Утро роз

— Позови, если надо потереть спинку, — огрызнулась она и получила в ответ взгляд столь огненный, что чуть не спалил ее.

— Не играй с огнем.

Судя по пламени, струящемуся по ее жилам, она уже ступила на опасную дорожку.

— Мои условия вроде ясны, — сказала она. — Не смейся надо мной, и твои губы… и твоя спина… в полной безопасности.

— Прости меня, amiira, я забыл свое место. Я считал, что шучу, а оказалось, что я смеялся над тобой. Тысяча извинений.

И удалился.

— Может, я тоже шутила! — крикнула она вслед, но единственным ответом был удар захлопнувшейся двери.

Челси поняла, что вся трясется. И как дошло до такого?

Она никогда не была сильна в химии, но тут сознавала, что в воздухе между ними идет какой-то химический процесс. Надо только помнить: химия — наука деликатная. Для взрыва иногда достаточно самой малости.

Рэнд абсолютно прав: с огнем играть не стоит. Наверно, прав он и в другом. Может, у нее и есть замашки принцессы — воспринимать вещи слишком серьезно, слишком быстро обижаться.

— Ненавижу самоанализ, — напомнила она себе. — У меня всегда болит от него голова.

Раздевшись и войдя в душ, Рэнд обнаружил, что Челси использовала, почти всю горячую воду. Конечно, принцессе никогда не приходило в голову, что чего-то может не хватать, и уж точно на земле нет ничего, что она не могла получить.

Эта мысль не сулит ему ничего хорошего, учитывая желание, замеченное им в ее глазах!

Вода лилась чуть теплая, а потом и вовсе пошла холодная, но Рэнд был даже доволен. Пусть слегка охладит его злость, не говоря уже о других вещах, что едва не вышли из-под контроля после ее угроз.

— Слабак, — ругал он себя. Нет, даже не то слово. Ничего ему не хотелось больше, чем преодолеть небольшое расстояние между ними и зацеловать ее до бесчувствия.

Рэнд тихо выругался. Как он устал!.. И Камерон не сообщил ничего хорошего.

Расследование выявило вероятного подозреваемого. Люди Камерона были почти уверены, что письма написаны уборщиком, работающим в калифорнийской квартире. Этот человек, Бертон Джонс, должен был явиться на работу к четырем, но исчез. Жил он с матерью, та не знает, где сын. Она сказала, что он ушел на работу в три, как обычно. По крайней мере у Джонса не было времени добраться до Виргинии.

Может, потому Рэнда так взбесили ее намеки на поцелуи. Должно быть, неосторожная Челси была слишком мила с тем парнем. Возможно, делала игривые замечания о том, что поцелует Бертона… Пускала в ход свое немалое женское очарование, не понимая, как может воспринять ее выходки этот человек.

Использовать свою красоту как оружие — так и нормального человека можно довести до крайности. Рэнд убедился в этом на собственном опыте. Следовало бы расспросить Челси об уборщике — о каждой фразе, даже случайной. Джейкоб Кинг все еще настаивает, чтобы его дочь ничего не знала о грозящей ей опасности. Хочет защитить Челси, заботясь не только о ее физическом здоровье, но и о душевном спокойствии.

— А ведь этот тип лишь один из нескольких, — сообщил Камерон. — Журнал «Мьюз» обещал миллион долларов за ее снимок в обнаженном виде. Некий ненормальный добыл ее волосы, сделал анализ ДНК и теперь уверяет, что он ее давно потерянный кузен.

Рэнд попытался решить, кого из них он бы убил в первую очередь. Но разве сам он лучше этих людей? Если один только взгляд на ее губы вызывает у него целый рой похотливых мыслей?..

Он выключил холодную воду, обернул вокруг бедер полотенце и выглянул наружу. Было слышно, как внизу что-то падает, а Челси при этом проклинает помидоры.

Он оделся и, глубоко вздохнув, отправился обратно в кухню. Ее так называемый салат в громадной миске украшал центр стола. Головка латука, разрезанная части на четыре. Под ним серьезно травмированные помидоры. Выглядело так, словно она пыталась резать их деревянной ложкой. Цельные корни сельдерея украшали края миски.

Сама Челси стояла у раковины, спиной к нему.

— Челси?

Она быстро обернулась.

— Я хочу извиниться. Мне не следовало так говорить с тобой.

Челси покраснела.

— Ничего. Мы оба слишком устали, наверное.

— Вряд ли это может служить оправданием.

Она подняла на него глаза. Полотенце в виде тюрбана до сих пор украшало ее голову, но некоторые непокорные серебристые пряди — он опять поразился их цвету — выбились и теперь игриво обрамляли лицо. Она сдула мерцающую прядь с глаз.

— Ладно, ты прощен. Теперь счастлив?

— Да, — ответил Рэнд, сознавая, что все не так просто. Есть единственная вещь на свете, которая сделала бы его счастливым. И, как часто в жизни, именно эту вещь он получить не мог.

Он вынул разогретый пирог из духовки, а она достала из раковины то, что там мыла. Редиска. Челси положила ее в миску с салатом, поверх помидоров, поверх всего.

Пока она атаковала пирог, Рэнд попытался найти дипломатический подход к салату.

— Ешь ты с аппетитом, не характерным для пациента клиники пищевых расстройств, — заметил он.

— У меня нет никаких пищевых расстройств!

— Несомненно. Тебя раздражает, что о тебе ходят такие слухи?

— Сегодня утром еще как раздражало! Но сейчас я чувствую себя другим человеком.

Он вынул латук из миски и неуверенно повертел в руках. Зная, что за ним наблюдают, положил его в тарелку и раздвинул листья. Кое-где проглядывала земля…

— В каком же смысле ты стала другим человеком? — спросил он, откусывая кусочек латука. Есть овощи с песком ему уже доводилось.

— Сегодня я задумалась о многих важных вещах. Знаешь, о каких?

Он медленно жевал латук.

— Нет. О каких?

— Я не хотела сюда ехать. А тетя могла бы умереть, если б мы не приехали в Фаревелл. Не удивительно ли?

Он кивнул, не понимая, куда она клонит.

— Бывает, что все иногда складывается удивительно правильно. Одно неожиданно подходит к другому.

Что именно она имеет в виду? Не его ли и себя? Но это сочетание настолько немыслимое!.. К счастью, он воздержался от вопросов.

Она положила себе салат. Взглянула на латук и жутко побледнела. Отпрянула назад, стул опрокинулся, и Челси упала на пол. Вскочив, он подбежал к ней, подхватил, прижав к себе раньше, чем успел понять, что делает.

— Ты в порядке?

— Кажется, локоть поцарапала.

Он повернул ее руку. На локте красовалась громадная красная царапина. И Рэнд сделал то, что поклялся не делать.

Поцеловал ее. Поцеловал царапину на локте. Она выставила свой намазанный йодом палец, и он поцеловал его тоже.

— В латуке был жук, — сказал голос Челси откуда-то издалека. И прибавил: — Фу! — Протянула руку и дотронулась кончиками пальцев до его губ.

Если они останутся в таком положении, она его поцелует. Он не должен допускать такого. Но силы любого человека не беспредельны…

— Не тревожься о маленьком жучке, — прошептал Рэнд. — Порой у меня на обед только они и были… — Он осторожно отпустил ее. — Ты в порядке?

Она кивнула.

— Я очень устала.

Ее губы дрогнули, и он подумал: «Если она заплачет, мне конец».

Но она не заплакала. Она очень быстро заморгала, а потом объявила:

— Я иду в постель.

Очень хорошо! Замечательно. Он приказал себе не говорить ничего, что может задержать ее уход.

— Спокойной ночи, kariima.

— Что это значит?

— Что-то вроде принцессы. — Эта было не совсем правдой. Kariima значит нечто благородное, ценное, дорогое. Все то, чем она постепенно становилась для него и в чем Рэнд не желал сознаваться.

После ее ухода Рэнд прибрал на кухне. Взглянул на часы и включил телевизор. Два черно-белых канала, в одном как раз «Знаменитости сегодня».

— Челси Кинг не в клинике О'Хара.

Он подобрался.

— Челси Кинг в Фаревелле, штат Виргиния.

Заявление сопровождалось нечетким снимком с сотового телефона, на котором он сопровождал Челси по ступеням больницы. В камеру попал ее профиль.

— Нам неизвестно, кто ее новый приятель, но мы будем держать вас в курсе. И это все на сегодня.