Черта прикрытия

— Дым, — протянул Вепперс, поднося к глазам бинокль, — да, мы это проходили. Иногда я позволяю пушкам дымить, а пилотам — обзавестись дымовыми заслонками.

Он опустил бинокль и улыбнулся Фулью, зная, что этот человек наблюдает потешную битву впервые.

— Трудность в том, что при дымящихся пушках нам отсюда плохо видно.

Фулью поспешно закивал.

— Да-да, я не подумал об этом. Конечно.

— А разве не было бы чудесно, если бы островки соединялись красивыми маленькими мостиками? — поинтересовалась Ауэр.

Вепперс посмотрел на женщину.

— Красивыми маленькими мостиками?..

— Перекинутыми между островков, — повторила она. — Маленькие такие мостики, арочные. Ну, ты же знаешь. Так было бы симпатичнее.

— И не так реалистично, — отпарировал Вепперс, но усмешка его была нерешительной. — Да и потом, корабли бы на них натыкались, а снаряды от них рикошетировали бы. Есть особые пути с острова на остров, которыми может пользоваться кто-нибудь из обслуживающего персонала. Они на том же уровне, но в заболоченных местах.

— А, понятно. Да я просто подумала, ничего особенного.

Вепперс продолжал наблюдать за двумя своими судами. Они стартовали из точек, достаточно удаленных одна от другой, чтобы перемещения их выглядели несогласованными. Но двум пилотам втихую подсказывали, где находятся стартовые позиции остальных участников, что дало им заметное преимущество перед остальными командами. Вымпелы их были серебряным и синим: фамильные цвета Вепперса.

Одному из кораблей в скором времени предстояла стычка с кораблем Красной команды. Судно, управляемое пилотом Вепперса, шло вниз по каналу, его форштевень был нацелен точно в то место, где должен был появиться — и получить залп из турелей А и Б — другой корабль, шедший перекрестным курсом. Вепперс всегда предпочитал корабли с двумя турелями, нацеленными вперед, и одной, смотревшей назад, потому что так казалось, что суда все время изготовлены к атаке и бесстрашно рыщут в поисках приключений. В широкой надводной части корпуса такие суда имели девять слоев брони вместо восьми.

Это был первый серьезный бой во второй половине дня. Подбитый корабль качался из стороны в сторону, осыпаемый градом снарядов, с него сыпались обломки. Судно потеряло сигнальные огни, почти у ватерлинии посредине корпуса появились два зияющих отверстия.

Вепперс выслушал поздравления и приказал выставить всем по коктейлю.

Глянув на соседнюю, окруженную кольцом воды, башню с тремя отходившими в разные стороны виадуками, он увидел, как туда прибыли три катера, разделились и пошли каждый своей дорогой.

Вепперс ушел с головой в управление первым катером, отслеживая передвижения своих кораблей. Он контролировал его ход, нажимая на скрытые под ногами педали и оставаясь глухим к мольбам пассажиров, желавших понаблюдать за передвижениями кораблей, за или против которых сделали ставки они сами.

Раздался рев. Послышалось несколько воплей, явно женских. Еще два корабля встретились ниже по течению канала. Они подошли друг к другу значительно ближе, чем участники первого боя. Одно судно протаранило другое и выкинуло его на отмель, используя импульс своего движения. Теперь второй корабль оказался в ловушке, а первый безжалостно расстреливал его из своих орудий. Слои брони не выдерживали напора снарядов, ошметки их отлетали во все стороны и рикошетировали.

Командир выброшенного на берег корабля развернул все четыре турели — с парой пушек каждая — в сторону нападавшего судна и выстрелил. Залп пришелся в командный отсек второго корабля, примерно туда, где должны были находиться туловище, плечи и голова пилота. Вепперс присвистнул, не отводя бинокля от глаз.

— Эй, а его порядком потрепало! — воскликнул Рант.

— Бедняжка сидел прямо внутри! — вскричала Ауэр.

— Их кабины окружены слоем брони, — успокоил ее Вепперс. — У них есть противозенитные жилеты. Ну что тебе, Джаскен? — Начальник СБ подошел к хозяину. Усиливающие окулинзы Джаскена сверкали на солнце.

— В доме, господин, — тихо сказал Джаскен, мотнув головой в соответствующем направлении.

Вепперс нахмурился, теряясь в догадках, о чем тот вообще говорит.

Он поглядел вдаль, в сторону дома, увидел, как стреловидный черный летательный аппарат приземляется в центральном дворике, и навел туда бинокли как раз вовремя, чтобы разглядеть высадившихся из него инопланетян. Гости направились ко входу и скрылись под каменным козырьком. Он опустил бинокль.

— Мать вашу, — сказал он раздосадованно, — не нашли ж они другого времени!

— Мне сказать, чтобы они подождали? — прошептал Джаскен на ухо Вепперсу.

— Нет. Они привезли новости, и я хочу их услышать, каковы бы они ни были. Вызови Сульбазги. Пусть он тоже к ним выйдет.

Он посмотрел назад. Катер был куда ближе к задней башне, чем к передней. Пускай высадятся там,решил он и дал полный назад.

— Извините, дамы и господа, — объявил он, перекрикивая возмущенные и любопытные возгласы. — Дела не терпят отлагательств. Я должен уйти, но скоро вернусь, чтобы выслушать ваши поздравления. Эй, Сапультриде, ты за капитана.

— Разумный выбор! А фуражку ты мне дашь?

— Вы сумели определить, что это такое? — спросил Вепперс.

Он, Джаскен, доктор Сульбазги и джлюпианин, которого звали Сингре, стояли в экранированной комнате без окон глубоко в подвалах Эсперсиума. В этом помещении Вепперс проводил особо секретные совещания или очень трудные переговоры.

Обыкновенно молчаливый джлюпианин Сингре неожиданно заговорил — своим излюбленным колюче-скрипучим тоном. Голос звучал из серебристой подушки, на которой восседал инопланетник. Перевод осуществлялся автоматически.

— Я полагаю, что это внутримембранная культивируемая процессорная матрица полного спектра краниальных [22]состояний/сигналов/явлений, снабженная модулем передачи сигналов коллапс-сингулярного конденсата, неограниченного радиуса действия, изготовленная Вовлеченной цивилизацией Восьмого уровня (Игроками), предназначенная для постоянного использования представителем углеродной, точнее говоря, пангуманоидной, формы жизни с двусторонней симметрией телесной оболочки.

Вепперс воззрился на существо с двенадцатью конечностями. Три глаза на стебленожке уставились на него. Один глаз уполз куда-то вниз; джлюпианин сунул его в рот, очевидно затем, чтобы протереть и промыть, потом возвратил в вертикальное положение.

Инопланетник прилетел с тем, что было у девушки в голове. Эта штуковина могла быть, а могла и не быть нейросетевым кружевом. Сингре располагал оборудованием для анализов, позволявших ответить на этот вопрос со всей точностью, доступной джлюпианской технологии.

Если честно, за те несколько дней, что остатки устройства пробыли у джлюпиан, Вепперсу удалось счастливо выкинуть из головы все мысли о нем и о тех непредвиденных осложнениях, какие находка могла за собой повлечь. Джаскен пытался собрать дополнительные сведения об устройстве и разыскал несколько прецедентов, на основании которых эту фиговину можно было, поколебавшись, признать подделкой или, во всяком случае, убедить себя в том, что это не то, о чем они сперва подумали. Совсем не то. Кто бы ни поместил эту (непонятно как уцелевшую в печи) штуку в голову девки, инопланетянин или кто-нибудь еще.

Чужак протянул Сульбазги одну ярко-зеленую конечность. В ней был зажат маленький прозрачный цилиндрик, содержавший остатки устройства. Доктор посмотрел на Вепперса. Тот кивнул. Сульбазги сгреб мерцавший синевато-белым светом цилиндр.

— Дорогой мой Сингре, — сказал Вепперс, помолчав еще немного и изобразив вежливо-настороженную усмешку. — Я думаю, что понял каждое слово из вами сказанных. По отдельности. Я практически уверен, что понял их. Но, к сожалению, только по отдельности. Вместе они не имели для меня никакого смысла. О чемже вы говорите?

Джаскен энергично водил бровями, что-то подсказывая хозяину.

22

Краниальный — имеющий отношение к черепной коробке и головному мозгу.