Полная капитуляция

— С чего ты взял, что я соглашусь?

— Когда-то ты была смелой до безрассудства. Ты жаждала приключений, путешествия в неведомое. Неужели это неведомое тебя больше не привлекает?

Нет, не привлекает. С тех пор, как она познала материнство, — нет. Энн и так жила в постоянной тревоге за Стивена — за его безопасность, за его здоровье, за его будущее. Став матерью, она решительно отказывалась понимать своих родителей, с раннего детства таскавших ее за собой по всей Латинской Америке и останавливавшихся на ночлег чуть ли не посреди дороги. Они вели опасный образ жизни, и в конечном итоге им это дорого обошлось.

Сердце защемило болью, хотя время почти стерло из памяти Энн лица родителей, она помнила их больше по фотографиям.

— Теперь я предпочитаю жить проще, — слабым голосом отозвалась Энн. — Мои отношения с людьми больше ничем не осложняются.

— Как с Уиллом, например?

— Оставь ты его в покое!

— И не подумаю. Он для меня враг.

— Он-то как раз не враг, а вот ты…

Рубен рассмеялся, и этот приглушенный смех резко отозвался в тишине.

— Всего четыре дня. Четыре дня — и ты свободна! Сможешь выйти замуж за своего Уилла. Создать семью и жить своей жизнью.

Ох, как же это на него похоже! Хитрый дьявол, он так ловко умеет манипулировать людьми. И искушать их, как и положено дьяволу.

Причем этот дьявол явно хорошо знает, что делает. Он наверняка помнит, как она тянулась к нему снова и снова, отдаваясь телесным радостям. В своей неопытности она никак не могла насытиться и жаждала все новых и новых наслаждений.

С Уиллом все было по-другому. Она, конечно, сама была во всем виновата, но при всей благодарности к Уиллу Энн не могла не признать, что ей не слишком приятно, когда он до нее дотрагивается. Она твердила себе, что после свадьбы все изменится, но так ли это?

Энн бросила настороженный взгляд на Рубена. Его профиль четко вырисовывался в лунном свете. Если она согласится поехать с ним и выполнит его требования, отпустит ли он ее на свободу? Можно ли доверять его чести и его слову?

— Место ты выбирать не будешь, — объявила Энн, чувствуя, как сжимается вокруг нее кольцо, и сама сжимаясь, будто зверек, попавший в ловушку. Нет, она не сможет дышать свободно, пока не отделается от этого человека! — Хорошо, пусть будут четыре дня и три ночи, но я сама выберу место, город и отель.

— Город и отель? У тебя что, мания преследования?

Но Энн сейчас было не до словесных перепалок. Она лихорадочно взвешивала все «за» и «против». Пара ночей с ним в огромном Нью-Йорке — в этом ничего страшного. Она сделает все, что он потребует, а потом получит свободу.

— Нью-Йорк, — объявила Энн, — «Ритц-Карлтон».

— Лучше Париж и «Ритц-Карлтон».

— Я не уеду из страны!

— Ты мне не доверяешь?

— Нет. — Энн решительно вздернула подбородок. — Ты ведь ведешь себя, как прокурор, судья и палач в одном лице. Это не очень-то справедливо.

Рубен засмеялся недобрым смехом.

— Похоже, тебе придется хорошенько потрудиться, чтобы ублажить меня.

Вся кипя, Энн направилась к лимузину, понимая, что лишь понапрасну тратит время — его, свое и Стивена. Рубен при своем внешнем лоске мог казаться сколь угодно современным, но в душе оставался завоевателем и средневековым деспотом.

Лимузин остановился перед домом Энн, и водитель открыл перед ней заднюю дверцу. Однако прежде, чем Энн успела выйти, Рубен схватил ее за локоть.

— Может, ехать со мной для тебя и небезопасно, — вкрадчиво заметил он, — но в то же время это может оказаться самым разумным поступком, который ты совершишь за всю свою жизнь. Ведь жизнь — всегда риск. И свобода, которой ты так жаждешь, тоже требует риска. — Энн молча смотрела на него, лишившись дара речи. Рубен слегка погладил обнаженное предплечье, и по ее телу пробежала сладкая волна. — Уик-энд обещает быть весьма плодотворным, — заметил Рубен. — Ты ведь по-прежнему сохнешь по мне. Ты уже вся горишь.

Энн и впрямь горела, как в лихорадке, тело таяло, возрождаясь к жизни в ответ на его ласку. Так было всегда, рядом с ним она сходила с ума от желания. Вот и теперь каждый нерв в ее теле трепетал, биение сердца участилось. Он был для нее как наркотик, наводящий сладкие грезы, а потом сражающий наповал. Она была готова на все, лишь бы быть в его объятиях.

Ради него она оставила свой дом, забыла свое имя, она боготворила его, готова была целовать его ноги. С Рубеном она полностью теряла над собой контроль, хотя сама этого стыдилась.

В голове Энн мутилось, душу раздирали противоречивые чувства. Бежать, бежать куда глаза глядят… Или остаться, и будь что будет?.. Она не знала, что делать.

Если она поедет с Рубеном, тот выместит на ней свою уязвленную гордость в полной мере. А она будет только счастлива принять месть из его рук. У женщины должно быть хоть какое-то самоуважение, но она, похоже, напрочь его лишена.

Энн ощущала, как бедро Рубена прижимается к ее бедру, вливая в нее жизненное тепло. Он будто обещает ей невероятное чувственное наслаждение, которое она когда-то познала в его объятиях. К щекам Энн прилила жаркая волна, и, закрыв глаза, она невольно качнулась в сторону Рубена. Она снова была в его власти.

Прекрати! Да прекрати же! Очнись! Ты не можешь этого допустить! Подумай о Стивене, о том, какие опасности подстерегают тебя на его острове. Вспомни, наконец, о Каролине!

Глаза Энн широко распахнулись, губы полураскрылись. Она вернулась к действительности.

— Я не могу этого сделать, Рубен. И не хочу. Нам надо просто расстаться. — Неужели этот пронзительный тонкий голос, в котором явственно звучит паника, — ее собственный?

— Расстаться? — насмешливо протянул Рубен. — Не выйдет, моя дорогая. Не согласишься — так и останешься моей женой.

— Но это же нечестно!

— А жизнь вообще не очень честная штука.

В попытке скрыть свои противоречивые чувства Энн отвернулась. Она была в бешенстве и одновременно сгорала от желания. Если она не поедет с Рубеном, тот станет преследовать ее и быстренько обнаружит Стивена. И в то же время провести с ним уик-энд — все равно что броситься в жерло раскаленного вулкана.

На карту было поставлено или будущее Стивена, или ее собственное. И Стивен победил.

— Ни один мужчина не стал бы силой принуждать женщину к повиновению! — с горечью воскликнула Энн, не в силах больше скрывать свой страх и отчаяние. Только теперь она поняла, что Рубен, похоже, и не собирался освобождать ее от брачных обетов. Он дал ей только передышку, только надежду на свободу. Энн же развод нужен позарез, ведь без него она может навсегда потерять сына. У Энн защипало в глазах, и она судорожно вздохнула. — Господи, как же я тебя ненавижу.

— Меня это не волнует. Мне нужно лишь то, что принадлежит мне по праву. А ты — моя жена и принадлежишь мне.

Сейчас он ее поцелует. Энн знала это, почувствовала еще до того, как он наклонился. Ее мозг тут же послал сигнал тревоги, ибо в его объятиях она была беззащитна и до тошноты слаба. Она сделала попытку увернуться, но Рубен опередил ее. Заперев дверь, он прижал ее к кожаной спинке сиденья.

— Тебе от меня не убежать, — тихо шепнул он, проведя ладонью по ее шее. — Хотя, мне кажется, тебе этого не очень-то и хочется. — С этими словами он наклонился и прильнул губами к ее губам.

Тепло его тела застало Энн врасплох, его кожа так сладко пахла. Этот был тонкий аромат, который она не смогла бы определить, сопровождал Рубена с тех пор, как она с ним познакомилась. С самого первого раза, когда он к ней прикоснулся, Энн вдохнула этот аромат с бьющимся сердцем, и с тех пор он всегда ассоциировался в ее памяти с Рубеном.

Веки Энн сами собой смежились, губы раскрылись навстречу его поцелую. Она жаждала его, жаждала его силы и нежности, и воспоминания охватили Энн с новой силой. Боже, как же она любила его! Любила до такой степени, что он заполонил ее сердце, душу и разум и стал для нее средоточием Вселенной.