Кати в Италии

VIII

Два Рыцаря Печального Образа [39]стояли на перроне. Это были Ян и Альберт. При скудном освещении оба казались бледно-серыми и немного обиженными судьбой.

— Они производят такое же бодрое и смешное впечатление, как главные герои современного романа, — сочувственно сказала я.

— В то время как мы, напротив, кипим и прыгаем от радости, словно герои эпохи Ренессанса [40], — сказала Ева.

Ян с упреком смотрел на окно нашего купе.

— Послушай-ка, Кати! — сказал он. — Надеюсь, ты не слишком будешь прыгать от радости. Шведских девушек, которые, стоит им выехать за границу, срываются с тормозов, и без тебя хватает!

— И я, конечно, тоже сорвусь, — сказала я. — Все мои тормоза отпадут, как остатки кожи, которая шелушится после скарлатины.

Но в этот миг поезд тронулся, и если Ян и высказывал еще какие-то предостережения, то я, во всяком случае, не расслышала. Он исчез из поля зрения, и я его больше не видела. Некоторое время я по-прежнему стояла у окна, погрузившись в размышления. Почему-то я почувствовала, что Ян исчез не только из поля моего зрения, но и из моей жизни вообще. Я не хотела этого, но тут уж ничего не поделаешь! Я не могла избавиться от ощущения, будто оставляю нечтобезвозвратно прошедшее. Это немного испугало и опечалило меня.

— Прости меня, Ян, — прошептала я, прижавшись лицом к стеклу.

Ведь если даже иногда его предупреждения надоедали мне и я чувствовала себя чуточку оскорбленной его недостаточным вниманием к моему внутреннему «я», все же он был всегда так добр ко мне! И я дружила с ним целых три года. Мне вовсе не нравилось это новое ощущение, словно он ускользает от меня.

Но Ева не оставила мне ни минуты для подобных размышлений. Ведь мы были на пути к солнечной Италии, и радость Евы, ее восхищение были слышны всему поезду. Еще долго после того, как мы влезли на полки в спальном вагоне, она хихикала, и болтала, и журчала, и ворковала, так что пассажиры соседнего купе, которые явно не были людьми эпохи Ренессанса, в конце концов стали стучать в стенку, чтобы заставить ее замолчать.

В Копенгагене светило солнце и уличные торговки предлагали нам фиалки, а Ева сказала, что всем телом ощущает, как мы приблизились к континенту и как тормоза уже начинают отказывать, так что… бедный Ян, если бы он только знал!

Мы пообедали у «Лорри», в ресторане Драхмана [41], где два милых маленьких старичка с серебряными волосами пели нам песни Бельмана [42], так что глаза наши увлажнились слезами, и, почувствовав себя патриотами, мы задались вопросом, не слишком ли мы поторопились, оставив наше любезное отечество, где жили такие поэты?!

В ресторане было очень людно. Неподалеку от нас сидел веселый господин в сером полосатом костюме. Он пил водку «Ольборг» и пиво «Карлсберг» и становился все веселее. Он действительно соответствовал цитате из Драхмана, вырезанной на одной из живописных потолочных балок: «Здесь мое чело разгладилось так, что уже никакие морщины не в силах были избороздить его».

Нет, у этого господина в самом деле никаких морщин на лбу не было. Он с головы до пят был одно сплошное солнечное сияние.

В тот момент, когда мы в Евой накинулись на жаркое из свинины с красной капустой, он поднялся и подошел к нашему столику.

— Густафссон, — представился он и поклонился. — Вижу, дамы обедают здесь в полном одиночестве?

— Нет, мы здесь играем в карты с братом, — холодно ответила я, потому что, если даже Бельман и настроил нас на патриотический лад, все же наш патриотизм не распространялся на первого попавшегося шведа, заблудившегося в чужой стране.

Господин Густафссон совершенно не обратил внимания на мою убийственную иронию. Он по-прежнему весь сиял.

— Как приятно слышать за границей шведскую речь, — продолжал он. — Мне кажется, о ней можно по-настоящему тосковать.

Снедающую его тоску только долгое изгнание могло объяснить, и Ева сочувственно спросила господина Густафссона:

— Давно вы из Швеции?

— С сегодняшнего утра, — ответил господин Густафссон.

Мы онемели.

— Я еду в туристическую поездку в Италию, — продолжал он, хотя никто его об этом не спрашивал.

Ева поперхнулась. Нашатуристическая группа должна была отправиться из Копенгагена на другой день, и мы еще не видели будущих спутников.

Но мы немало размышляли о том, какими они будут. Ева оптимистка и все время была непоколебимо уверена в том, что большинство из них окажутся молодыми, статными, широкоплечими мужчинами, которые смогут защитить нас во мраке катакомб [43]и вместе с нами будут мечтать под венецианской луной. Я отчетливо увидела, как при словах господина Густафссона жгучее сомнение начало закрадываться в ее душу. Подумать только! Что если он едет с пашейтуристической группой! Подумать только! Что если с нами не будет нескольких молодых, статных, широкоплечих мужчин, а только такие, как господин Густафссон! Да, разумеется, Форум Романум [44]— он всегда Форум Романум, но видеть некоего господина Густафссона, четко вырисовывающегося на фоне разрушенных колонн и выветрившихся руин, она явно не хотела. Это было заметно. Она так поникла, что бедный господин Густафссон в конце концов недовольно вернулся к своему столику. У нас было впечатление, что мы сильно испортили ему вечер.

— Ах, на свете столько туристических поездок, не надо думать, что все толстяки мира поедут вместе с нами, — все-таки молвила мне в утешение Ева, когда он уже не мог нас слышать.

Мы закончили трапезу, а затем вышли в сладостную осеннюю тьму. То был один из последних вечеров, когда Тиволи [45]был еще открыт, и мы решили пойти туда. Ева хотела сначала пойти в Нюхавн [46]. Но я отказалась, заявив, что если уж меня где-нибудь похитят, то пусть это будет в Неаполе, и, подумав хорошенько, Ева признала мою правоту. Жаль, если бы наше путешествие в Италию закончилось, еще даже не начавшись, в Нюхавне.

Ева никогда раньше не была в Копенгагене, так что мне пришлось показывать дорогу в Тиволи. Способность ориентироваться была у меня не на высоте, но это меня ничуть не беспокоило. Я взяла Еву под руку, и мы двинулись туда, где, как я полагала, находится Тиволи. Несколько раз я спрашивала, как туда пройти, но поскольку я обладаю сказочной способностью, задавая подобные вопросы, натыкаться на городских идиотов, то случилось то, что случилось. Мы причалили на узенькой, сумрачной и безлюдной улице, где еще никогда не ступала моя нога.

— Это и есть знаменитый копенгагенский Тиволи, о котором я столько слышала? — спросила Ева. — Развлечения, песни и танцы… — добавила она.

И в самом деле! Из ближайшего дома вырывались развеселые звуки. Открытая дверь вела в какой-то кабачок. Мы осторожно заглянули туда. Там было полным-полно людей, которые, казалось, необычайно веселились. В основном это были дородные матроны и квадратные веселые дяденьки, вертевшиеся на крохотном тесном пятачке. Но там мелькали и молодые люди, и все казалось так весело и уютно!

— Публика здесь не особо элегантная, — сказала я Еве. — Но зато весело! Давай зайдем! Когда приезжаешь за границу, нужно смешиваться с толпой, это-то и создает атмосферу!

И мы нырнули в толпу, чтобы создать себе атмосферу. Деньги за вход в этот примитивный ночной клуб платить явно было не надо. Мы просто вошли туда и расположились за маленьким столиком. В кабачке стало заметно тише. Все смотрели на нас, широко раскрыв глаза.

39

Рыцарь Печального Образа —так называл героя своего великого романа «Дон Кихот» испанский писатель Мигель Сервантес де Сааведра (1547–1616). Впоследствии это стало именем нарицательным.

40

Ренессанс— период в культурном и идейном развитии стран Западной и Центральной Европы (XIV–XVI вв.).

41

Большой центр с ресторанами и кафе во Фредриксхавне, где есть и комнаты Драхмана. Драхмап Хольгер(1846–1908) — датский лирик, прозаик и драматург. Ресторан Драхмана оформлен в стиле 2-й половины XIX в.

42

Бельман Карл Микаэль(1740–1795) — знаменитый шведский поэт, автор застольных песен «Послания Фредмама» (1790), «Песни Фредмана» (1791).

43

Системы подземных помещений, обычно искусственного происхождения, служившие в древности убежищем для христиан и захоронений.

44

Форум— в Древнем Риме рыночная площадь, ставшая центром политической жизни. Главный форум Рима — Форум Романум, развиваясь с VI в. до н. э., превратился в парадный архитектурный ансамбль.

45

Парк со всевозможными аттракционами в Дании и Швеции. В Копенгагене — в центре города, близ железнодорожного вокзала и ратуши. Парк Тиволи был основан в 1843 г. лейтенантом Георгом Карстенсеном.

46

Портовый район города, пользовавшийся дурной славой еще в 1940-е гг.