Отныне и навсегда

Наконец Хэл пожал плечами и произнес:

— Теперь вы понимаете, почему отец хотел забыть о существовании нашей матери? После смерти Джека он разорвал все ее фотографии, запретил даже упоминать ее имя. Мы все притворились, будто она умерла, как и Джек.

— Ваша мать знает об этом?

— Должно быть, знает. Я не в курсе, пыталась ли она когда-либо связаться с Лидией или мной, пока мы были детьми. Лидия встречалась с ней в Сиднее пару раз, но я не захотел ее видеть. Я не могу простить ей того, что она сотворила с Джеком и нашим отцом. — Хэл покачал головой. — Отец потерял интерес к жизни. Только после его смерти я понял, как отвратительно он вел дела в «Вирриндаго». Мне пришлось долгое время приводить здесь все в порядок.

У Мередит ком стоял в горле, пока она слушала Хэла. Ей внезапно захотелось обнять его.

— Мне жаль, — тихо произнесла она, понимая, что сейчас любые ее слова неуместны.

Хэл посмотрел в ее грустные синие глаза, и его сердце сжалось.

— Я понимаю, что вы чувствовали в школе-интернате, поскольку сам оказался в таком же положении.

— Кто присматривал за Лидией?

— После отъезда матери к нам приехала сестра отца. Она выросла в «Вирриндаго», но, встретив отца Гая, осталась в Англии. Она и мой отец были очень близки, и ей было нелегко наблюдать за тем, насколько безвольным стал ее брат. Она была очень практичным человеком. Кстати, вы чем-то напоминаете ее, — Хэл слегка улыбнулся. — Она наняла прислугу на ранчо, меня отправили в школу-интернат, а Лидия перебралась к ней в Англию, но потом тоже уехала в интернат.

Мередит было очень жаль Хэла. Потеряв мать и брата, он был вынужден разлучиться и с сестрой.

— Я представляю, как плохо вам было в интернате, — с сочувствием сказала она.

— Не хуже, чем вам, ведь к тому времени мне было уже тринадцать лет, а не девять.

— Рядом со мной была Люси, — уточнила она.

— Все же тетка поступила правильно, отправив нас с Лидией в интернат. По крайней мере, мы получили хорошее образование. На праздники я приезжал в «Вирриндаго», куда раз в год моя тетка привозила Лидию и Гая.

— Так вот почему вы так дружны с Гаем?

Хэл кивнул.

— Гай нам с Лидией как родной брат. Он заменил нам Джека.

Мередит вспомнила искристые глаза Гая и то, как ему удавалось рассмешить Хэла.

— А с Лидией вы по-прежнему дружны?

— Думаю, да. Я несу за нее ответственность, и Лидия пользуется этим. Так что у меня нет права критиковать вас в отношении Люси.

— Поэтому вы согласились присматривать за Эммой и Микки?

— Я очень переживаю, что не могу уделять им много времени, — Хэл потер ладонью лицо. — Полагаю, я и в самом деле должен приучать их к жизни на ранчо и рассказывать о том, как проводил здесь детство.

Мередит подняла фотографию со стола.

— Может, ваш отец не зря сохранил этот снимок? Вы такой счастливый на нем рядом с Джеком и матерью! Нужно верить, что в жизни бывают и приятные моменты. — Помедлив, Мередит положила снимок на стол. — Не рвите это фото, Хэл, пусть оно останется как напоминание о том, что у вас было.

Помедлив, Хэл снова посмотрел на снимок, потом взял его и положил в карман своей рубашки. Мередит еще раз извинилась перед ним.

— Вы ни в чем не виноваты, — сказал он. — Это я не сдержался, потому что долгие годы ни с кем не говорил о Джеке. Кстати, кофе уже остыл, хотите, я принесу вам свежий?

Мередит улыбнулась и покачала головой.

— Я привыкла пить холодный кофе.

— Мне лучше уйти, чтобы вы могли поработать. — Хэл встал и направился к двери, но вдруг остановился и повернулся к Мередит. — Спасибо вам за сегодняшний вечер.

— Я ничего особенного не сделала.

— Думаю, вы ошибаетесь.

— Тогда я рада, что смогла вам помочь, — произнесла Мередит и, поддавшись импульсу, подошла и обняла Хэла.

Сначала он напрягся, а потом в ответ крепко обнял ее.

Мередит опустила голову ему на плечо, наслаждаясь этой минутой.

— Спасибо, что рассказали мне о Джеке, — пробормотала она, едва сдерживая желание коснуться губами пульсирующей венки у него на шее.

Действительно, почему бы не воспользоваться ситуацией? — мелькнула у нее такая соблазнительная мысль, однако рассудок приказал немедленно прогнать ее и вести себя разумно.

Мередит лучезарно улыбнулась.

— Мне нужно работать, — сказала она, избегая встречаться с ним взглядом.

— Конечно. Спокойной ночи, Мередит.

Наступила суббота. Работники в «Вирриндаго» трудились только до обеда, а потом у них начинались выходные. Это означало, что Мередит предстояло остаться на ранчо с Хэлом и детьми до понедельника.

К своему удивлению, прожив неделю в «Вирриндаго», Мередит очень быстро привыкла к окружающей обстановке и своим новым обязанностям. Вот только Хэл, сам не зная того, постоянно держал ее в напряжении.

Люси прислала ей электронное письмо, в котором сообщила, что Ричард вышел из комы, но по-прежнему очень плохо себя чувствует. Он сказал, что больше не испытывает к ней прежних чувств.

Получив это письмо, Мередит растерялась. Неужели Ричард мог так быстро изменить свое отношение к Люси? Однако самое главное было в том, что он все-таки вышел из комы. Люси пообещала остаться рядом с ним до тех пор, пока он окончательно не выздоровеет, а значит, она приедет на ранчо не скоро…

Желая скрыть свои чувства к Хэлу, Мередит постоянно занимала себя работой.

Когда он находился рядом с ней, все, о чем она могла думать, так это о его губах, руках, пульсирующей венке на шее и мускулистой фигуре. Мередит никогда прежде не считала себя сластолюбивой женщиной, а теперь только и делала, что мечтала оказаться в объятиях Хэла и целовать его. К Ричарду она не испытывала подобного влечения. Для нее он был скорее душевным другом, нежели объектом сексуального вожделения.

Размышляя над всем этим, она не расслышала, о чем спросил ее Хэл.

— Я только что рассказывал Эмме и Микки о глубокой запруде у ручья, — повторил Хэл. — Хотите пойти с нами поплавать?

Предложение было соблазнительным, но Мередит решила, что лучше ей все-таки проводить с Хэлом меньше времени.

— Я должна работать, — ответила она.

— Да ладно вам, ведь начались выходные!

— Мы хотим, чтобы вы пошли с нами, — произнесла Эмма, и Микки кивнул, подтверждая ее слова.

Мередит заволновалась:

— Но у меня нет купальника.

— Он вам не нужен.

— Я не собираюсь плавать голышом!

— Я и не предлагаю вам это, хотя идея заманчивая… У вас есть какая-нибудь футболка?

— Никакой футболки у меня нет.

— Я могу одолжить вам одну.

— Не могу же я все время носить вашу одежду! — запротестовала Мередит, но потом внезапно поняла: если не пойдет с ними, умрет в доме от тоски.

— Чепуха! Сейчас подыщу вам что-нибудь. Мы вернемся к обеду, так что возьмите с собой что-нибудь перекусить.

Вскоре Мередит снова пришлось спорить: Хэл сообщил ей, что помимо купания всем предстоит ехать верхом.

— Вы шутите? — спросила она.

— Конечно, нет. Ведь вы сами недавно предложили мне рассказать детям о том, как я проводил на ранчо детство.

— Будет разумнее поехать на грузовике.

— Так мы совсем не повеселимся, — сказал он, выбирая для нее шляпу.

— Я ни при каких обстоятельствах не сяду на лошадь!

— Боитесь? — усмехнулся Хэл, и это привело ее в бешенство.

— Представьте, боюсь!

— Я дам вам самую неповоротливую лошадь, — пообещал он и вручил ей шляпу. — Наденьте ее, а я пойду запрягать лошадей.

К ее сожалению, Эмма и Микки оказались на стороне Хэла и не желали ехать на грузовике. Пока дети суетились вокруг Хэла, Мередит укладывала в дорогу провизию.

Увидев огромного коня, которого оседлал для нее Хэл, Мередит попятилась.

— А что, если я с него упаду?

— Этого не произойдет. Герцог стар, поэтому еле тащится, да и я буду присматривать за вами. Ставьте сюда ногу, — приказал он, указывая на стремя. — Нет, не так! Вы же не собираетесь ехать задом наперед?