Страница 2 из 15
«Что скажешь, Рианнон? Ты готова принести мне клятву верности?»
Женщина услышала в голосе бога признаки нетерпения и поняла, что заставила его ждать ответа слишком долго.
Тогда она поспешно взяла себя в руки и мысленно заговорила с ним:
«Ты мудр, Прайдери. Я действительно устала от всеобщего предательства. — Рианнон тщательно подбирала слова. — Но как же мне служить тебе, если я все еще в заточении? Ты ведь знаешь, жрица должна быть свободна, чтобы исполнить ритуал восхождения на престол, который свяжет ее с богом, сделает его Избранной».
Молчание Прайдери настолько затянулось, что Рианнон начала опасаться, не перегнула ли она палку.
«Надо было просто дать ему клятву! — подумала она. — Вдруг он покинет меня? Тогда я навсегда останусь в этой ловушке».
«Это правда. Жрица должна иметь возможность посвятить себя богу. Значит, мы просто освободим тебя, чтобы ты и твоя дочь служили мне».
Дерево, превратившееся в живой саркофаг, содрогнулось, и сердце Рианнон забилось быстрее. Она рискнула и выиграла! Прайдери сейчас ее освободит! Она напряглась, сопротивляясь удушающей тяжести, давившей со всех сторон…
«Нет, так у тебя ничего не получится. Наберись терпения, моя драгоценная».
Рианнон вовремя прикусила язык, удержалась от резкого ответа. Нет. Она извлекла кое-какой урок из прошлого. Открыто возражать богу неразумно.
«Что мне делать?» — молча, спросила женщина, подавляя раздражение, стараясь передать покорность и готовность служить.
«Воспользуйся своей связью с землей. Даже Эпона не в силах отнять у тебя этого дара. Это часть твоей души, сама кровь, текущая в твоих жилах. Только теперь ты не станешь прибегать к помощи деревьев, верных Богине. Ищи темные закоулки. Почувствуй, где тень скрывается в тени, и обратись к ее могуществу, драгоценная. Скоро ты разрешишься от бремени, с появлением дочери заново родишься на земле. Для тебя начнется новая эра служения».
«Я поняла».
Рианнон ушла в себя. Она не была новообращенной жрицей, умела концентрировать огромную мощь и подчинять себе магию земли. Взгляд в темноту — все равно, что черпанье скрытых сил деревьев. Она отказалась думать о том, что когда-то говорила Шаннон. Мол, Деревья охотно помогают мне, называют Избранной Эпоны. Вместо этого женщина сосредоточилась на тьме, вспомнила ночь, тень и черное покрывало, которое каждый месяц прячет новую луну.
Она почувствовала силу. Это не был пьянящий прилив, накатывавший на нее в Партолоне при благословении Эпоны. Теперешняя мощь оказалась иной.
Как корабль, в который медленно просачивается вода, Рианнон ждала. Внутри ее рос ребенок.
Часть первая
1
Оклахома
— Надвигается буря. — Джон Мирный Орел сощурился, оглядывая небо на юго-западе.
Его внук едва поднял глаза от портативной игровой приставки и заявил:
— Если бы ты протянул сюда кабель, дед, то не пришлось бы все время смотреть на небо. Вместо этого ты смог бы включать канал погоды или слушать прогноз в новостях, как это делают все остальные.
— Эту бурю нельзя предсказать земными средствами. — Старый индеец-чокто, Хранитель Мудрости, говорил, не переставая изучать небо. — Тебе пора. Возьми грузовик и вернись в дом матери.
— Серьезно? — Подросток забыл об игре. — Я могу взять твой грузовик?
— Я на этой неделе съезжу в город и пригоню его обратно, — кивнул Мирный Орел.
— Круто! — Мальчишка подхватил свой рюкзачок и наспех обнял деда. — Увидимся.
Мирный Орел услышал рев двигателя, убедился в том, что внук благополучно выехал на грунтовую дорогу, ведущую к двухполосному городскому шоссе, и лишь потом начал готовиться.
Хранитель Мудрости принялся ритмично бить в барабан. Совсем скоро между деревьев показались люди. Они вышли на опушку рядом с хижиной так, словно их вынес туда усиливающийся ветер. В свете гаснущего дня гости напоминали древних призраков, но Джон Мирный Орел знал, что к чему, умел отличить бесплотную тень от живого человека.
Когда собрались все шестеро, он заговорил:
— Хорошо, что вы откликнулись на мой зов. Буря, которая грянет ночью, пришла не только из этого мира.
— Неужели вернулась Избранная Богини? — спросил один из старейшин.
— Нет. Это темная буря. Всколыхнулось зло.
— Что ты велишь нам сделать?
— Нам придется отправиться в священную рощу и обуздать то, что пытается вырваться на свободу, — ответил Мирный Орел.
— Но мы ведь не так давно победили тамошнее зло, — сказал тот старейшина, что был чуть моложе других.
— Зло нельзя победить до конца. — Мирный Орел мрачно улыбнулся. — До тех пор пока боги даруют земным обитателям свободу выбора, найдутся те, кто предпочтет его.
— Великое равновесие, — задумчиво произнес тот же мужчина.
— Да, оно, — кивнул Мирный Орел. — Без света не было бы тьмы. Без зла добро не имело бы противовеса.
Среди старейшин прокатился рокот согласия.
— Так выступим же на стороне добра, — заявил Джон.
Рианнон радостно встретила боль. Значит, пришла пора снова жить. Настало время вернуться в Партолону и забрать то, что принадлежало ей по праву. Она воспользовалась болью, чтобы сосредоточиться, думала о ней, как об очищении. В свое время восхождение на престол Эпоны тоже было болезненным ритуалом. Теперь нельзя надеяться на то, что Прайдери потребует от нее меньших страданий.
Роды проходили долго и трудно. Для Рианнон, так давно не ощущавшей своего тела, было настоящим шоком внезапно почувствовать, что у нее есть мускулы и нервы, терзаемые болью откуда-то из самой середины.
Женщина старалась не думать о том, как могли бы проходить эти роды. Ей следовало бы находиться в окружении рабынь и служанок, спешащих исполнить малейший каприз, пить древний травяной напиток, способный притупить боль и страх. Прислуга ни за что не бросила бы ее одну во время родов. Появление дочери ознаменовалось бы в Партолоне веселым празднованием. Богиня Эпона наверняка подтвердила бы, что довольна рождением дочери у своей Избранной.
Нет, Рианнон нужно было гнать прочь такие мысли, хотя она втайне надеялась, что, когда ребенок наконец появится, Эпона вернется к ней и подаст знак — любой, пусть она сейчас не в Партолоне и эта беременность у нее не первая. Где-то в глубине сознания, между приступами боли, казавшимися бесконечными, у Рианнон возникали воспоминания о первом младенце, от которого она избавилась. Сожалела ли женщина о сделанном? Это решение было принято в молодости, теперь его не отменишь.
Пришла пора сосредоточиться на рождении дочери, а не на ошибках прошлого.
Когда ее скрутили очередные схватки, она открыла рот, чтобы закричать, хотя понимала, что в этом заточении ни боли, ни одиночеству не полагалось иметь голоса.
«Ошибаешься, драгоценная. Ты не одна. Убедись в могуществе своего нового бога!»
Живой саркофаг с оглушительным треском внезапно раскололся. Поток воды вынес Рианнон из чрева древнего дерева. Она лежала на траве, хватая ртом воздух, и дрожала. Мучительный кашель сотрясал ее тело. Женщина заморгала, стараясь разогнать туман, стоявший перед глазами, и прежде всего подумала о человеке, пожертвовавшем своей жизнью, чтобы заточить ее в могилу. Рианнон содрогнулась и оглянулась на зияющую дыру в дереве, ожидая увидеть тело Клинта. Она заранее приготовилась к ужасному зрелищу, но заметила лишь слабое голубое мерцание, которое медленно гасло, словно утекало в огромное дупло.
Да, ее память и ум не пострадали. Рианнон знала, что находится в священной роще, в Оклахоме. Она только что освободилась из заточения внутри одного из дубов-великанов. Его близнец стоял нетронутым напротив, на берегу мелкого ручейка. Сгущались сумерки. Дул легкий ветерок. В ответ на вспышки молний свинцовое небо грозно погромыхивало.
«Молния!.. Наверное, она и освободила меня».
«Это сделал я».
Голос теперь звучал не в ее голове, но по-прежнему сохранял бестелесную потусторонность. Он раздавался из-под дерева-близнеца, где сгустилась самая черная тень.