Страница 10 из 95
И в таком случае, герр гросс-адмирал, я вас больше не задерживаю. Достаточно ли вам будет трех дней? После которых я жду вас, или всю комиссию, с отчетом.
Берлин. 30 января 1943. (альт-ист.)
Привет от старого, очень старого друга Франца. Ты еще меня не забыл?
И дальше еще три страницы текста. На беглый взгляд, такое письмо действительно мог отправить бывший друг-сослуживец, оставшийся с адресатом в приятельских отношениях. Вот только человек, читавший сейчас это письмо, точно знал, что это не так.
Смешно - но у него теперь не было друзей. Были люди, по-собачьи преданные, всем обязанные лично ему, и точно знающие, что с его падением они точно так же лишатся всего, а может и жизни. Но вот не было друзей, на которых можно было опереться по-настоящему, да и просто встретившись, вот так поболтать ни о чем. Должность и чин уже не позволяли. Это осталось в далеком прошлом, в тех временах, где был "друг Франц". Да, его все звали так - а как было его настоящее имя? Франц, из Второй Железной пролетарской дивизии имени товарища Августа Бебеля, девятнадцатый год! Ему самому было тогда меньше лет - чем с тех пор прошло.
Как сюда пришло это письмо? Не через почту - от одного из тех, "особо доверенных", решавшего в одной нейтральной сопредельной стране вопросы деликатного свойства, но никак не связанные с темой письма, так что про них промолчим. Некто невзрачный передал посланцу конверт, сказав - для Самого Партайгеноссе. Здесь сведения, жизненно важные для Германии. От кого - передайте партайгеноссе, "король треф", он поймет.
Он вскрывал письмо, предусмотрительно надев толстые кожаные перчатки. Поскольку знал, что существуют яды, действующие на кожу - хотя не слышал пока ни об одном случае их применения. Да и отпечатков пальцев не следовало бы оставлять. Что случилось такого, что враждебная сторона решила вдруг выйти на связь по прямому каналу? Который не использовался уже несколько лет, и был законсервирован в расчете на какой-то чрезвычайный случай. Когда и сам он был совсем незначительной фигурой.
Впрочем, подумал он, насколько бы облегчило жизнь, если бы между Вождями воюющих стран существовал бы экстренный канал прямой связи? Ведь война вовсе не исключает случаи совпадения интересов? Или случаев, когда вот здесь и сейчас проще договориться, чем выяснять силой?
Никто из живущих - почти никто! - не знал, что он когда-то увлекался марксизмом-коммунизмом. Просто потому, что тогда не было альтернативы. Не было другого столь же радикального учения, отрицающего власть богатых. А главное, столь же успешного - когда никто еще не слышал про Партию фюрера, коммунистам удалось захватить власть в своей, не самой последней стране мира. И не только захватить, но и удержать ее, победив в своей гражданской войне. Хотя против них были не только "белые", но и вся Европа, все цивилизованные страны.
А фюрер тогда был еще никто. Как и его партия, не больше чем кучка болтунов из мюнхенской пивной - основал которую, и во главе тогда стоял вовсе не фюрер, а Антон Дрекслер. Никто еще не знал, что эти неудачники всего через пятнадцать лет станут могучим движением, поднявшим Германию к вершине могущества и славы. Позиции коммунистов казались в те дни не в пример сильней. Что ж, любое политическое движение, достигшее успеха, привлекает к себе многочисленных сторонников. А не кучку идеалистов, впечатленных пока лишь словами.
Хотя, тут человек усмехнулся, он тогда и себя считал идеалистом. Иначе, вернувшись с войны, остался бы дома, работал на ферме, став добропорядочным обывателем. А он искренне был готов, как в песне, еще не написанной русским поэтом, дом свой покинув, идти воевать, чтобы... Но не смейтесь над идеализмом молодых - кто с самого начала был циником, тот с возрастом превращался в завершенную мразь.
Смешно, но тогда он был бы рад, если бы русское "даешь Варшаву, даешь Берлин" сбылось. Тем более что сами большевики говорили, что их собственная революция лишь разгон, начало, чтобы вспыхнуло в Германии, и заполыхало во всем мире. Вот почему он согласился помочь тогда, в двадцать первом - именно русским большевикам.
"Лампочка Ильича", план ГОЭЛРО - все могло провалиться из-за такой мелочи, как вольфрамовая нить. В царской России их не делали, как и не добывали вольфрам, вообще не умели с ним работать, а это не только лампочки, но сверхпрочная сталь, идущая на броню, стволы орудий, детали моторов, сверхпрочный инструмент. И всего лишь три фирмы имели полный цикл вольфрамового производства, голландский "Филипс", американские "Дженерал Электрик", и немецкий "Осрам". И никто не соглашался продать технологию и оборудование, Советской России. Тогда русские обратились к немецким коммунистам. И так случилось, что он, человек который сейчас читал письмо, тоже приложил к этому руку. Не получив за это никакой материальной выгоды, а исключительно за идею. Ведь все мы делаем одно большое, общее дело. Когда мировая революция совершится, тогда и поделим, и славу, и почет.
Что было дальше? Интернациональный марксизм, "пролетарии всех стран", стал казаться ему верой слабых. Для побежденной, униженной, расчлененной Германии, "мир без контрибуций" был издевательством - месть должна была совершиться, а победители вернуть долг, тогда лишь можно было подумать и о дружбе с ними. Еще был двадцать третий год, когда восстал Гамбург, вся Германия готова была вспыхнуть, казалось, вот он, давно ожидаемый мировой пожар! Если только Советская Россия поддержит. И пройдут красные Конармии по берлинским мостовым. Но в Москве решили иначе. По большому счету, он сам бы, на месте русских, поступил бы так же - предпочтя цели далекой и недостижимой, близкую и реальную: укрепление осажденного лагеря Советской страны, вместо помощи погибавшим на гамбургских баррикадах, невмешательство в германские дела - в обмен на новейшие технологии, и оборудование военных заводов, которое все равно должно было быть уничтожено по решению Контрольной Комиссии Антанты.
Но это было ему уроком. Что своя шкура, свой интерес, своя страна - всегда дороже, даже для того, кто кричит о противоположном. Вот отчего он пришел в итоге именно к национал-социализму. Хотя различия между ним и большевизмом казались минимальны. Та же самая справедливость для своих - вот только оплачивалась она у большевиков сверхнапряжением собственных сил, а у нацистов экспансией вовне; все чужие считались врагами - но разве не сказано было и у коммунистов, кто не с нами, тот против нас?
Вел ли он дела с коммунистами, своими и русскими, после? Да, было и такое - по взаимному интересу, это не было ни шпионством, ни вербовкой. В то же время он добросовестно и с рвением исполнял свои обязанности перед своей Партией. И с интересом следил за успехами русских. Ему было даже любопытно смотреть, как за спортивным состязанием, чей путь построения нового мирового порядка окажется успешнее? И перенять какие-то детали, показавшиеся интересными.
Считал ли он русских врагами, особенно когда стало ясно, что война на пороге, и когда она уже началась? Скорее, относился философски, как древние германцы, по божьему праву сильного, "пусть все решит меч". Мировой порядок, при котором все живущие будут счастливы - с одним лишь отличием: у фюрера новый порядок должен быть оплачен кровью и рабством тех, кто ему не подчинился, в него не вошел - так разве так и не должно быть? Какое мне дело - до чужих? И разве фюрер, сейчас считая японцев союзниками, не размышлял о будущей бескомпромиссной борьбе с "желтой расой"?
Если взглянуть поближе, так даже Вожди у нас похожи. Фюрер похож на Ильича, каким бы странным и даже кощунственным не показалось бы кому-то такое сравнение - такой же оратор, умеет зажигать и держать толпу, своим даже не холодным рассудком, а каким-то звериным чутьем ощущать текущую обстановку, выбирать момент броска, когда нужно прекратить подкрадывание к цели и нападать открыто. Но фюрер не умеет планомерно тянуть воз рутины, вникать в детали, вдумчиво расставлять на посты людей - это черта присуща Сталину, и мне. Потому, кстати, такие как я - незаменимы. При том что я не рвусь на самый верх - владея аппаратом, я и так держу в руках все рычаги. Ведь любой приказ сверху можно где-то притормозить, где-то ускорить, где-то ослабить, а где-то затянуть гайки - так, что все реально пойдет в нужную сторону, причем конкретно виновных нельзя будет найти.