Колодец желаний

Сара моргнула, все больше и больше запутываясь. Алекс видел это по ее лицу, по растерянности, мелькнувшей во взгляде, и не мог не порадоваться: пока Сара теряется в догадках, ему легче с ней совладать. Теперь он действительно начинал ощущать себя хозяином положения.

Алекс подошел к Саре и взял за руку. Как он и предполагал, ее кожа была холодной — и сердце тоже, — но вместе с тем невероятно гладкой и мягкой.

Сара выдернула руку и бросила на него сердитый взгляд.

Алекс сжал зубы и, ухватив ее за локоть, заставил встать:

— Идем. Я хочу, чтобы ты кое с кем увиделась.

— С кем? — Сара снова попыталась высвободиться, но он непреклонно тянул ее к двери.

— Думаю, ты будешь весьма удивлена, — с мрачной улыбкой бросил Алекс.

Его сильные пальцы впивались ей в кожу. Сара неожиданно ощутила дрожь в коленях. Вспомнились совсем другие прикосновения этого мужчины, когда он, нежно и предупредительно поддерживая молодую женщину под локоть, сопровождал ее в кино, в ресторан или помогал сесть в машину.

Нынешняя жесткая хватка не имела ничего общего с теми прикосновениями, что сохранились в ее памяти.

В последние минуты голова Сары кружилась от того, что она узнала, разум отказывался воспринимать услышанное. На короткий миг даже мелькнула надежда, что Алекс завлек ее сюда, желая исправить зло, которое он причинил ей пять лет назад, испарившись в никуда. Сара не могла отрицать, что ее, несмотря ни на что, по-прежнему влечет к мужчине, ведущему ее по мраморному полу в конец коридора, где был лифт.

Люди, мимо которых они проходили, кланялись, чтобы выказать ему свое почтение. Сара ощущала на себе их любопытные взгляды.

Невероятно… Человек, бросивший ее беременной, оказался принцем. В это невозможно поверить! Ее Алекс, мужчина, которого она полюбила, которому подарила свою невинность, был могущественным и богатым властителем. Вряд ли он сильно обеднел бы, если бы взял на себя расходы по воспитанию их сына, даже если к ней самой уже не испытывал никаких теплых чувств. Не мог же он отказаться от ребенка!

Почему Алекс бросил ее, ничего не объясняя?

Во рту появился привкус горечи. Теперь уже слишком поздно. Ее малыш уже не принадлежит ей, и Алекс никогда не узнает, что у него когда-то был сын. Внутри все переплелось в тугой болезненный узел. Сара почувствовала, что ее сейчас стошнит, но Алекс неумолимо вел ее вперед, словно не замечая, в каком состоянии она находится. Он втолкнул женщину в отделанную зеркалами кабину лифта и, выпустив наконец руку Сары, нажал на кнопку.

Сара уставилась на его отражение в зеркале. Она столько о нем мечтала, и вот теперь он стоит рядом, во плоти. Но этот мужчина, кроме внешности, не имеет ничего общего с любящим и нежным Алексом. Сейчас он испытывает к ней непонятно на чем основанную неприязнь, в этом нет никаких сомнений.

Лифт поднимался, и все это время Алекс не смотрел на нее и не произнес ни слова. Он был напряжен и холоден и одновременно красив и энергичен, как никогда.

Правда, годы изменили его. В колледже он был обаятелен и прост в общении, погружен в учебу с головой, все свободное время посвящал спорту, машинам и занимался всем тем, чем обычно увлекаются американские студенты. Сейчас перед ней предстал сдержанный человек со спокойным, твердым взглядом.

Этот человек, разбивший ей сердце, находился так близко, что Сара чувствовала запах ткани его пиджака. И одновременно он был так же далек от нее, как ее книжный магазин в Америке.

Почему она молчит и подчиняется Алексу вместо того, чтобы потребовать объяснений или, по крайней мере, дать ему пощечину — за все, через что ей пришлось пройти по его королевской милости? Возможно, потому, что только сейчас Сара заметила глубокие морщинки в уголках его губ и на загорелом лбу. А еще ей почему-то вспомнилось, как когда-то он уронил ее на груду опавших листьев и упал рядом с ней, прижал к себе и принялся покрывать ее лицо поцелуями. Как же им тогда было хорошо! Как они любили друг друга!

Или, может, любила только она?

— Я никогда не знала тебя по-настоящему, верно? — прошептала Сара.

Алекс медленно повернул голову и устремил на нее холодный взгляд:

— Разве можно узнать человека по-настоящему, если крутишь с ним всего лишь короткий роман? Так, увлечение молодости.

Увлечение молодости. Его слова были как каленое железо. Она бы отдала ему все, что имела! А для Алекса их свидания, оказывается, были «увлечением молодости».

Как ее угораздило влюбиться в такого человека? Он не только бросил ее, не удосужившись ничего объяснить, не только считал, что она лишь «увлечение молодости», но и лгал ей с самого начала.

Вот и выходит, что она оказалась игрушкой беспечного принца.

Лифт остановился, двери бесшумно открылись. Алекс жестом предложил ей выйти первой. Сара так и сделала.

Зачем она здесь? Если он никогда не считал их отношения серьезными, для чего нагромождать груду лжи, заманивая ее сюда? Для чего?

Длинная, устланная коврами галерея, освещенная старинными канделябрами и современными светильниками — причудливая и завораживающая смесь старого и нового, — охранялась двумя мужчинами в униформе. Высокие потолки были расписаны прекрасными фресками. Над элегантной мебелью висели гобелены и ряды картин в позолоченных рамах. Через арочные окна проникал яркий солнечный свет. Саре никогда еще не доводилось бывать в таком месте. Здесь на всем лежала печать богатства и великолепия.

Бросив быстрый взгляд в сторону Алекса, Сара поняла, что он ничуть не восхищен этой роскошью. Взяв женщину под локоть, он снова повел ее за собой.

Они подошли к закрытой двери, возле которой сидели мужчина и женщина в белом. Едва завидев принца, они вскочили на ноги.

Теперь маска безразличия, которая была на лице Алекса, слетела. На секунду Саре почудилось, что принц борется со страхом.

— Как он?

Услышав этот отрывистый голос, полный тревоги и любви, молодая женщина замерла. Вглядываясь в лицо Алекса, она пыталась понять, что изменилось.

— Он спит, ваше величество.

Это известие заметно обрадовало Алекса: сковывавшее его напряжение заметно спало.

— Вот и хорошо. Тогда мы войдем.

Сара призналась себе, что все еще ничего не понимает, однако одно несомненно: кто бы ни находился за этими дверьми, он очень много значит для Алекса. Но какое это имеет отношение к ней?

— Кто… — начала Сара, но Алекс метнул на нее предупреждающий взгляд, и она умолкла.

Когда он осторожно открыл дверь, ее пульс вдруг участился от охватившего женщину волнения. Они на цыпочках вошли внутрь.

Сначала Сара почувствовала знакомый запах — лекарств и больницы. Эта спальня явно была палатой больного.

Большая комната была погружена в полумрак — света было ровно столько, чтобы не наткнуться на мебель и не разбудить спящего. Рядом с кроватью под балдахином стояло медицинское оборудование, которое совсем не вязалось с остальной обстановкой. Тишина нарушалась лишь негромкими, равномерными звуками работающих аппаратов.

Рядом с кроватью сидели несколько человек, но, как и все встреченные ею ранее люди, они поднялись, стоило им увидеть Алекса, слегка наклонили голову в знак приветствия и уважения и молча отступили к двери. И опять она увидела уже знакомые ей взгляды: любопытство смешивалось в них с тревогой.

Сара уже начала чувствовать себя неловко. Ее волнение усилилось, ладони слегка вспотели. Вслед за Алексом она подошла к постели и остановилась.

На кровати лежал красивый маленький мальчик. Его длинные черные ресницы казались угольно-черными на фоне бледных щек. Он был худ, его кожа имела странный золотисто-зеленый оттенок.

— Он болен? — прошептала Сара, понимая глупость вопроса.

На щеке Алекса дернулся мускул.

— Очень.

— Бедный ребенок, — произнесла она. — Мне жаль.

— И мне тоже. — Он взглянул на нее с выражением, которое Сара не смогла разгадать.

Они молча стояли, глядя на спящего ребенка. Этот мальчик пробудил в ней горестные мысли, она сочувствовала ему и переживала за себя. Ее сыну примерно столько же лет, сколько ему. Сара молилась о выздоровлении незнакомого ей ребенка и о том, чтобы ее сынок был здоров и счастлив.