Страница 3 из 7
В брежневские времена на этот счёт особо не распространялись, а с наступлением «святой» ельцинско-путинско-медведевской «свободы» миф несколько изменили.
Теперь нереалистическим планам бездарного дилетанта Сталина противопоставляется уже не гениальный стратег Хрущёв, а гениальный полководец Жуков. В отличие от Сталина он якобы предлагал не наступление, а план активной обороны (нечто вроде того, что было реализовано к лету 1943 г. в районе уже Курского выступа). Сталин к Жукову не прислушался и мы получили Харьковскую катастрофу и т. д.
Со слов Жукова (приводимых уже в посмертном (!) издании «Воспоминаний и размышлений» 1990 г.) в гениальные стратеги теперь записывают также «будущую жертву интриг Берии» Николая Вознесенского, который в январе 1942 г. якобы заявил, что мы сейчас «не располагаем материальными возможностями, достаточными для обеспечения одновременного наступления всех фронтов».
Вообще-то Вознесенский — в отличие от Берии (и Маленкова) — появлялся у Сталина очень нечасто, особенно в 1942 г. Пересечься с Жуковым на совещании у Сталина он мог лишь 15 и 26 февраля 1942 г., а потом Жуков уехал в свой фронтовой штаб, появившись в Москве лишь во второй половине марта, когда основные планы были уже намечены. Так что слова Вознесенского в передаче «посмертного» Жукова достоверными не выглядят.
Сейчас к этому «перестроечному» мифу иногда глухо прибавляют, что за Харьковскую катастрофу надо винить всё же косвенно Хрущёва, который был членом Военного совета у Тимошенко. Имеет даже хождение некая история… Мол, Сталин после бесславного возвращения Хрущёва в Москву якобы принял его одного, усадил на жесткий одинокий табурет, и потом, молча посасывая остывшую трубку, подошёл к Хрущёву и молча же выбил пепел из трубки о лысую голову гениального стратега.
Это, конечно же, не более чем досужий анекдот. Но, как говорится, сказка ложь, да в ней намёк…
Имя Берии в эту «мифологию» 1942 г. активно не затаскивают, да и сделать это было бы не так просто, потому что мнение Берии на чисто военные темы не очень-то спрашивали. А когда спрашивали, не очень-то брали в расчёт. Однако считается, что «палач» тоже провоцировал Сталина (Берия всю жизнь — в изложении «продвинутых историков» — только этим и занимался).
Реально же все происходило несколько иначе…
Советское наступление, начавшись в декабре 1941 г. весьма успешно, развивалось в январе и феврале, а местами — даже в марте. К апрелю 1942 г. был восстановлен Брянский фронт.
Но уже в начале 1942 г. предстояло определить стратегию на начавшийся год. Однако вырабатывалась она не разовым волевым решением Сталина, а методом последовательных приближений с учётом обстановки — в том виде, как эта обстановка представлялась в головах советского руководства.
А представлялась она, увы, не совсем верно, но виновен в этом был не Сталин.
С одной стороны, оплошала советская военная разведка — ГРУ ГШ РККА. По её данным, потери вермахта на советско-германском фронте исчислялись 4,5 миллиона человек, в то время как реальные потери были в 6–7 раз меньше. Вряд ли Сталин верил во все эти миллионы (в них вряд ли верили и в ГРУ), но даже если он сбрасывал на враньё половину, всё равно картина получалась оптимистическая. А она таковой не была. Вот Красная Армия в операциях 1941 г. потеряла только 3 миллиона человек безвозвратно. Это была реальная цифра.
Разведка Берии имела более сдержанные данные. Они могли бы советское военное руководство и насторожить, но всегда ведь хочется верить в хорошее! А «хорошее» сообщало ГРУ ГШ. К тому же ГРУ было для маршалов «своим» ведомством, в отличие от НКВД «этого Берии», который «суётся во все дырки». Сегодня в противники активных действий в 1942 г. записывают (и вот это — не миф) также начальника Генштаба маршала Шапошникова. Спору нет, Борис Михайлович был человеком осторожным, но ведь ГРУ находилось в Генштабе, а его начальник не заявлял, что данные его подчинённых — в лучшем случае безответственное враньё, а в худшем — сознательная дезинформация, и строить стратегию на этих данных по меньшей мере неосмотрительно. Это — с одной стороны.
С другой стороны, не совсем верно оценивали ситуацию сами командующие фронтами. В начале года Ставка обратилась к фронтам с предложением представить свои соображения по дальнейшему ведению войны зимой 1942 г. и далее.
Так вот, ВСЕ ФРОНТЫ ПРЕДЛАГАЛИ НАСТУПАТЬ! Конечно, все они при этом просили резервы, но командующие просят резервы во всех войнах и во всех армиях. Мышление военачальника всегда ориентировано на «Дай!», а не на «Бери!». И Сталин это понимал.
Волховский и Ленинградский фронты (командующие генерал армии К.А. Мерецков и генерал-лейтенант М.С. Хозин) считали возможным совместно разгромить 18-ю немецкую армию и деблокировать Ленинград.
Калининский фронт (командующий генерал-полковник И.С. Конев) намеревался разгромить 9-ю немецкую армию и наступать на Смоленск или Великие Луки.
Командующий войсками Западного фронта…
Впрочем, об этом пока не будем. Вначале я сообщу, что, как это отмечено в предисловии к тому 5(2) «Ставка ВГК. Документы и материалы 1942» серии «Русский архив. Великая Отечественная» (с. 9), «несогласие с замыслом Верховного Главнокомандующего» наступать всеми фронтами высказал только Жуков (якобы поддержанный Вознесенским). Жуков «предложил наступать лишь на западном направлении, где противник ещё не успел восстановить боеспособность своих войск». На остальных направлениях Жуков якобы предсказывал неудачу и «большие, ничем не оправданные, потери». Военные историки из Института военной истории МО РФ при этом ссылаются на посмертное издание мемуаровЖукова от 1990 г.
А теперь ещё одна, как говорят маршалы, вводная… В упомянутом выше предисловии (с. 8) со ссылкой на документысообщается также следующее:
«Командующий войсками Западного фронта, доложив Сталину о разгроме 15 пехотных и одной танковой дивизии врага, настаивал на дальнейшем развитии наступления на запад. Однако замысел этот был нереальным. «Уничтоженные» 16 немецких дивизий продолжали активное сопротивление, а армии правого крыла фронта ( Западного. — С.К.),истощив свои силы, фактически остановились…»
Но кто же командовал в тот момент Западным фронтом? Кто был охвачен очередными шапкозакидательскими настроениями? Да вот то-то и оно, что Западным фронтом командовал генерал армии… Г.К. Жуков.
То есть некоей эйфорией был охвачен зимой 1942 г. не только Сталин, но и остальное высшее военное командование, включая Жукова. И это было не всё! В дело ещё не вступал «Мыкыта» Хрущёв!
После поражения под Киевом и оставления Украины акции Первого секретаря ЦК КП(б) Украины Н.С. Хрущёва у Сталина резко упали. Однако кадров не хватало, Хрущёв считался преданным человеком и был назначен членом Военного совета Юго-Западного направления к командующему направлением маршалу Тимошенко.
Семён Константинович Тимошенко тоже воевал не очень удачно и, естественно, желал реабилитироваться. Тут-то и сошлись «лёд и пламень»! «Льдом» был флегматичный маршал, а пламенем — безусловно импульсивный член Политбюро Хрущёв.
Поэтому, как признают даже историки из Института военной истории, «Военный совет Юго-Западного направления с особой настойчивостью предлагал перенести основные усилия на юго-запад и провести здесь крупную наступательную операцию с целью освобождения Донбасса и выхода на Днепр».
Как показали дальнейшие события, именно в этой особой настойчивости Военного совета Юго-Западного направления, пружиной которого был честолюбивый Хрущёв, и отыскиваются истоки будущей Харьковской катастрофы.
На этом я свой анализ временно прерываю и возвращаю читателя к дневниковым записям Л.П. Берии, предварительно предупредив, что в своё время разовью тему уже в другом комментарии.
Черчиль (так в тексте. — С.К.)вернулся домой. [14]Закордонная агентура передала ценные данные по его поездке. Направляем сводку Кобе. Главное, второй фронт они открывать не собираются. Будут что-то поставлять, и то не много. С Японией крупных действий вести не будут.
14
17 января 1941 г. премьер-министр Англии У. Черчилль вернулся в Лондон из поездки в США (22 декабря 1941 г. он прибыл в Вашингтон вместе с лордом Бивербруком).