Неприкасаемая (ЛП)

Они были близки к тому, чтобы найти брата. Мёрдок чувствовал это. Да, в семье Росов всё определённо начало вставать на свои места.

Но между ним и Даниэлой… Даже если они находили способы доставлять друг другу удовольствие, Мёрдок постоянно мучился, глядя на её нежную кожу. Он никогда не был тем, кто открыто проявляет свои чувства, никогда прежде не ощущал ничего, вроде романтической привязанности. Сейчас же он часто ловил себя на том, что просто хочет погладить её по щёке или дотронуться ладонью до её руки.

Или поцеловать её — Господи, как сильно ему этого хотелось.

Она тоже испытывала сильное желание. Он часто замечал, как она мечтательно смотрит на его губы и в то же время проводит кончиками пальцев по своим собственным.

Иногда он необоснованно считал, что судьба наказывала его за его предыдущие грехи. Никогда не дотрагиваться до неё, всегда желать этого — и знать, что это никогда не будет возможно.

Если «кто не рискует, тот не пьет шампанского», то верно и обратное. Мёрдок имел в виду именно это, когда сказал, что сделал бы всё что угодно, чтобы получить её, — всё, кроме того, что подвергло бы её опасности. Ему нужны были ворота, которые можно взять приступом, враг, чтобы сражаться и побеждать. Вместо этого он не мог сделать ничего, кроме как желать то, что у него уже и так было…

Дани только что поранила указательный палец. Кровь обильно хлынула, и из-за её запаха он сжал кулаки. Никогда не смогу попробовать, хотя думаю об этом всё больше.

Время от времени она замечала, как его взгляд останавливался на алебастровой коже её шеи, но всё ещё оставалась с ним. А значит, она верила, что он не причинит ей вреда.

Его глаза задержались на маленькой темно-красной капельке. С каждым днём он всё чаще задавался вопросом, как долго сможет сам себе доверять.

— Никс, это правда ты? — закричала Дани. Когда зазвонил телефон, она ожидала услышать Мёрдока или даже снова Мист.

— В телефонной оболочке, — ответила прорицательница.

— Я постоянно звонила тебе!

— Значит, я, должно быть, не хотела говорить с тобой.

Дани сморщила губки.

— Чем занимаешься?

— Просто дрожу с тех самых пор, когда ты так холодно обошлась с нами — б-р-р-р! Кто-нибудь, остановите меня! Как вампир? Слишком горяч, чтобы держать в руках? Потому что я могла бы делать это весь день!

— Ха-ха! — сегодня Никс дурачилась. Что, к сожалению, означало, что она будет невнимательна и рассеянна. — Я не обходилась с вами холодно. Ты знаешь, почему мне нужно было уйти.

— Знаю? Полагаю, я забыла. Мысленно отметим: перестать говорить людям, что Дани исчезла. Прекратить намекать богам, чтобы наказали её.

Дани вздохнула. Никс могла быть невероятно полезной. И невероятно раздражающей.

— Что там за шум?

— Твоя комната. Никто не знает, как отключить холодильник.

Дани сглотнула.

— Почему вы хотите его отключить?

Весь мой лёд!

— А что, Солофлекс и кошачий туалет всё ещё нужны тебе?

— Вы ведёте себя так, будто я никогда не вернусь.

— А ты вернёшься? — спросила Никс.

— Ты мне скажи, прорицательница, — ответила Дани, но её прервали. Телефон Никс не унимался.

— Кто это тебе всё время названивает?

— Не один и тот же человек. А все разные. Каждому нужен кусочек Никс, — ответила она, в её голосе Дани уловила нотки усталости. — Позволь, я заблокирую их. Так. Кстати, о звонках: Мист сказала, что несколько раз пыталась связаться с тобой.

Дани не брала трубку.

— Слушай, я знаю, что она скажет мне: что я, скорее всего, не удержу Мёрдока от измены и что долго мы с ним не продержимся.

Напряжение нарастало… А время шло…

Не став спорить и переубеждать её, Никс лишь издала неопределённый звук.

— В любом случае, как там Мист? — спросила Дани.

— Ещё более невыносимо восхитительная, с внутренним светом женщины, которую сильно любят, — ответила Никс. — Замужняя жизнь ей подошла.

Я тоже хочу, чтобы меня любили. Убила бы за это. Вместо этого Дани жила во всё более ненадёжной ситуации: пока она пыталась строить жизнь с Мёрдоком, ей постоянно приходилось сдерживаться. Это как строить дом из гнилого дерева на пороховой бочке.

И Мёрдок никогда не упоминал о свадьбе.

— Не забывай о Кэдрин Бессердечной, — добавила Никс. — Себастьян сделал из неё влюблённую малышку Кэд. Итак, Кэдрин и Мист — капризные дерзкие девчонки, связавшиеся с вампирами. Совсем как ты, Дани. Они с гордостью носят отметины от укусов, хвастаясь всем, сколько оргазмов испытали, пока вампиры кусали их.

— Оргазм от укусов?

Великолепно, ещё одна вещь, о которой можно пофантазировать с Мёрдоком.

— И им нравится?

— Уверена, что да! Ковен не находит в укусах ничего интересного. Но Себастьян использовал Ключ Трейна, чтобы перенести сестёр Кэд из прошлого в будущее и сохранить Кэд жизнь. А Николай попытался пожертвовать своей жизнью ради Мист. Не то, чтобы она в этом особо нуждалась. Так что некоторые Валькирии прекратили строить планы по убийству братьев. Хотя Мёрдок и Конрад до сих пор под сомнением, — блестяще заключила она.

— Конрад? Я знала, что он жив! — воскликнула Дани. — Слухи оказались правдой? Он стал Падшим? Они когда-нибудь найдут его?

— Он жив. Не знаю, Падший ли он. И да, в конечном счёте братья свяжутся с ним. Знаешь, я даже помогала Николаю.

И только Николаю. Никс отказалась встречаться с Мёрдоком и Себастьяном.

— Я знаю. Мёрдок продолжает информировать меня обо всём.

— Правда? Он сказал, что Богиня Невозможности подарила Себастьяну ещё один поворот Ключа Трейна? Так что он смог вернуться в прошлое и перенести сестёр и всю их семью? Очевидно, Риора без ума от этого сексуального учёного.

Этого Мёрдок не сказал. Но почему? Это ведь потрясающе! Вместо того чтобы ответить Никс, Дани спросила:

— Почему ты вмешалась? Ты ведь на самом деле не любишь вампиров.

— Как ты можешь так говорить? — с возмущением в голосе сказала Никс. — Я никогда в своей жизни ни во что не вмешивалась.

Дани чуть не поперхнулась от смеха.

— Ты даже побывала в Доме Ведьм, чтобы Николай, вампир, смог купить мистические товары.

Если Конрад и правда стал Падшим, братья планировали захватить его, чтобы удержать от последующих убийств. Первой покупкой Николая стали неломающиеся наручники, которые предотвращали перемещение заключённого.

— Золото получили торгаши, продавшие ему товар, — возразила Никс, — я лишь организовала сделку. По-твоему, я бы скорее отказалась помочь? Х-м-м. Ты кажешься раздражённой. Обычно, когда я говорю с Валькирией, у которой есть постоянный любовник, она чирикает, как птичка.

— Держу пари, Валькирии, о которых ты говоришь, могут прикасаться к коже своих мужчин.

— И это единственная проблема в раю? Расскажи Никси, расскажи. Ты же знаешь, я всё равно забуду.

— Думаю, что он… избегает меня. Ночь за ночью он проводит вне дома, занимаясь поисками Конрада. И сегодня его нет.

— Думаешь, он бы так же убегал по ночам, будь у него возможность дотронуться до тебя?

— Думаю, нет. Эта ситуация мучает его.

Потому что мучает меня.

— Я подумала о Марикетте Долгожданной, — сказала Никс. — Она наконец-то начала собираться с силами. Лет через пятьдесят она сможет тебе помочь.

— Правда?

Марикетта считалась самой могущественной из всех ведьм, когда-либо рождённых в Доме Ведьм.

— Я ждала этого момента с тех пор, как она родилась!

Никто в Ллоре не знал, как долго придётся ждать, пока Марикетта не достигнет полной мощи, это могло занять от года до тысячелетий.

— Марикетта принимает заявки, условные, конечно. Ты могла бы записаться в список ожидающих.

Дани могла, и, пока не пришло время, возможно, другая, менее могущественная ведьма могла бы усыпить их с Мёрдоком, погрузив в долгий сон, как Одина и Фрейю. Проснувшись, Дани и Мёрдок уже смогли бы быть вместе.

Но она почти не хотела говорить Мёрдоку об этой идее. Пятьдесят лет всё ещё были для него значительным промежутком времени. Кроме того, точно ничего нельзя было сказать.