Волчьей тропой

После завтрака караван снова отправился в путь. Обнаружив на рассвете Ролану спящей возле своего работодателя, Илмар с самого утра выглядел если не обиженным, то излишне равнодушным и смотрел на девушку так, словно она была пустым местом Даже позволил себе что-то высказать Дамиру, отозвав его в сторону от остальных. О том, что разговор был на повышенных тонах, можно было догадаться по бурной жестикуляции собеседников.

Целый час после этого ледана ломала голову над поведением охотника а потом сообразила — неужели ревнует? Сама по себе мысль казалась сумасбродной и невероятной, но неожиданно приятно согрела девичье сердце. До полудня Ролана мысленно тешила свое самолюбие, остановившись на банальном «почему бы и нет». А потом лошадей выпрягли на водопой у ручья, и они с охотником смогли перекинуться парой слов.

— Не обращай внимания на мое поведение, — тихо шепнул Илмар, делая вид, что поправляет седло на спине у лошади Роланы. — Просто, по обычаю, приличной девушке нельзя спать рядом с мужчиной до тех пор, пока они не поженятся. Разумеется, Дамир защитил тебя, сказав, что ты просто выполняла свою работу. Но как брат я должен злиться на тебя за ночную выходку. Так что терпи. Мне, конечно, безразлично все, что ты делаешь, но таковы правила игры.

Он отошел, а ледана все еще продолжала стоять, уставившись застывшим взглядом в одну точку. Пальцы бессознательно перебирали аньято. Значит, нельзя спать рядом? Значит, безразлично? Поиграть захотел? Хорошо, еще посмотрим, кто кого обыграет!

Следующие несколько дней в обозе царило затишье. Не было ни безобидных перепалок, ни происшествий, требующих вмешательства воинов и применения оружия. Затем сюрпризы продолжились.

Во время очередного привала на обед Дамир куда-то исчез, взяв с собой в провожатые двух воинов, а вернувшись, преподнес Ролане охапку цветов, которую едва удерживал обеими руками. Выразив искреннее сожаление, что среди цветов не нашлось ни одного, достойного ее красоты, он сгрузил букет-переросток в девичьи руки и поспешно ретировался в очередь за обедом. Теперь все внимание присутствующих сосредоточилось на Ролане. Даже охотник сменил гнев на любопытство и открыто уставился на девушку.

Задумчиво обозрев цветы и решительно не понимая, что с ними делать, ледана нашла единственно правильный, по ее мнению, выход: подошла к своей лошади и уронила охапку перед мордой. Животное благодарно фыркнуло и принялось неторопливо объедать цветочные головки, а по поляне прокатился громкий хохот. Над чем все смеялись, было непонятно, но смотрели попеременно то на вдруг покрасневшего Дамира, то на злополучные цветы. Только Илмар не участвовал в общем веселье, сверля девушку задумчивым взглядом.

Заметив это, она досадливо повела плечами. Уж он-то должен понимать, что она не привыкла ни к подаркам, ни к комплиментам. В монастыре цветов не водилось, а принимать сальные шутки и непристойные слова за комплименты было по меньшей мере глупо.

В целом обед прошел спокойно, но до самого вечера ни Ролана, ни кто-либо другой не услышали от Дамира ни единого слова. Он был молчалив и крайне задумчив. Охотник то и дело подмигивал ледане, когда считал, что никто, кроме нее, этого не видит, а среди воинов то и дело слышался негромкий шепот, сопровождавшийся короткими смешками. Впрочем, с наступлением утра, равно как и в течение следующих нескольких дней, Дамир своего поведения не изменил. Лишь когда кто-то всерьез спросил его, не дал ли он обет молчания, обронил в ответ несколько слов. Исключительно бранных. Чем, разумеется, только дал новый повод для смеха. Впрочем, с наступлением очередного вечера неудавшееся ухаживание полностью выветрилось из умов окружающих, уступив место куда более насущной проблеме.

Поначалу слышался неясный шум, становившийся по мере продвижения все более громким, а потом дорогу прегради та широкая река, наполовину скрытая в густом кустарнике. Беспокойные темные воды бурлили, подбрасывая вверх крупные белые пенистые барашки, течение было угрожающе быстрым, а надвигающиеся сумерки делали невозможными и без того трудные поиски переправы. Вода жила своей собственной жизнью, имела крутой нрав и угрожала расквитаться с любым, кто рискнет вторгнуться в ее беспокойное течение. По мнению Роланы, переплывать реку не стоило и пытаться. Похоже, поспешно спешивавшиеся спутники думали о том же. Но мнение Дамира оказалось совершенно иным.

— Подготовиться к переправе! — скомандовал он, стараясь перекричать шум реки И тут же осекся, увлекаемый на землю падающей лошадью из груди животного торчал арбалетный болт.

ГЛАВА 8

Бросив мимолетный взгляд на торчащее древко, ледана молниеносно выхватила кинжалы и один за другим послала в ближайшие кусты. Послышались вскрики. Следующий пущенный болт ушел вверх по безопасной траектории. Выхватив меч, девушка первой вломилась в кусты, лишь на мгновение опередив остальных воинов, и почти сразу же выскочила обратно. С яростью вогнала меч в ножны и пошла к повозкам.

— С двумя твои воины и без меня справятся! — хмуро пояснила она на недоуменный взгляд Дамира. — Остальных и добивать не нужно.

Останавливаться у повозок девушка не стала, прошла дальше, намереваясь оказаться как можно дальше от реки. Застывшая на лице гримаса раздражения говорила о том, что лучше сейчас ее не трогать. Дамир предупреждению внял, Илмар же пропустил мимо ушей и пошел следом. Собаке подобное настроение хозяйки тоже было нипочем.

Ролана опустилась в траву, нарочно повернувшись спиной ко всем остальным, подтянула колени к подбородку и застыла. Первым подбежал пес, лизнул девичью щеку и улегся, преданно заглядывая в глаза. Она не отреагировала. Когда рядом присел охотник, раздраженно дернула плечом, но не повернулась. Минут пять он солидарно просидел молча, делая вид, что любуется вечерним небом, где в тяжелых облаках повисли два тонких лунных серпика, а потом не выдержал.

— Ночью пойдет дождь, — отстраненно сообщил, чтобы хоть с чего-то начать, а потом повернулся к ледане: — Что случилось?

— Ничего! — раздраженно фыркнула она.

— Из-за ничего ты бы не бесилась. Не держи в себе, выскажись. Увидишь, станет легче.

— Я не могу сражаться среди своих! — после некоторого раздумья сообщила Ролана.

— И что? — не сразу понял охотник.

— А то, что в монастыре нас учили сражаться исключительно друг против друга! Я привыкла к тому, что меня окружают только противники, и сейчас чуть не поубивала своих же!

— И поэтому выскочила из кустов как ошпаренная?

Она бросила на него яростный взгляд и неожиданно парировала:

— А ты бы на моем месте остался и покрошил всех подряд?

Понимая, что охотник не оставит ее в покое, она одним движением вскочила на ноги и зашагала обратно к каравану. Тем более что воины, оставшиеся в кустарнике, уже вернулись, неся с собой оружие убитых. К аньято, разумеется, никто прикоснуться не осмелился, пришлось идти самой. Нападавших оказалось всего семеро, и, поскольку кинжалы метались наугад, в некоторых трупах торчало сразу несколько.

Охотник проводил ее задумчивым взглядом и вновь уставился на небо. Перемена убеждений — довольно непривычное чувство, особенно закоренелых и имеющих под собой весьма реальные основания. Девчонка, будь она неладна, уже в который раз с легкостью устраивала бардак в его голове и совершенно об этом не догадывалась.

После нападения идея с переправой казалась Дамиру уже не настолько привлекательной, а после замечания охотника, что на противоположном берегу может поджидать очередная засада, он и вовсе сник. Не обрадовало даже пополнение оружейных запасов несколькими тяжелыми двуручниками и четырьмя арбалетами. Сбросив тела убитых в реку, они поднялись вверх по течению, подальше от изрубленного кустарника, и расположились на ночлег. Сама по себе идея была безумна, поскольку уснуть под аккомпанемент ревущей реки мог только глухой, но спорить с Дамиром никто не захотел. Он даже не стал дожидаться ужина: как только развели первый костер, расстелил одеяло и уснул, едва успев принять горизонтальное положение.