Страница 39 из 93
Почему же он умер?
Почему не смог жить — или не захотел?
Тейлон не мог с этим смириться. Все существо его протестовало против смерти, протестовало яростно и страстно. Быть может, еще осталась надежда... быть может, сейчас, вот сейчас он все -таки закричит...
Ведь это — их сын!
Их драгоценный первенец.
Еще несколько дней назад он брыкался в животе у матери — ему не терпелось выбраться наружу. Он был здоров и силен, как и его мать. Для смерти не было причин... кроме преступления Тейлона.
Это он убил собственного сына.
Глаза его наполнились слезами. Сколько раз он, полный любви и отцовской гордости, клал руку жене на живот и прислушивался к тому, как шевелится там его маленький сын!
Они считали дни до рождения малыша. С ним связывали все свои надежды, все мечты.
Но теперь он никогда не узнает, каким мог бы стать мальчик, которого он уже полюбил всем сердцем. Никогда не услышит его звонкого голоса, не увидит его улыбки.
— Прости меня, Спейрр! — снова и снова, рыдая, повторяла Нинья.
Сжимая ее в объятиях, он шептал ей слова утешения. Он должен быть сильным. Ради нее.
Тейлон поцеловал ее и смахнул слезы со щек.
— Не плачь, любовь моя. У нас еще будут дети...
Но в глубине души он знал: этому не бывать. Бог Камул будет преследовать и следующих его детей, а Тейлон не позволит себе еще раз провести Нинью через такое испытание. Он слишком ее любит.
...Прошел час. Тейлон все еще сжимал жену в объятиях, — но теперь прекрасное лицо ее побелело как полотно, а Тейлон лишился последней своей надежды.
Нинья истекала кровью.
Как ни старалась повитуха, ей не удалось остановить кровотечение. Никакие средства не помогали. Наконец она объявила, что надежды нет, и вышла, чтобы дать мужу и жене попрощаться друг с другом.
Никогда еще Тейлон не переживал такой невыносимой, рвущей душу муки.
Нинья умирает. Его возлюбленная покидает его навеки.
Как жить без нее?
Как дышать?
Он прижимал ее к себе, как ребенка. Алая кровь текла по его рукам, вся постель уже пропиталась кровью, — но Тейлон этого не замечал. Он смотрел только на жену.
Я тебя не отпущу! Живи ради меня!
Если бы он мог перелить в нее собственные жизненные силы!
Мысленно он обещал богам все, что пожелают, — собственную жизнь, свои земли, свой народ... Все, что угодно. Только бы не отнимали у него сердце. Как он будет жить без того, что составляло суть его жизни?
— Я люблю тебя, Спейрр, — прошептала она.
Он пытался ответить — и не смог: душили
слезы.
— Не оставляй меня, Нин! — прошептал он, наконец, крепче прижимая ее к себе. — Что я буду делать без тебя?
— Заботиться о Сиаре, как ты обещал своей матери. — Она подняла дрожащую руку, погладила его по щеке. Рука была холодной. — Мой отважный Спейрр! Сильный, благородный... Я буду ждать тебя на другом берегу, пока Бран [23] не соединит нас снова.
Он прикрыл глаза. По щекам его струились слезы.
— Я не смогу жить без тебя, Нин. Не смогу!
— Ты должен жить, Спейрр. Ты нужен нашему народу. Нужен Сиаре.
— Но мне нужна ты!
Она подняла на него огромные, полные страха глаза.
— Я боюсь, Спейрр. Не хочу умирать. Боюсь остаться одна, без тебя. Мне так холодно...
— Я тебя согрею!
Как безумный, он укрывал ее все новыми мехами, растирал ей руки. Если ей будет тепло, — может быть, она останется с ним... может быть...
Только бы ей было тепло...
— Почему так темно? — слабеющим голосом спрашивала Нинья. — Так скоро... Нет, не хочу! Я хочу остаться с тобой... хоть ненадолго... пожалуйста...
— Я здесь, любовь моя. Здесь, рядом с тобой. Я тебя не отпущу.
Она попыталась снова погладить его по щеке, но уронила руку. На подушку скатилась единственная слеза.
— Прости, что я была тебе плохой женой, Спейрр. Прости, что не дала тебе счастья, которого ты заслуживаешь.
Ответить он не успел — она содрогнулась в последний раз и затихла.
В гневе и в отчаянии Тейлон запрокинул голов
у,
— За что?! — ревел он, обращаясь к небесам. — Будь ты проклят, Камул, за что?! Я провинился перед тобой, — так почему ты не убил меня?
Боги, разумеется, молчали. Даже Морриган покинула его, оставив сражаться с болью в одиночестве.
«— С какой стати боги станут помогать отродью шлюхи, недостойному даже лизать сапоги пригородных мужей?
—
Взгляни на него, король Айдиаг! Он слаб и хил, как и его отец. Из него ничего не выйдет. Зачем нам кормить его и одевать? Убьем, как щен
ка,
—
иного он не заслуживает!»
Голоса из прошлого хлестали его невидимым кнутом, растравляя и без того невыносимые раны.
Но был там и другой голос — детский голосок Ниньи, в тот день, когда он спас ее от разъяренного гусака...
«— Ты принц?
—
Я— никто, — ответил он.
— Нет, я знаю, ты принц! Только благородный воин станет спасать простую крестьянку от страшного гуся!»
Только с ней он чувствовал себя добрым и благородным.
Только с ней ему хотелось жить.
Как могла драгоценная Нин его покинуть?
Долгие часы сидел он, содрогаясь от рыданий, над телами жены и сына. Снаружи ярко светило солнце, но в душе его царил непроглядный мрак. Родные жены стучали в дверь, просили впустить их, позволить приготовить мертвых к погребению. Тейлон молчал.
Он никому их не отдаст.
Со дня первой встречи они с Ниньей не разлучались больше чем на несколько часов.
Ее любовь и дружба вели его сквозь мрак. Она давала ему силы. Она была лучшей частью его самого.
— Что же мне делать, Нин? — шептал он, уткнувшись в ее холодеющую щеку. — Что же мне теперь делать?
Он остался один. Совсем один.
На следующий день он похоронил ее и сына в лощине, где они играли детьми. И сейчас, стоило прикрыть глаза, — он видел перед собой ее сияющее, разрумянившееся личико, слышал звонкий смех. Вот она, незаметно подкравшись к нему, засовывает за шиворот снежок — и с радостным визгом пускается наутек, а он — за ней в погоню...
Она обожала снег. Больше всего любила, запрокинув голову, ловить ртом снежинки. Пушистые белые звездочки таяли у нее на лбу, сверкали в косах...
Было что -то извращенно -жестокое в том, что она умерла в день снегопада. В день, когда должна была радоваться жизни.
Тейлон на миг задумался о том, как хорошо было бы жить на юге, в теплых странах, где не бывает снега. Теперь снежные зимы всегда будут напоминать ему об умершей возлюбленной.
О боги, почему она его покинула?
Стоя на коленях в снегу, Тейлон стонал и рычал от бессильной ярости. В сердце его не осталось ничего, кроме бесконечного горя.
В свежей могиле перед ним лежала, прижимая к груди мертвого сына, его прекрасная жена. Он не смог ее защитить, не смог согреть. Не смог взять за руку и повести туда, куда она захочет...
Узкая девичья рука легла ему на плечо.
Обернувшись, он увидел нежное личико сестры. Сиара? Давно ли она здесь?
— Я с тобой, Спейрр! Я тебя никогда не оставлю.
Не вставая с колен, Тейлон обнял ноги сестры и зарыдал. Она — единственное, что у него осталось. Ради нее он готов сразиться с самими богами.
Нинью он защитить не смог, но защитит Сиару.
Любому, кто попробует ее обидеть, придется иметь дело с ним...
Тейлон проснулся перед самым закатом — и сразу же почувствовал, что он просыпается один.
Никогда прежде он об этом не задумывался. Но сейчас...
Такой тоски, такой безнадежности он не ощущал уже много столетий. С той самой ночи, когда Ашерон научил его прятать свои чувства глубоко в подсознании.
Но сегодня пустота и одиночество его жизни давили ему на грудь, мешали дышать.
Пока, вдохнув, он не ощутил в кровати и у себя на коже странный аромат.
23
Бран Благословенный —
в кельтской мифологии бог потустороннего мира.