagh Maith, или Хорошие Люди,
ничего земного не боятся так,
как Холодного Железа.
«Тайный народ» (1893)
Роберт Кирк и Эндрю Лэнг
Эйслинн была настолько поражена тем, что фейри подошел к ней, что не могла сейчас идти домой. Пока все казалось спокойным, бабушка не накладывала на нее строгих ограничений, но если бы бабуля заподозрила что-то неладное, ее мягкость исчезла бы без следа. И если Эйслинн могла, она старалась не пробуждать в бабушке подозрений, поэтому сейчас она должна была успокоить свои нервы.
А она действительно нервничала больше, чем за все эти годы, — она почти бежала, привлекая внимание фейри. Некоторые из них сразу последовали за ней, пока один волкоподобный фейри не рыкнул на них, и они бросили эту затею — все, кроме одной. Она бежала за Эйслинн на четырех лапах до Третьей улицы. Ее кристальный мех звенел устрашающе мелодично, как будто этот звук должен был усыпить бдительность услышавшего его и заставить доверять ей.
Эйслинн замедлила шаг в надежде, что «волчица» перестанет преследовать ее и эта звенящая песня наконец прекратится. Не тут-то было.
Она сосредоточилась на стуке своих подошв по асфальту, на шуме проезжающих мимо машин, на звучащей где-то музыке с сильными басами — на чем угодно, только не на этой звенящей песне. Она повернула за угол на Крофтер, и красная неоновая вывеска «Вороньего гнезда» отразилась на меху фейри, высветив ее темно-красные глаза. Как и весь центр Хантсдейла, здание, приютившее эту забегаловку, красноречиво говорило о том, в каком запущенном состоянии находился город. Фасады, имевшие когда-то вполне привлекательный вид, сейчас носили отпечатки прошедших лет и разрушений. Низкорослый сорняк пробивался прямо сквозь разбитые тротуарные плитки и стены полузаброшенных построек. По пути к забегаловке и всеми забытой железнодорожной станции она проходила мимо людей, которые — и им не нужна была особая причина для этого — искали что-нибудь, что могло бы затуманить их разум. Она не собиралась пополнять их ряды и не завидовала их временному бегству в такие привлекательные «химические» миры.
Несколько знакомых девушек помахали ей, но не подошли поговорить. Эйслинн могла кивать головой, приветствуя их, поскольку шла уже с нормальной скоростью.
Почти пришла.
Один из друзей Сета, Гленн, зашагал в ее сторону. На его лице было так много всяких цепочек и сережек, что ей пришлось бы прикоснуться к каждой, чтобы сосчитать их. За ее спиной кружила «волчица», подходя все ближе и ближе, острый запах ее меха становился все более удушливым.
— Передай Сету, что привезли колонки, — начал Гленн.
«Волчица», все еще на четырех лапах, толкнула Эйслинн головой. Эйслинн пошатнулась и ухватилась за руку Гленна, чтобы не упасть. Он подался вперед, когда она отпустила его:
— Ты в порядке?
— Наверное, бежала слишком быстро, — улыбнулась она через силу, стараясь выглядеть так, будто устала от быстрого бега, — ну, чтобы согреться.
— Понятно, — он посмотрел на нее знакомым взглядом: он явно не верил ни единому слову.
Она отошла от него, спеша поскорее добраться до дома Сета. В этот момент дверь «Вороньего гнезда» открылась, выпуская на улицу грохот какой-то кошмарной музыки. Скорость ритма бьющих по перепонкам барабанов была даже выше скорости стука ее испуганного сердца.