Чёрный город

Опять же, когда преклонишь колени, противник немного расслабится и приблизится. Что весьма и весьма желательно.

Но Дятел разочаровал — остался там же, где был. Очевидно, знал, что к Фандорину ни в коем случае приближаться не стоит. И был уверен в своей меткости.

Что ж, раз враг не сомневается в победе, значит, будет откровенней. Зачем врать без пяти минут покойнику? Этот рискованный, но безошибочно действующий прием Эраст Петрович использовал в своей жизни много раз.

— Кто вам выдал мой план? — спросил Дятел именно то, что и должен был спросить.

— Никто.

— Как же вы догадались?

— Никак. Я закинул удочку с наживкой, и вы клюнули.

— Не понимаю. Можно без аллегорий? — В голосе зазвучало раздражение.

— Не нужно чужие дневники читать. Или вы думали, я не догадался, что около Гасыма вертится кто-то из ваших людей и периодически сует нос в мои записи? Там проходной двор, подослать шпионов проще простого. Стоило мне написать про то, что нужно срочно заменить экипажи на кораблях и локомотивах, как тут же началась одновременная забастовка на железной дороге и флотилии.

Никакой реакции — настороженное молчание.

— Когда я узнал, что вы живы-здоровы, я чуть голову себе не сломал, почему это товарищ Одиссей перестал на меня охотиться, — продолжил Фандорин, совершенно не заикаясь, что с ним случалось в минуты крайнего напряжения. — А потом сообразил: зачем-то я вам нужен. Сегодня догадался зачем. Вы хотите каким-то образом мною воспользоваться. Вы от меня чего ждали?

— Что вы примчитесь, поднимете тревогу, и основная часть жандармов побежит прочесывать окрестности… Надо было мне догадаться, что дело нечисто, когда ушли все, кроме караула, — мрачно откликнулся Дятел, втягиваясь в игру.

— Старика к Гасыму вы подослали специально, — не спросил, а констатировал Эраст Петрович. Всё понемногу прояснялось. — А откуда вы знали, что приедет генерал Жуковский и наделит меня особыми полномочиями?

— Между Питером и Баку летали шифрограммы. А я их читал. Есть у меня на спецтелеграфе человечек… — Голос был задумчив. Дятел осмыслял услышанное. — Да, ловко вы меня с дневником проверили, ваше покойное превосходительство.

А вот теперь нужно было говорить очень быстро, потому что после этих слов должен был последовать выстрел. Всё, что ему было нужно, Дятел уже выяснил.

— Вам будет любопытно узнать еще кое-что… — сказал Эраст Петрович и запнулся.

На всем белом свете не найти человека, который убил бы того, кто начал фразу подобным образом.

— Что же?

«А ничего. Зубы заговариваю».

С этого момента Фандорин запретил мозгу всякую мыслительную работу. Сейчас следовало всецело довериться телу, в такой ситуации могло спасти только оно. Естественные рефлексы спонтаннее и быстрее любых сознательных действий.

Прямо с колен он кувыркнулся вперед через голову. Пуля с визгом рассекла воздух чуть выше.

Потом — прокатился боком и вскочил. Фонтанчик ударил у самых ног.

Настало время «карусели». Эраст Петрович с короткого разбега закрутил по земле колесо, отталкиваясь руками и переворачиваясь. Противник успел выпалить еще три раза, прежде чем Фандорин оказался в мертвой зоне — прижался к углу дома.

В «веблее» семь зарядов. Значит, придется подставляться еще дважды.

Бесшумно переступая, Эраст Петрович обогнул постройку с тыла, чтобы отрезать врагу путь к отступлению. С такого небольшого расстояния он услышал бы малейший шорох и определил бы движения противника. Но в доме было тихо. Дятел не трогался с места. Ждал.

«Хладнокровный господин, ничего не скажешь. Хорошо, что у него осталось две пули, а не одна. Последнюю он, чего доброго, потратил бы на себя, а так у человека иллюзия, что он еще может взять верх. Как же его там взять? Домишко маленький. Если ворваться через дверь или прыгнуть в окно, в упор он не промажет».

Наука «крадущихся» учит: если ты безоружен, как следует оглядись, и ты обязательно найдешь оружие.

Фандорин как следует огляделся. Никакого оружия не обнаружил. Зато увидел матово поблескивающую нефтяную лужу, каких в Черным Городе великое множество.

Снял тесные штаны и остался в одной набедренной повязке. Он надевал ее в предвидении бурных событий не из любви к экзотике. Затянутая особенным образом полоса ткани правильно стимулировал тандэн — точку силы, расположенную на один сяку ниже пупа.

Японские панталоны Эраст Петрович окунул в черную пахучую жижу. Поморщился. Какая все-таки гадость эта нефть! Никуда от нее, паскудной, не деться.

Протерся с макушки до пят и весь почернел, снова слился с ночью. Но и после этого не выкинул мокрые штаны, а скрутил их в жгут.

Под мышкой прямо к телу был приклеен специальным пластырем минимальный набор ниндзя: гибкий и узкий клинок с пилообразным лезвием (не понадобится); трубка с ядовитыми шипами (тоже); а вот непромокаемый трут с огнивом пригодится в самый раз.

Из дома донесся смешок.

— Что вы там возитесь, Фандорин? Заходите на огонек.

«Он напротив двери. Спиной к окну между центральным и левым окнами… Сейчас будет тебе огонек, погоди».

Эраст Петрович смотрел на луну, к которой медленно, но верно подбиралось качественное, плотное облако. Минуты полторы оставалось ждать.

— Вы случайно не знаете, кого мы прошлой ночью ухлопали вместо вас? — попробовал Фандорин вытянуть из противника еще немного информации. Но тот не клюнул.

— Правила игры поменялись. Больше никаких откровенностей. Если дадите себя подстрелить, так и быть, перед смертью удовлетворю ваше любопытство.

«Уже кое-что. Значит, человек с отрубленными руками ему известен».

Свет начал стремительно меркнуть. Погас совсем. Черный Город окончательно почернел.

В тот же миг Фандорин высек искру и запалил пропитанную нефтью ткань.

Зажмурился, чтобы не видеть яркого пламени. Подбежал к зияющей дыре окна, бросил факел внутрь.

Как тому и следовало, Дятел обернулся, инстинктивно нажал спуск. Фандорин же отбежал к следующему окну, нырнул через подоконник, распластался, застыл.

Человек с пистолетом, отчетливо видный на фоне огня, быстро поворачивался вокруг собственной оси, но увидеть слившуюся с земляным полом черную фигуру не мог.

«Только бы не застрелился!»

Эраст Петрович прибег к уловке совсем детской, в науке ниндзюцу не прописанной. Громко сказал: «Гав!» и откатился в сторону.

Вскинув руку, Дятел выпустил седьмую пулю — от стены полетели крошки.

— Ну вот. — Фандорин неторопливо поднялся. — Зря колебались. Нужно было сразу застрелиться, как только остался последний патрон. Драться будем или так сдадитесь?

Прикрывая ладонью глаза, побежденный противник вглядывался во тьму и по-прежнему ничего не видел.

Эраст Петрович приблизился.

— Не приближайтесь, ваше превосходительство. Вы грязный, как свинья. Одежду мне запачкаете, — с поразительным спокойствием сказал Одиссей-Дятел. — Нет, драться я с вами не стану. И стреляться мне незачем. Большевики не истеричные барышни, рук на себя не накладывают. Диалектика учит: каждое поражение — ступенька к победе.

Хотелось рассмотреть лицо этого философа, но он стоял спиной к огню. Ладно, успеется.

— Снимите китель. Без резких движений, а то сломаю руки. На всякий с-случай.

С похвальной медлительностью Дятел снял офицерский китель. Повернулся, демонстрируя, что другого оружия нет.

Спросил вполголоса:

— Что, ушастый? Спасся? Торжествуешь?

— П-почему это я ушастый? — удивился Фандорин.

Кажется, арестованный был немного не в себе. Начинал заговариваться.

— Слон так или иначе сдохнет, — сказал он. — А вы, фокусник японский, только сделали хуже. Революция все равно грянет. Только сначала придется пройти через мировую войну. Вместо нефти на растопку пойдут миллионы жизней. И будет Тьма, а за нею — Свет.

«Все пламенные революционеры, в сущности, психически больные люди, — подумал Эраст Петрович. — Их бы не на виселицу и не на каторгу, а в лечебницу».