Страница 25 из 31
— Присоединишься ко мне?
При этом он похлопал ладонью по кожаной обивке и двусмысленно ухмыльнулся. Лиза и бровью не повела. Села подальше от опасного соседа, натянула слишком короткую юбку на колени.
Поистине волчья улыбка осветила красивое и злое лицо.
— Чай, мисс?
— Если вас не затруднит.
— Сэндвич, мисс?
— Нет, благодарю.
— Ты что, ела?
— Да, мы с Сигурдом ужинали. Икра была превосходна.
— А я не ел ничего. Не смотри на меня так. Я не с Бренной все это время провел, а со старым Инглундом.
Она сама не знала, почему слезы навернулись на глаза.
— Трои… прости, если я тебя разозлила…
Он вздохнул тоскливо и прерывисто.
— Прости и ты меня. Я тебя бросил на съедение крокодилам. А потом был груб. Но я не собираюсь уступать тебя другому мужчине, даже если это Сигурд.
— Я думала, ты останешься с Бренной!
— Откуда такая бредовая идея?
— Мистер Инглунд сказал.
Трои нахмурился.
— Ты не хочешь рассказать мне все по порядку?
И она начала рассказывать. Трои слушал внимательно и серьезно, иногда хмурясь, иногда презрительно улыбаясь. Когда Лиза, запинаясь, дошла до слов старого пирата о том, что Трои останется с Бренной, мужчина с зелеными глазами расхохотался.
— В своем репертуаре! Фокусник старый. Как же он любит манипулировать людьми! Ни денег ему не надо, ни здоровья, только бы поиграть с чужими жизнями. А уж для Бренны он готов наизнанку вывернуться, но достать то, что ей приспичило получить в данный момент.
— А ей приспичило получить тебя.
— О да. Мне весьма недвусмысленно намекнули, что я могу остаться переночевать у них дома. Это предложение я отклонил сразу, и наша девочка взбесилась. А старый Инглунд решил в это время подстраховаться с другой стороны. Кстати, я с Бренной никогда не спал, хотя старый дьявол не врал. Формально.
— Как это?
— Я спал в их доме, это правда. Прошлой зимой. Засиделись за работой, поздно ужинали, вот я и остался. Спал в доме Инглундов. Но один.
Если бы Трои знал, какое облегчение почувствовала Лиза в этот момент, то ни за что не задал бы ей следующий вопрос:
— Ты мне не веришь? Думаешь, я тебе вру?
— Нет. Я так не думаю. И ты не обязан оправдываться.
— То есть, другими словами, тебе плевать, спал я с Бренной или нет?
— Это не мое дело, только и всего.
— Три дня назад — да, год назад — несомненно. Однако после вчерашнего кое-что изменилось, ты не находишь? Кроме того, мне надоело быть в роли несправедливо обвиняемого.
— Я не хотела, но твоя…
— РЕПУТАЦИЯ? Кошмарное слово. Из того же разряда, что и «компрометирующие поступки».
— Но она действительно…
— Надоело! Умолкни, женщина! С какой стати вы с вашим братцем вооружились трубами архангелов и огненными мечами и принялись меня обличать? Скажите пожалуйста, всему остальному свету Трои Рэндалл внушает достаточно теплые чувства или по крайней мере не внушает отвращения, а этим двоим… Да, я не был монахом! Но и Казановой я тоже не был.
— Тогда что ты собирался сделать с восемнадцатилетней девчонкой?
— Замужней девчонкой, хочешь ты сказать? Так вот, неправильная мисс Деверо, к твоему сведению, я ни разу в жизни не уводил чужих жен и невест, а что до остального, то ни одна моя женщина не может помянуть меня плохим словом.
— Конечно! Если всем доставались такие подарки! — Она показала на свое роскошное платье.
Она прикусила язык и отшатнулась назад, увидев, как побелели его губы. Однако Трои Рэндалл быстро справился со своей вспышкой.
— Не волнуйся. Это не мой стиль — бить женщин. Тебе лучше пойти спать. Спокойной ночи.
Лиза не помнила, как дошла до спальни. Ноги передвигались автоматически. Больше всего на свете хотелось свернуться в комочек на ковре и скулить, как побитый и брошенный щенок.
Кто тянул ее за язык, кто заставлял говорить такие злые и незаслуженные слова? Особенно про платье…
Что будет, если она пойдет и попробует извиниться? Нет, после вчерашней ночи это невозможно. Трои наверняка подумает, что… собственно, все правильно он подумает. Помимо желания извиниться, Лизу Деверо обуревает еще одно желание, и оно гораздо сильнее всех прочих. Она не сможет контролировать себя, все повторится — или не повторится, но в любом случае рана в сердце бедной Лизы Деверо станет еще глубже и болезненней.
Ледяные обручи сдавили грудь. Лиза все-таки заскулила.
Плевать ей на репутацию, плевать на прошлое, настоящее и будущее этого мужчины!
Плевать на блондинистую стерву Бренну, плевать на всех прошлых и будущих женщин.
Плевать на то, что подумает Брюс и скажет Сэнди.
Плевать на весь свет.
Потому что Лиза Деверо любит Троя Рэндалла, любит так, что сердце рвется на части от боли и счастья, тоски и радости, слез и смеха. У этой любви нет будущего. У этой любви нет настоящего. Даже прошлого у этой любви нет, и все же это настоящая любовь.
Лиза Деверо повалилась лицом вниз на траурные простыни и зарыдала в голос.
Светлоглазые викинги уплыли за море, и несчастные невольницы напрасно льют слезы: они никогда не встретятся в этой жизни. Занавес, все рыдают.
Бедная, бедная Лиза Деверо!!!
9
Она так самозабвенно рыдала, что не слышала, как открылась дверь. Только когда над головой раздался мрачный голос Троя, она охнула и глубже зарылась в мокрую насквозь подушку.
— Эй, остановись! Кровать уплывет. Ни к чему так плакать!
— Я не плачу.
— Ввиду полной абсурдности и лживости этого замечания, я его попросту игнорирую.
Трои Рэндалл был в черном шелковом халате, волосы влажные после душа.
— Оставь в покое подушку, вот тебе мое могучее плечо. Рыдай туда.
Он протянул руки, и Лиза со вздохом (точнее, с воем) облегчения кинулась к нему на грудь. Теперь слезы не давили грудь, а лились вольной и широкой волной, облегчая и успокаивая исстрадавшуюся душу. Лиза рыдала, а Трои терпеливо ждал. Наконец всхлипы стали реже, и он осторожно поинтересовался:
— Все, или еще осталось?
Она судорожно вздохнула и выползла из его объятий. Села на стул и торопливо спрятала распухшее до полного безобразия лицо в белоснежный платок, предусмотрительно подсунутый ей Троем.
— Трои… прости меня… я не хотела сказать то, что хотела сказать… то есть, не сказала то, что хотела сказать…
Опасный огонек заиграл в зеленых глазах.
— То есть не сказала, что хочешь! Жаль.
— Трои!!!
— Так какого же…
— Мне… я… это ужасно… то, что я сделала вчера ночью…
— Хотеть мужчину для женщины в основном естественно. Бывают исключения, но в целом…
— Но ты меня не хотел!
— Да? Интересно. И почему бы это?
— Ты же не планировал заняться со мной любовью. Кроме того, Бренна…
— Оставь ты ее в покое! Ее же, как нечистую силу, нельзя к ночи поминать.
— Ты не хотел… иначе почему ты спал в гостиной?
— Ты плохо слушаешь. Слышишь, но не слушаешь. Я очень хотел заняться с тобой любовью. Но я никогда в жизни не принуждал ни одну женщину. Ни к чему. Тем более к любви. Я не был уверен. Я ждал твоего первого шага.
— И если бы я его не сделала…
— То до сих пор оставалась бы девственницей.
Румянец полыхнул у нее на щеках горячей волной. Господи, она ведет себя наподобие Крошки Доррит! Джейн Эйр была разнузданной куртизанкой по сравнению с Лизой Деверо.
— Я… я не могу сказать, что жалею об утраченной невинности. В конце концов, девица в двадцать пять лет… Это даже смешно по сегодняшним меркам…
— Я так не думаю. Девственность и сегодня остается прекрасным даром, сокровенным и драгоценным. Просто большинство девушек не понимают этого и разбрасывают свое сокровище по грязи… Господи, я знал, что это заразно! Откуда этот ужас? Шарлотта или Эмилия?
— Ни та, ни другая, это Руссо.
— Слава Богу. Он хотя бы был мужчиной. Да, так вот. Ко всему прочему, двадцать пять тебе исполнится только завтра.