Страница 10 из 74
Вакуум. Пространство. Космос. Хаос. Материал, из которого Бог создал мир и человека в нем – по своему образу и подобию задолго до того, как его творение осознало, что труд, в сущности, незавершен. Потому что Творец, кто бы он ни был, явно не предполагал, что человек пожелает странствовать по гиперпространству, и более того – проводить в нем продолжительное время. Мигрень и сосудистые явления, особенно резь в глазах, были хорошо знакомы любому, кто пользовался услугами скачка, в том числе – внутрисистемного. На гражданских линиях эту проблему решали медикаментозно. Военные считали ее несущественной и предоставляли личному составу преодолевать ее по своему усмотрению, исключая, разумеется, наркотические вещества. Рубен предпочитал терпеть. В самом деле, вовсе не исключено, что однажды он будет нуждаться в сильнодействующих препаратах. И эффективность их будет тем выше, чем менее приученным окажется организм.
Заняв место у герметичной двери и прислонясь спиной к стене отсека, сотрясаемой привычной нутряной вибрацией, Рубен сунул в ухо «ракушку» и прикрыл глаза. Мелкий самообман: организму все равно, что раскалывает голову – смена количества измерений или «Полет валькирий». Вагнер к числу его любимых композиторов не принадлежал никогда. С немалой долей самоиронии воспринимая себя хорошим мальчиком из приличной семьи, Рубен держал «Золото Рейна» для целей вроде этой, следовать душой за музыкальным настроением оперы ему не удавалось. В данном случае это было даже хорошо. Из-под опущенных ресниц достаточно удобно наблюдать за эскадрильей, оценивая своих людей. Ибо независимость его была только кажущейся.
Не свободная охота, но хладнокровный расчет: в кратчайшее время навести на противника как можно больше пушек, не подставить эскадрилью под удар, удержать ее вместе, не позволяя разбиться на мелкие стычки, пока на то нет особого разрешения. Иногда Рубен даже чуточку сожалел, что в собственные свои энсинские времена, проходя обязательную службу в боевых частях, когда кадровая служба сортировала: негодных – в мусор, способных командовать – в флотскую адъюнктуру, а прочих счастливчиков – просто летать, угодил в показательную верхушку. Хотя разве могло быть иначе? Долг человека перед именем... К тому же он был их тех, кто – мог. Положение обязывало.
Не отдельные искорки жизни, но созвездие, объединенное одной боевой задачей и единой волей. Не абстрактные фигурки поддержки, которыми он мог распоряжаться и жертвовать по своему усмотрению на мониторе тактического дисплея, защищая курсовые работы. Потеря каждого будет его личной потерей. Сейчас, будучи военной косточкой в десятке поколений, Рубен это просто знал. Осознание печенкой придет позже. И это тоже было ему известно. Другое дело, пока – чисто теоретически. Поколению отца удалось обойтись без войны.
Не он, их командир, а жребий и рекомендации преподавателей Академии, да еще в некоторой степени протекции и взятки собрали вместе эти двенадцать человек. Ибо едва ли для кого станет неожиданностью внимание командования именно к этой эскадрилье и скорое повышение именно этого комэска. Рубен не утверждал состав Шельм, как был бы, по идее, должен: просто не успел. Ему буквально сунули в руки командирский считыватель с комплектом индивидуальных досье, ни на что большее просто не хватало времени. Только подпись поставить. Чрезвычайная ситуация, вынуждавшая его играть с теми картами, какие были сданы. Имей Рубен хоть день в запасе, непременно перетащил бы к себе пару ребят от Банши, да и у Драконов Зари был пилот, каковому, по твердому убеждению комэска, Шельмы могли предложить кое-что получше. Всего один день, с толком употребленный на интриги, вранье, хвастовство и подкуп, и Шельмы вступили бы на «Фреки» командой мечты. Харальд наверняка знал заранее... Вспомнив, как был потрачен этот день, Рубен от всей души махнул рукой на сожаления. Река жизни течет, сама избирая себе русло. Вопреки тревожной ноте в отцовском голосе, все еще хотелось верить в недоразумение, которое разрешится скоро и – само собой.
Свет в отсеке был тусклым, стены – металлическими и голыми, очищенный воздух, которым дышали двенадцать человек – уже изрядно спертым. Плюс свои три «же» при взлете они получили. Скачок транспортника за пределы системы, туда, где базировался «Фреки», при благоприятных условиях должен был занять не более часа. При неблагоприятных... что ж, при неблагоприятных они никогда туда не доберутся. В сущности, комфортабельность гроба заботит лишь живых. А война – она экономит на всем, кроме боеприпасов. И людей. Системы жизнеобеспечения не относятся ни к тому, ни к другому. Рубен снял с пояса считыватель-универсал. Командирский код доступа открыл для него личные файлы. Зеленые строчки побежали по черному экрану. Информация, доступная далее только по вертикали, да вот еще штатному военному психологу «Фреки».
И вот пожалуйста сразу – слабое звено. Иоханнес Вале. Это видно и по линии мягкого розового рта, и по страсти выглядеть не тем, что он есть на самом деле. На самом деле – креветка без панциря. Фиолетовый штамп на челе: «жертва»! Таких, как говорится, и в церкви бьют.
На Зиглинде нет церквей. И нет официальных религий.
Случайное, немыслимое в его эскадрилье существо, первый, кого постарался бы скинуть с рук любой здравомыслящий командир. Учебка – учреждение совершенно безжалостное – перемалывала хрящи, превращая нервы – в струны, а кости – в трубы органа. Таких, как Вале, били жесточе, и – первыми. Ломали, вынуждая уйти, и едва ли что-то изменилось со времени его собственного ученичества. Преподаватели не вмешивались никогда, неявным образом поощряя как индивидуальную агрессивность, так и умение обращаться с нею, в том числе ей противостоять. Академия поставляла Империи качественный товар. Солдат. К счастью, отец и дед предупреждали его – в страшной тайне от Адретт, разумеется: подобным образом дела обстояли в каждом поколении. И далее, в процессе служебного роста изменится разве что форма проверки. Маячившая над головой Рубена грозная тень теперь олицетворяла собою не стоматолога или пластхирурга, но военный трибунал. Со временем стоимость слабины растет. Рубен незаметно сжал кулак.
Теоретические дисциплины оценены на отлично. Практические – в том числе полеты – удовлетворительно едва-едва, хотя сумма налетанных часов почти догоняла его собственную. Разумеется – официальную. Картина, прямо противоположная той, что привык видеть Рубен. Пилоту чаше искренне наплевать на физику, а вот летать он любит. Можно биться об заклад: из всех систем истребителя этот лучше всего знает катапульту. Комэск поймал себя на том, что пролистывает файл с нарастающим раздражением. Слабый пилот – не только первая жертва. Это чья-то незащищенная спина. Отметка «неинициативен» отсекала парню путь стать когда-нибудь командиром хотя бы звена. И едва ли коммуникабелен. Мысленный крест, нарисованный на Вале, становился все жирнее. Какого, спрашивается, черта? Шел бы себе... в инженеры! Тем более родители его из преуспевающих буржуа, испокон веков торгующих оружием для Империи.
И кем нужно быть, чтобы заполучить в графу «сексуальные предпочтения» это восхитительное в своей непосредственности «не определено»? Подобные вещи отлавливались психологом безошибочно, на самых первых курсах. Другое дело, Рубен уже обнаружил за флотскими спецами страсть сводить частные случаи к общим закономерностям. Вольно им было валить все в кучу. Разбираться с индивидуальностями придется ему самому. Для того, чтобы оценить человека, у него есть только физиономистика, да это вот досье. И в том, и в другом для парня – ничего хорошего. Обычных армейских «га» Вале в свой адрес еще наслышится, не хватало ему своего комэска. Впрочем... вот уж это – как летать будет!
А вот с замом откровенно повезло. Улле Рени – совсем другой закваски парень. Черноволосый, остролицый, с челкой. Сидит напротив, чуть слева, закрыв глаза. Правильно, между прочим. Боль – это река, бороться с ней – все равно, что строить запруду. Запрешь русло – и все это скопится в тебе. И ведь рано или поздно прорвет, что характерно. Такое сосредоточенное спокойное выражение на лице, что Рубен не постеснялся бы увидеть его и в зеркале. На досье он бросил только беглый взгляд: оно целиком и полностью подтвердило первое впечатление. И, кстати, по умолчанию – Синий-1.