Дом скорпиона

Матт бросил испуганный взгляд на Тэма Лина.

— Он сирота,— сказал Тэм Лин. Учительница замолчала, как будто плохо поняла сказанное.

— Он не разговаривает,— пояснил телохранитель.— Поэтому за него отвечать буду я. Зато он немножко умеет читать.

— Читать очень интересно! — самым сердечным голосом заявила учительница.

Она разложила на столе бумагу, ручки, карандаши и раскраски. Все утро Матт переписывал буквы и раскрашивал картинки. Каждый раз, когда он выполнял очередное задание, учительница восклицала: «Очень хорошо!» — и отпечатывала на бумаге улыбающуюся рожицу. Вскоре Матту захотелось встать из-за стола, но учительница твердо усадила его обратно.

— Нет, нет,— нежно проворковала она.— Если уйдешь, не получишь золотую звездочку.

— Ему нужен перерыв,— сказал Тэм Лин.— И мне тоже,— вполголоса добавил он, провожая Матта в кухню.

Там он налил мальчику стакан молока и вручил печенье, а учительнице принес кофе и внимательно смотрел, как она его пьет. Казалось, эта женщина озадачивает его не меньше, чем Матта.

Остаток дня прошел за счетом. Матт считал горошины, яблоки и цветы. Ему было неинтересно раз за разом повторять одно и то же. Он уже умел считать, только сейчас приходилось делать это молча и писать на бумаге нужные цифры, вместо того чтобы произносить их вслух.

Наконец, ближе к вечеру, учительница сказала, что Матт поработал очень хорошо и мама может им гордиться.

За ужином Тэм Лин доложил Селии об успехах Матта.

— Ты мой умница.

Селия подложила Матту еще один кусок яблочного пирога. Оставшийся пирог достался Тэму Лину.

— Да, парень толковый,— промычал телохранитель с набитым ртом.— Но что-то в этой учительнице есть странное. Все время как заводная повторяет одно и то же.

— Так, наверно, и учат маленьких детей,— предположила Селия.

— Может быть,— не стал спорить Тэм Лин.— Я в образовании специалист невеликий...

Второй день прошел в точности как первый. Матту стало скучно уже на десятой минуте: он снова и снова выводил одни и те же буквы, раскрашивал те же самые картинки, в который раз пересчитывал до смерти надоевшие горошины, яблоки и цветочки. Но он очень старался, чтобы Селия могла им гордиться.

После второго дня наступил день третий, четвертый, пятый...

— Кто скажет, сколько здесь яблок? — ворковала учительница на шестой день.— Наверно, это скажет мой хороший мальчик!

Неожиданно Матт взорвался.

— Я не хороший мальчик! — завопил он.— Я гадкий клон! Ненавижу считать! И вас ненавижу!

Матт схватил аккуратно разложенные яблоки и раскидал их по комнате. Сбросил на пол цветные карандаши, а когда учительница наклонилась их поднять, изо всех сил толкнул ее. Потом сел на пол и залился слезами.

— Кто-то не получит в тетрадку личико с улыбочкой,— срывающимся голосом пролепетала учительница.

Лицо ее стало белым как мел; прислонившись к стене, она стала всхлипывать, словно испуганный зверек.

Ворвавшийся в комнату Тэм Лин по-медвежьи обнял учительницу.

— Не плачьте,— прошептал он ей на ухо.— Вы хорошо поработали. Вам удалось исправить что-то такое, что нам было не под силу.

Постепенно учительница стала дышать ровнее. Всхлипы стихли.

Матт так испугался, что тоже перестал плакать. Он понял, что произошло нечто необыкновенное.

— Я могу говорить,— пробормотал он.

— Девочка моя, сегодня напротив вашего имени поставят целых две золотые звездочки,— шептал Тэм Лин на ухо учительнице.— Бедняжка! А я все никак не мог сообразить, с кем имею дело.

Бережно поддерживая ее под локоть, телохранитель вывел женщину из квартиры, и Матт слышал, как он ведет ее по коридору, ни на секунду не прекращая нашептывать что-то утешительное.

— Меня зовут Маттео Алакран,— сказал Матт, осваивая вновь обретенный голос— Я хороший мальчик.

От счастья у него закружилась голова. Как же теперь им будет гордиться Селия! Он будет читать, раскрашивать, считать, пока не станет лучшим учеником на свете, и тогда дети полюбят его и не будут убегать.

Его восторженные мысли прервал вернувшийся Тэм Лин.

— Надеюсь, это было не на один раз,— сказал он.— Ты и вправду умеешь говорить?

— Умею, умею, умею! — счастливо пропел Матт.

— Чудесно! Я и сам чуть не свихнулся, пока ты считал эти горошины. Бедняжка — она ведь больше ничего не умеет делать...

— Она идиойдка,— заявил Матт, повторяя самое страшное оскорбление, какое слышал от Марии.

— Никогда не употребляй слов, значения которых не понимаешь,— наставительно сказал Тэм Лин.— Знаешь что, парень? Это надо отпраздновать. Поехали-ка на пикник.

— На пикник?! А что это такое? — спросил Матт, силясь вспомнить, что означает это слово.

Я тебе по дороге объясню...

8

Идиойд в сухом поле

Матт был без ума от радости. Мало того что Тэм Лин берет его на пикник, так они еще поедут туда верхом! Матт несколько раз видел лошадей из окна домика в маковых полях. И конечно же, видел их по телевизору. На них скакали ковбои и разные крутые бандидос. Его любимым героем был Эль-Латиго Негро — Черный Хлыст. Фильм про Эль-Латиго Негро показывали по телевизору каждую субботу. Он носил черную маску и спасал бедняков от злых капиталистов. Его излюбленным оружием был длинный хлыст, которым он мог очистить яблоко, когда оно еще висело на дереве.

Матт был не на шутку раздосадован, когда вместо горячего жеребца, на каком скакал Эль-Латиго Негро, Тэм Лин привел понурую серую лошадку.

— Не кипятись, парень,— сказал телохранитель, подтягивая подпругу.— Нам нужна не быстрота, а надежность. Если ты свалишься с лошади и свернешь себе шею, Эль-Патрон мне спасибо не скажет.

Усевшись в седло впереди Тэма Лина, Матт мигом позабыл все свои разочарования. Он едет верхом! Плывет высоко в воздухе, покачиваясь и вдыхая запах лошадиного пота. Он погладил жесткую гриву и прижался лодыжками к теплой шкуре животного.

После долгих месяцев молчания Матт словно спешил наверстать упущенное. Он болтал обо всем, что видел вокруг: о синем небе, о птицах, о мухах, жужжащих над лошадиными ушами. Тэм Лин его не останавливал. Только ворчал иногда, давая понять, что внимательно слушает. Тропа петляла по маковым полям, все дальше и дальше уходя от Большого дома, к серовато-бурым холмам, темнеющим на горизонте.

Первые акры, по которым проходил их путь, были подернуты зеленоватой дымкой свежей травы. То были саженцы. Дома из окошка Матт имел возможность наблюдать весь жизненный цикл маков и хорошо знал, чего ожидать. Со временем растения делались заметно крупнее; они округлялись, как маленькая капуста, а листья их наливались переливчатой синевой. Чем дальше они ехали, тем выше становились маки. Вскоре они доставали лошади уже до брюха. Бутоны лопались, подставляя жаркому солнцу белое великолепие сборчатых лепестков. В воздухе витал едва уловимый аромат.

Потом путники выехали на поля, где лепестки уже опали. Они устилали землю пышными белоснежными сугробами, а оставшиеся на их месте семенные коробочки торчали, будто зеленые пальцы. Коробочки набухали, вырастали с куриное яйцо, и тогда начинался сезон сбора урожая.

Тут Матт впервые увидел работников на ферме. Он и раньше замечал их издалека, потому что Селия всегда велела прятаться, когда поблизости оказывались незнакомцы. Только сейчас он рассмотрел их вблизи. И мужчины, и женщины были одеты в одинаковые коричневатые комбинезоны и широкополые соломенные шляпы. Шли они медленно, склоняясь к каждому растению, и надрезали коробочки маленькими ножичками.

— Зачем они это делают? — спросил Матт.

— Чтобы добыть опиум,— ответил Тэм Лин.— Сок вытекает из надрезов и за ночь застывает. Утром рабочие соскребают его. С одного растения можно собирать сок четыре или пять раз.

Лошадка брела все дальше и дальше. Над полями дрожало жаркое марево, в воздухе витал сладкий аромат с легким привкусом горечи. Рабочие сгибались и надсекали, сгибались и надсекали... Ритм их работы убаюкивал. Они не произносили ни слова. Даже не вытирали пот с лица.