Страница 6 из 33
Она вздохнула.
— Десять.
— А сколько всего?
— Двадцать одна. Мы должны немедленно ими заняться. Они начинают нервничать, потому что я опаздываю.
Прошло еще полчаса, прежде чем отелившихся коровы и их телята соединились. Остальных нужно было подоить как можно скорее. Джемайма заглянула в желоб с водой и вздохнула. Почти пустой…
— В чем дело?
— Видите желоб? Его нужно наполнить водой. Насос в колодце электрический.
— А где ближайший водопроводный кран?
— Вода в дом подается при помощи электрического насоса. У нас нет централизованного водоснабжения.
— Что?!
— Вода у нас замечательная, она поступает из водоносных пластов, вкус такой чистый, такой свежий… вы просто не поверите.
— Но ведь так гораздо сложнее…
Джемайма покачала головой.
— Будь у нас обычный водопровод, молоко имело бы другой вкус, а я продаю его на специализированную фабрику, там из него делают сгущенку и йогурт. Качество молока — это самое главное.
Сэм вздохнул.
— К чему вы клоните?
— Вода должна быть из ручья. На берегу есть удобный подход, там можно встать и черпать воду ведром. Я вам покажу.
— Жду с нетерпением, — пробормотал он себе под нос, но покорно пошел за ней, повесил фонарь на дерево между коровником и речкой и начал носить воду, пока Джемайма продолжала дойку. — Сколько нужно воды? — спросил Сэм после десятого ведра.
Она подняла глаза и почувствовала жалость. Он привалился к стене и тяжело дышал, а ведь только начал.
— Около ста пятидесяти ведер.
Сэм округлил глаза.
— Сколько?.. Сто… Это просто смешно, — сказал он без всякого выражения.
— Каждая корова выпивает около десяти-пятнадцати галлонов в день. Это по меньшей мере триста галлонов или сто пятьдесят ведер. Если таскать по два ведра, значит, придется сходить к реке семьдесят пять раз. — Заметив неподдельный ужас в его глазах, она немного смягчилась. — Сегодня столько не понадобится, и потом, я надеюсь, что к утру свет дадут.
Он молча оторвался от стены и вышел. Джемайма подоила последнюю корову, слила молоко в бак на тот случай, если каким-то чудом электричество скоро включат, и пошла помогать Сэму.
Они закончили около десяти часов. Руки у Джемаймы покрылись кровоточащими трещинами, ладони обветрились, спину ломило, и будь она одна, свернулась бы в комок и расплакалась.
Но она была не одна, а потому не заплакала.
Сэм тоже удержался, и, покосившись на него, она подумала: будь он один, вполне вероятно, тоже разревелся бы!
— Утром у вас все тело будет болеть, — предупредила она.
— Не сомневаюсь. Сегодня надо еще что-то делать?
— Осталось только поесть, если я найду какие-нибудь продукты.
— Сбегать за китайской едой?
Она посмотрела ему в глаза. Заметив в них веселые искорки, изумилась — у него еще хватало сил шутить. И это после всего, что он сделал, а ведь на вид типичный городской житель!
— Хорошая мысль. Закажу-ка я рагу из курицы с лапшой.
— Отлично. А я цыпленка с рисом и лимоном. Рогалик хотите?
Она оглядела коровник в последний раз, взяла лампу и перевела глаза на Сэма.
— О да, и крекеры с креветками.
В животе у него громко заурчало. Джемайма рассмеялась.
— Пошли, ковбой, ограбим кладовку.
Сэм устал как собака. Он в жизни так не уставал. Руки болели от тяжелых ведер, спину и плечи ломило с непривычки к физическому труду, а есть хотелось до колик в желудке.
— Я могу помочь? — предложил он, надеясь ускорить процесс.
— Нет… у меня есть немного сыра и хлеба, в холодильнике остался суп — я его разогрею. Мойте руки, но экономьте воду, бак почти пуст, лучше воспользуйтесь моей водой, вот здесь.
Она отряхнула руки, взяла полотенце. Сэм подошел к мойке, заглянул в тазик с водой, на куске мыла виднелись красные разводы. Посмотрев через плечо, он заметил, как осторожно Джемайма прикладывает полотенце к пальцам, и покачал головой.
Он тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем, подошел к девушке, забрал у нее сыр, отложил в сторону, потом взял ее руки в свои и перевернул ладонями вверх.
Ладони потрескались, в трещины въелась грязь, кожа огрубела и покрылась ссадинами, хотя кровь идти перестала. Джемайма стояла молча, закрыв глаза.
— Джемайма? — тихо окликнул он.
— Грязь быстро не отмоется, — произнесла она, словно защищаясь. — Вы можете сами приготовить ужин, если вас это беспокоит.
— Дело не в этом. У вас есть крем?
— Я хочу есть.
— Где у вас крем?
— Я потом намажусь. Сначала хочу поужинать, чтобы еда не пахла гардениями.
Сэм отпустил ее, и она принялась хлопотать: нарезала хлеб, накрыла на стол, накормила собак, заварила чай…
— Джемайма, идите садитесь.
Она поставила две кружки с чаем на стол, села и накинулась на сыр. Сэм умял тарелку куриного супа и два большущих ломтя хлеба с толстыми кусками сыра и смотрел, как она ест уже вторую тарелку супа и третий огромный бутерброд.
— Куда в вас столько влезает? — изумился он, когда она принялась за фруктовый торт.
— Я сегодня не обедала, — пояснила она с набитым ртом. — Попробуйте, это ваша бабушка пекла.
Он не заставил себя уговаривать. Торт оказался превосходный. Просто замечательный. Он взял себе еще один кусок, выпил еще одну кружку чая. Интересно, что вызвало у него такой зверский аппетит: холод или физический труд?
Наконец он отвалился от стола. Джемайма собрала тарелки, сложила их в мойку.
— Руки, — велел он, поймав ее на пути назад от холодильника.
— Ладно. — Она потянулась за тюбиком, лежащим рядом с мойкой. Это был обычный косметический крем. Сэм взял у нее тюбик, покачал головой и отложил в сторону.
— Антисептический есть?
Она открыла шкаф, достала то, что он просил. Сэм усадил ее на стул, сел напротив и начал втирать крем в ее ладони.
— Почему вы это делаете? — спросила она.
Он ничего не сказал, так как и сам не знал. Просто продолжал очень осторожно втирать крем в потрескавшиеся пальцы, пока он не впитался, потом наложил еще один слой.
— Есть что-нибудь более сильнодействующее, чем это? — спросил он, кивнув в сторону крема.
— Нет. Только бальзам, которым лечат коровий мастит. Он в коровнике, на полке у двери. Может, пригодится?
— Пойду принесу.
— Можно завтра…
Сэм встал, положил ее руки ей на колени.
— Я принесу, — повторил он и надел куртку и сапоги. Потом взял фонарь, оставив ей лампу, и пошел через двор к коровнику. Снег по-прежнему летел почти горизонтально, но была ли это метель или поземка с полей — сказать было трудно. Как бы там ни было, заметно подмораживало, и Сэм был рад очутиться под крышей.
Внутри было тепло и уютно от тихого шелеста соломы, сонного дыхания и чавканья животных. Одна из коров — Блубелл? — подошла и опасливо обнюхала вошедшего. Тот протянул руку, и она лизнула ее шершавым и на удивление мягким языком.
Возможно, коровы не так уж и плохи, подумал Сэм, задумчиво почесав щеку. Блубелл с минуту наблюдала за ним, потом попятилась и присоединилась к остальным коровам, и он подумал, что глаза у нее похожи на глаза Джемаймы — огромные, нежные и настороженные. Он нашел на полке крем — там, где она и сказала, — и двинулся назад, через ледяную пустыню на зовущий огонек, горящий в окне кухни.
Джемайма спала, свернувшись в кресле у огня. Нудл лежала у нее на коленях, Джесс — у ног. С минуту Сэм стоял неподвижно, наслаждаясь теплом, и смотрел на эту мирную картинку. Похоже, сон Джемайме нужнее, чем крем. Если так, проснется ли она, если он займется ее руками?
Сэм отвернул крышечку, взял правую руку девушки и нанес слой крема ей на ладонь. Она пробормотала что-то во сне и затихла, а он стал осторожно втирать крем в ссадины и трещины. Нудл обнюхала крем и снова задремала.
Джемайма больше не шевелилась, просто лежала, склонив голову набок.
Она измучена до предела, понял Сэм. У нее масса проблем, слишком много работы, а денег не хватает. А тут еще снегопад и отключение света.