Врата Валгаллы

– ...Пламме, Лехвист, Джонас, Деверо – к Черным Шельмам, – неуловимым щелчком по деке узловатые пальцы зафиксировали назначение.

Подобрав вещички, поименованные пилоты протопали к столу. Со скамьи комэсков поднялся рослый, плохо побритый парень с воспаленными глазами.

– Удачи, – вполголоса пожелал кадровик.

Комэск молча кивнул. По пилотам, поступающим в его распоряжение, только взглядом мазнул. И взгляд этот Джонасу ох как не понравился. Угрюмый, и обращен внутрь себя. Световое перо прыгало в его пальцах, пока командир ставил подпись. Эстергази? Джонас хотел присвистнуть, но сдержался. Военному министру – сын? И внук героя гражданской войны? С одной стороны, это утешало: начальство обычно склонно беречь детей крупных шишек. С другой... была масса подводных течений в верхах, и он бы с ходу не сказал, в каких отношениях состоит породистое семейство Эреншельдов с Эстергази, у которых все – поперек генеральных линий, и все каким-то образом – вверх. Опять же Джонас никогда не видел человека, доведенного до такой степени изнеможения. Провожая пилотов в отведенный эскадрилье жилой отсек, Эстергази шагал так размашисто, что казалось, он просто боится рухнуть плашмя.

Более всего Джонас боялся угодить во власть героического дурака с благородным безумием во взоре: такие не берегут ни себя, ни других. Героическое безумие, однако, свойственно молодости, а комэск Эстергази юнцом не выглядел. Джонас даже, помнится, удивился, что у моложавого министра такой взрослый парень. Судя по тому, как вылеплено лицо – лет тридцать пять, не меньше.

Кубрик дохнул спертым теплом, как растопыренной ладонью в лицо ударил. Вентиляция и охлаждение – явно недостаточные. Объем помещения не рассчитан на физиологические нормы двенадцати человек. А Джона-су он показался еще и непривычно тихим. На одной стене глянцевый плакат, изображающий пухлый подкрашенный рот и смоляную прядь через него наискосок. На другой в объединяющей рамке светились четыре голографических снимка. Четыре донельзя героических юных лица. Джонас нервно переморгнул, сообразив, что именно означает эта выставка. Ожидая дальнейших распоряжений, вновь прибывшие опустили сумки к ногам.

– Бента, – отрывисто сказал комэск, тяжело опершись о края верхних полок, – примешь Синее звено. Возьмешь Пламме, Деверо, Лехвиста. Джонас пойдет в Красное вместо тебя.

– Слушаюсь, командир.

Темнобровый, очень молодой пилот упруго поднялся со своей койки, указал избранной троице на свободные места и деловито принялся собирать вещи для переезда в противоположный угол: темный и какой-то пустой.

Впрочем – не совсем пустой. Посреди свободной нижней койки обнаружился здоровенный полосатый кот с коротким хвостом. Новый Синий звеньевой, перемещаясь, невзначай потревожил его, кот сел, посмотрел на всех осуждающе, задрал морду и утробно, мучительно взвыл. Комэска передернуло.

– Дело не в контрасексе, командир, – вполголоса сказали с верхней койки. – По Улле он...

– Знаю! Магне... эй!

С койки над командирской свесилась рыжая голова.

– Съер?

– Возглавишь пару вместо Бенты.

– Оу! – парень был явно обрадован. – Поохотимся!

– ... Джонаса возьмешь ведомым.

– Ведомым?! – не выдержал вновь прибывший. – Я в два раза старше... командир! Я демобилизовался в чине коммандера! Я полный срок отслужил на этом корыте. Ну. или на другом, но в точности похожем.

– Боевого опыта у вас нет! – отрезал командир. – Вале! Начиная со следующего вылета летаешь моим ведомым.

– А занимайте нижнюю койку... эээ... Джонас, – великодушно предложил сверху рыжий. – Мне-то все равно.

– Я нужен? – комэск окинул кубрик взглядом, который, похоже, ничего не видел. – Эно, Бента, если понадоблюсь – я в тактическом.

Джонас сел на освободившуюся койку, разбирая вещи и приглядываясь. Внутри была паскудная тянущая пустота, не имеющая никакого отношения к голоду. Молодежь вела себя сдержанно, переговариваясь вполголоса, как люди, поневоле привыкшие ценить тишину. Бента Вангелис в «том углу» что-то объяснял вновь прибывшим про «командный спорт». Кот, помаявшись по кубрику без видимой цели, занял наконец пустую койку командира. Время шло, ничего не менялось.

Белобрысый хлюпик, повышенный до командирского ведомого, отлучившись ненадолго – Джонас решил было, что в туалет – вернулся быстрым шагом и, опершись о койку Далена, озабоченно сказал:

– Магне, надо что-то делать! Так ведь и сидит, оцифровал запись, уставился в монитор не моргая и на сотый раз гоняет за себя, за Улле и за каждого Синего. Ищет решение задачи. Спасибо хоть выбрал полет без подвижности. Не знаю, что думаешь ты, а мне – страшно.

Говорилось тихо, но так, что Джонас слышал: на правах пилота Красного звена. И то, что он слышал, нравилось ему все меньше. Мало ему мальчишек, кровь из носу блюдущих «кодекс мужика», нижайшего статуса в звене, так еще и командир, впавший в характерный псих.

Рыжий соскользнул с койки, ловко опершись на предплечья.

– А Содди при жизни этаким орлом-молодцом не смотрел, – задумчиво молвил он. – Подправили они там, в кадрах. Пошли, что ли, силком вытаскивать?

– Девку ему помять надо, – резко сказал Джонас. – Нашлась бы тут какая повариха, засиял бы ваш комэск, как начищенный.

Вале вспыхнул гневным румянцем до самых корней волос, но промолчал, выжидательно глядя на Далена. Видимо, тот обладал более высоким статусом в стае и правом говорить вперед. Джонас также заметил, как навострили уши остальные звенья.

– Мысль пошлая, – наконец сказал Дален. -...но здравая. Я бы даже признал ее пригодной к исполнению. Едва ли только кто соблазнится нашей киберкухней. Где ее возьмешь, девку-то? А жаль – к слову.

– Серьезно, мужики, – со своего места высунул голову Серый звеньевой, – почему командиру еще костей не мыли? Кто-нибудь видел его женщину? Магне, а?

– Он не женат, точно. Бента, ты рядом был, снимков на считаке не видел ли?

Вангелис мотнул головой: то ли не видел, то ли – не мешайте. А вот звено его явно более расположено было сплетен набираться, чем в дело вникать.

– При всем уважении, Магне, не думаю, что она у него одна.

– А взять да и спросить – слабо?

Эно хмыкнул.

– Про первый сексуальный опыт Императора уже спросили. Помнишь?

Магне ухмыльнулся во весь рот.

– Как не помнить. Достопамятная история про то, как старший курс утек по бабам через окно туалета.

– Я это окно проверял, кстати, – вставил Йодль. – Забито насмерть. Как и все до пятого этажа включительно по стояку.

Тимоти Шервуд трясся от хохота, буквально валясь набок. Джонасу в смешливости эскадрильи почудилось нечто нервическое.

– Мы ушищи-то развесили, губищи раскатали! А история кончилась тем, что Его Величество взять не захотели во избежание так сказать... скандалов и прочих рисков. А Величество уперся рогом: дескать, если он не пойдет, то и никто не пойдет! И урегулирования ради командиру пришлось остаться и тягать на ремнях вернувшихся гуляк.

– Надо думать, – вставил свои пять копеек Джонас, – вдвоем мальчики не скучали?

– Шутка эта, разумеется, и тогда звучала, – холодным голосом заметил Вале. – К слову сказать, намеки подобного рода приводят Императора в неконтролируемое бешенство.

– Только Императора? – поспешил уточнить Джонас. Белобрысый был, видимо, задет, и следовало воспользоваться случаем, чтобы указать ему место.

– Император за такие шутки дает, извините, в рыло, – ответил он. – Едва ли это сойдет за присвоение рыцарского звания, Джонас.

Танно Риккен на своей верхней койке буквально рыдал, зарывшись лицом в подушку.

– Это было самое лучшее во всей байке, – согласился Йодль, посмотрев на него. Сам он сидел внизу, рядом со своим ведущим. – Император, молотящий воздух руками и ногами, и наш комэск, удерживающий его на весу. Дескать, сир, никто же не осмелится дать вам сдачи!

Шервуд вытер слезы смеха с красного лица.

– Мы поздно поняли, что история-то оказалась про то, «как мне удалось убедительно проиграть Киру в пространственные шахматы». Бог ты мой, как это было преподнесено!