Страница 23 из 73
С одной стороны, краеугольный камень ее размеренной и основательной жизни, которая наконец наладилась и идет своим чередом. С другой – как же быстро он вырос и оставил ее в одиночестве!
Стоп! Еще не вырос, и сегодняшнее одиночество – не по его вине. Это не тот случай, когда мать скорбно качает головой: мол, естественный ход вещей и грех препятствовать течению жизни. За это вот одиночество можно еще оторвать кое-кому... ну, что получится. Лучше, конечно, голову. А потом – на Дикси!
– Здесь полно таких местечек, – поспешил просветить спутников Кирилл. – Та или иная корпорация начинает проект, а потом, в силу некоторых причин, утрачивает возможность к его продолжению. Или интерес. Нечистоплотность подрядчика, изменение финансовой политики «семьи», смена «дона»... да что угодно, бизнес на Фоморе не отличается стабильностью. Так или иначе, в подобных урбанистических руинах ныне лежит едва ли не треть Фомора. Сносить их дорого, все они кому-то принадлежат. Муниципальные власти здесь стараются дружить со всеми и, уж конечно, ни к чему не могут принудить главу клана.
– А почему нас привезли в эту глушь?
– Глушь? – Кирилл натянуто усмехнулся. – В эту «глушь» на Фоморе пустят не каждого! Фейс-контроль и все такое... Я и сам решился внезапно, только увидев вас в истинном обличье...
Какой интересный термин из его уст! У самого Кирилла глаза были красными: сказалась матушка скачковая мигрень, которую Натали с Нормом, похоже, благополучно проспали. Вкупе с редкой белесой щетиной и смокингом образ у Кирилла получился неожиданно стильным. «Делаю что хочу, – утверждал он, – и плевать!» Будто всю ночь провел за баккара, попивая без счета Дом Периньон, и будто то была для него совершенно рядовая ночь.
Карты сданы. Мы сели играть, лишь приблизительно представляя, что у нас нынче в козырях.
Порыв ледяного ветра разогнал туман, заставив Натали в очередной раз задуматься, насколько она будет хороша, с головы до ног облаченная в мурашки.
Отмеченный по бокам двумя колоннами неонового света, в площадке зиял провал. Из него в холодный воздух улицы вырывались клубы пара. Это значит – внутри тепло.
Первый пролег, всего в пару десятков ступеней, они преодолели на эскалаторе.
– Не смотрите, что наверху разруха, – предупредил Кир. – Внутри – самое шикарное местное казино.
Спуск прервался в небольшом вестибюле, над входом в противоположной стене бежали объемные буквы; «Шоу генетических уродов». Пар валил со стен и стелился по полу. Источником его, очевидно, была не столько конденсация, сколько жидкая углекислота – элемент дизайна интерьера.
Два элегантных секьюрити отделились от стены по обе стороны детекторных воротцев. Они тут не последние. И не одни. Бритоголовые, неотличимые друг от друга, и каждый здоровее Норма, в глубоко посаженных глазах которого при виде коллег зажглись азартные огоньки.
– Добро пожаловать, – сказал один. – Сегодня новая программа.
– Вы, без сомнения, помните наши правила, – сказал второй. – У нас не работают.
Проблемы, разумеется, возникли с Нормом. Кирилл рассерженно обернулся на звон детектора: мол, что там еще? Натали даже задумалась насчет способности Фомора, как истинного ада, выделять из формы содержание, но не смогла сформулировать мысль, а потому оставила ее до лучших времен. В ней, в этой мысли, собствен -но, не было никакой необходимости.
– Оставьте ваше оружие в камере хранения, – дружелюбно предложил «левый» близнец. – На выходе заберете.
Игнорируя молнии, которые метал Кирилл, уже державшийся за никелированные поручни второго эскалатора, Норм неторопливо извлек из подмышки кобуру с лучеметом и после непродолжительной паузы, с легким вдохом разочарования, – второй, заткнутый сзади за пояс брюк. Секьюрити расплылись в белозубых улыбках.
Воротца снова зазвенели. Скользящим ударом ладони чуть ниже колена Норм отключил магнитные пряжки, с помощью которых фиксировался на голени нож, однако даже этот жест доброй воли не избавил его от «личного досмотра» посредством сканера, после чего к трофеям СБ прибавились шашка со «слезой» и аккуратная книжечка взрывчатого пластыря.
– Знаем-знаем, мозоль отрывает вместе с ногой.
– Да кто ж ее на мозоль-то клеит? Ребята, вас что, в туалете никогда не запирали? Радиус действия у этой фигни нулевой. Вы еще на шею предложите его намотать.
– А что, ведь – мысль! – засмеялись те.
– Если я доберусь до нужной шеи, то как-нибудь обойдусь без пластыря.
– Что ж, и это верно, – рассудили «близнецы».
Скорым шагом направляясь штурмовать детектор в третий раз, Норм внезапно затормозил, вынул из нагрудного кармана предмет, внешне напоминающий авторучку, и протянул ее «правому» близнецу. Тот принял ее осторожно, двумя пальцами.
– Вы все еще используете это старье? – Недоумение в голосе секьюрити невольно смешалось с восхищением. – Практика доказала, что из-за емкости аккумулятора больше одного раза эта игрушка не выдерживает...
– Да нет, – признался Норм без тени улыбки на невозмутимом лице. – Это авторучка. Но вы просили сдать все оружие. Челюсть снимать будете?
– Гы!
– Серьезно, ребята, у вас включено в перечень запрещенного к вносу на территорию?..
– Все, способное массово поразить находящихся внутри людей или причинить обширные разрушения, – отчеканил «левый», если только они не поменялись местами, пока возились со сканером. – Что за черт! Опять пищишь.
Норм притворно вздохнул:
– Тогда, братва, вам придется найти ящик с кодом для меня самого.
– Хех, парень... разве что цинковый! Ладно, лови! Совсем-то без всего неуютно.
Норм схлопиул ладони, поймав ими книжечку взрыв-пластыря, и вся троица, безмерно довольная собой и друг другом, рассмеялась, после чего Норму наконец позволили пройти. Никак понравился.
Официантка в малиновом жилете и облегающих брючках-капри черного цвета, копирующих униформу крупье, проводила их к свободному столику. Кирилл отодвинул для спутницы стул с гнутой спинкой, и Натали села вполоборота к сцене, вполоборота к залу, чувствуя себя совершенно неподготовленной и неуместной в роли, которую взялась исполнять.
А где бы ей, собственно, подготовиться? Ее отношение к богатству вызревало на протяжении стольких лет, меняясь почти противоположно. В детстве мать таскала Натали за руку по своим бесконечным надобностям, чаще пешком, экономя мелочь на воздушном транспорте, заставляла изнывать в очередях к бесплатным врачам и не брезговала детской одеждой из секонд-хенда. Тогда Натали не было дела до причин. Задирая голову к небесам, где пролетали стремительные флайеры, она незатейливо ненавидела обитателей башен, кто и ногой не ступал на презренные пешеходные уровни. И после, когда она уже зарабатывала сама и трезво оценивала свои возможности, Натали ничего не могла поделать с приступами сильнейшего раздражения, видя воочию уровни качества жизни, которые никогда не будут ей доступны.
Три дня в мотеле с Рубеном Эстергази ничего в этом смысле не изменили. Если бы даже оба подозревали, что эти три дня окажутся единственными, – а для Руба и последними! – едва ли они потратили бы их иначе. В смысле на дорогие кабаки и танцульки. Хотя, возможно, изначально Рубен включал нечто подобное в программу своих каникул. Вообще-то первый имперский ас в рамках Лиги Святого Бэтмена предпочитал более экстремальные вечерние развлечения. В любом случае все, что они не осуществили и что могло бы быть, уже стерто со скрижалей. Необратимость, мать ее...
Богатство упало в руки Натали случайно, хотя сами Эстергази предпочитали называть свое финансовое состояние «спокойной обеспеченностью». В принципе, теперь она могла наверстать упущенное, но именно теперь в этом наверстывании не было никакой, даже психологической необходимости. Жизнь на захолустной планете воспитывает в женщине нежелание перемен. Совсем иное, к слову, она воспитывает в мальчиках, рожденных в захолустье.
Итак, столики были мраморные, с мозаикой, на кованых ножках, над каждым – низкая лампа и «конус тишины». Пока Натали осматривалась – едва ли, к слову, тут принято в открытую пялиться на соседей! – Кирилл взял инициативу в свои руки. Им принесли вино и фрукты, и Кирилл нахмурился, когда официантка, всунув стриженую головку в «конус», шепотом сообщила, что никакой Тиффани никогда не было и нет. «Не из тех рук взяла деньги, дура».