Путь страсти

— По-моему, тут стало слишком жарко, ты не находишь? Может, проблема в этом?

По губам Шона скользнула улыбка — соблазнительная, как сам грех.

— На самом деле тут чертовски холодно. Но ведь и ты чувствуешь нечто подобное, разве нет? Можно мне хотя бы прикоснуться к тебе?

Шон, обойдя стол, шагнул к ней, и у Андреа перехватило дыхание. Он снова встал у нее за спиной — как тогда, в доме Лайама. Ее обдало теплом его тела — Шон нагнулся к ней и ласково куснул в шею.

— Ты ведь покупала мне трусы, — пробормотал он, пощекотав ей ухо. — Угадай, какие из них сейчас на мне?

— Шон… — В кофейнике забулькало, по кухне поплыл аромат кофе. — Кофе готов.

— Выдерни вилку из розетки.

— Умираю, хочу кофе.

— Умираю, хочу тебя. — Шон лизнул ее шею, его горячее дыхание обожгло ей кожу. — У меня уже больше не осталось сил, милая. Я пытаюсь… и не могу. Честное слово, я очень старался, но у меня ничего не вышло.

Андреа смотрела на него своими дымчато-серыми глазами. Если бы все это происходило лет сто назад, когда оборотни еще вели дикий образ жизни, Шон не стал бы ждать, что она скажет. Просто подмял бы ее под себя и овладел ею. В конце концов, она его подруга, она принадлежит ему, а он обезумел от желания.

«Ты либо овладеешь ею, либо тебе конец», как однажды сказал Лайам.

«Я умру, если она не станет моей», — уточнил Шон.

Он понимал, что дело не только в сексе, не в примитивном инстинкте размножения, стремлении, чтобы в стае рождалось больше детенышей. Тогда ему подошла бы любая самка. Но Шон хотел именно ее, Андреа.

Хотел видеть ее серые глаза, любоваться сладостными изгибами ее тела, слышать, как она произносит его имя. Наслаждаться ее чувством юмора, радоваться, что она покупает ему трусы со смешными улыбающимися рожицами. Вдыхать ее единственный, неповторимый запах, смеяться над тем, что она так любит кофе, смотреть, как она дружески подмигивает в баре одной из глупеньких фанаток, и та, обомлев, замирает с разинутым ртом.

И всему виной — слабый аромат фэйри, ее чудесная кожа, ее дыхание, тепло ее тела, то, что она вообще ходит по этой земле.

Глаза Андреа потемнели. Ее ледяные руки легли Шону на плечи.

— Ты весь горишь…

— Все потому, что я хочу тебя… черт бы побрал твои серые глаза!

Андреа сунула руки ему под футболку.

— Может, разденешься? Вдруг это поможет?

Каким-то чудом не порвав на себе футболку, Шон сорвал ее с себя. И заметил легкую улыбку, скользнувшую по губам Андреа. Полузакрыв глаза, она гладила его плечи, трогала литые мышцы, тяжелыми плитами лежавшие у него на груди.

В глазах Шона вспыхнуло пламя.

— Налюбовалась? Теперь дай мне полюбоваться тобой.

Но едва Андреа стащила с себя футболку, как вся его хваленая выдержка разом растаяла, словно сахар в горячем чае. Сегодня на ней был лифчик из серебристого кружева, узкая полоска тонкой ткани, поддерживающая ее пышную грудь. Нагнув голову, Шон с рычанием ухватил зубами крохотный бантик между чашечками.

— Я хочу увидеть тебя всю.

Андреа широко улыбнулась. Она завела руки за спину, застежка негромко щелкнула, и лифчик плавно спланировал на пол.

Шона больше ничто не удерживало. Взяв ее за талию, и он слегка толкнул Андреа, прижав ее спиной к шкафчику. Андреа со стоном запрокинула голову, и Шон, воспользовавшись этим, лизнул ее шею, провел языком между ее грудями. Потом, повернув голову, ухватил напрягшийся сосок, покатал его между губами. Долгий удовлетворенный вздох вырвался из груди Андреа.

Шон вдруг поймал себя на том, что рад был бы целую вечность ласкать ее грудь. Его окаменевшая плоть рвалась на свободу — Андреа была такой мягкой и одновременно такой упругой, кожа ее напоминала нежнейший шелк.

Внезапно Шон почувствовал, как ее пальцы принялись теребить ремень, и тугой пояс джинсов сразу ослаб.

— Я выполнила твою просьбу, — прошептала Андреа, пытаясь расстегнуть молнию.

Он целовал ее губы — они были мягкими, нетерпеливыми, на них до сих пор сохранился слабый вкус пива, который она пила в баре с Глорией. Повезло этому пиву — с завистливым вздохом подумал Шон.

Отодвинувшись, он подергал пояс на ее джинсах.

— Твоя очередь.

Андреа, благослови ее Бог, не просто разделась — она устроила для него настоящее шоу.

Сейчас Шон мог позволить себе роскошь. Не спешить. Лизнув ее в плечо, он осторожно просунул руку у нее между ног, раздвинул мягкие складки. Внутри было горячо и влажно. Андреа, женщина, никогда не знавшая мужчины, призывно застонала.

Шон понимал, что не должен торопиться. Звериный инстинкт настойчиво требовал, чтобы он сорвал с нее трусики и одним рывком вошел в нее сзади.

Но Шон знал, что никогда этого не сделает. Он хотел видеть, как отяжелеют ее веки, как засияют ее глаза, когда она позволит ему войти в нее.

Андреа, прислонившись к нему спиной, упивалась, новыми для себя ощущениями. Он мог дать ей время привыкнуть к его прикосновениям… но его тело не желало ждать.

Проклятие!

Андреа потерлась о него бедрами. И смущенно улыбнулась — как тогда, в баре.

— Значит, вот, выходит, где ты держишь свой меч? Или ты просто рад, что я с тобой?

Шон дунул ей в ухо.

— Энди, не играй с огнем!

— Почему? Это так забавно! — Смех Андреа перешел в стон.

Она повернулась к нему, и Шон разом забыл обо всем. Она была восхитительна — тонкая талия, круто изогнутые бедра, плоский живот, крохотный треугольник курчавых волос.

— Раздвинь бедра, — прохрипел он. — Вот так… хорошая девочка!

Андреа откинулась назад, слегка расставив ноги и позволив Шону зарыться лицом в ее бедра.

Она была такая приятная на вкус. «Андреа… моя подруга».

Он лизнул ее, сначала осторожно, потом смелее, упиваясь слабыми криками, срывавшимися с ее губ. Пальцы Андреа запутались в его волосах.

Шон с ума сходил от желания, хотя понимал, что ей будет легче принять его, если она первой с его помощью достигнет пика наслаждения. И он был твердо намерен добиться этого.

Он почувствовал, как ее тело стало отзываться на его ласки, удивленный вздох, оцепеневшее тело, сжатые в кулаки руки — все говорило об этом. Потом еще один вздох, больше похожий на беззвучный крик. А в следующий миг, содрогнувшись всем телом, Андреа вцепилась ему в волосы, умоляя его не останавливаться.

Шон с радостью исполнил ее желание — его губы не знали устали, покусывали, посасывали, пробовали ее на вкус. Наконец, удовлетворенный и насытившийся, он откинул голову и посмотрел на нее. Приоткрыв дрожащие губы, она не сводила с него глаз.

— Шон, — надломленным голосом окликнула она.

Он не спеша поднялся, обхватил ее лицо руками и поцеловал долгим поцелуем. Все его тело закаменело от желания.

— Пора покончить с этим, — шепнул он.

Андреа молча кивнула, словно это было ясно и так.

Подхватив ее на руки, Шон поднялся на второй этаж.

Он был так силен, что даже не задохнулся, как будто Андреа весила не больше пушинки.

Черт… это уже становится опасным. Теперь, уже поняв, что Шон в любой момент способен сделать так, что все ее тело станет плавиться от наслаждения, Андреа вдруг испугалась. Ему нужно лишь дотронуться до нее… она сделает все, о чем он попросит.

Она не может позволить, чтобы так было и дальше. Но к тому времени, когда он внес ее в спальню и уложил на кровать, у нее уже не хватило сил оттолкнуть его.

Андреа погладила его по щеке:

— Я готова.

Рука Шона тяжело легла ей на грудь.

— Ты уверена, любимая? Я ведь… э-э-э… большой.

— Хвастун!

— Это точно. Но не забывай, что ты лишь наполовину оборотень.

Оборотни — во всех отношениях — намного крупнее обычных мужчин. Ким заранее предупредила Андреа об этом прискорбном факте, заодно сообщив, о размерах чего идет речь. Одиннадцать дюймов были обычным делом, сказала она. Если судить по Глории, оборотни-самки были им подстать, но Андреа, в жилах которой текла кровь фэйри, была более хрупкой и миниатюрной, чем большинство ее сверстниц, Однако Ким со временем научилась приспосабливаться к Лайаму — лучшим доказательством того служила ее беременность. А если этого было мало, то достаточно было послушать, какой шум эта парочка устраивала по ночам в спальне, чтобы убедиться, что им хорошо друг с другом.