Черта прикрытия

— Господин Джойлер Вепперс, меня зовут Пребейн-Фрутелса Йиме Лёйтце Нсоквай дам Вольш, — сказала инопланетянка. Голос у нее был довольно странный, но в целом — скорее все-таки женский. Ударения и тона звучали непривычно для его уха. Артикуляция не совсем отвечала движениям губ. — Я гражданка Культуры. Я здесь, чтобы предъявить вам обвинение в убийстве. Пройдемте со мной.

— А куда же я дену вот это? — спросил он, поднимая вторую руку с иномирским ружьем в ней, и в тот же момент выстрелил. Ружье издало громкий резкий звук, кабинет озарился ярким светом, а инопланетянка исчезла в серебристой вспышке. Дверные створки за ее спиной жалобно заскрипели и распахнулись в коридор. Поднялся вихрь черной пыли. В каждой створке осталось по одному полукруглому отверстию, из которых еще сыпались желто-белые искры. Вепперс поглядел на ружье (старый подарок от джлюпианина Сингре), потом на продолжавшие скрипеть и дымиться двери, а напоследок — на угол ковра, на котором стояла непрошеная гостья.

— Гм, — сказал он.

Потом пожал плечами, спрятал ружье в чехол, застегнул сумку и, отводя рукой ядовитый дымок от лица, быстро вышел через сломанные двери. Когда он шел по коридору, створки начали гореть.

— Джаскен?

Он услышал, как женский голос произносит его имя, и понял, чей это голос. Он осторожно положил картины в грузовой отсек флайера и повернулся к ней. Нольен стоял в дверях пассажирского отсека и смотрел поверх горы полотен на девушку, стоявшую между дверью и хвостовой частью. Наверное, его ввели в заблуждение и напугали тонкие, затейливо переплетенные линии татуировки на ее лице.

— Я, молодая госпожа, — он поклонился.

— Да это же я, Джаскен.

— Я знаю, — сказал он и слегка повернул голову, сделав знак Нольену. — Нольен, оставь это. И ничего больше не волоки. Спасай себя. Беги подальше отсюда.

Нольен положил картины на землю и заколебался.

— Уходи, Нольен, — ровным голосом повторил Джаскен.

— Хорошо, господин, — сказал молодой человек и ушел.

Ледедже проводила его взглядом и повернулась к Джаскену.

— Ты позволил ему меня убить, Хайб, — сказала она.

Джаскен вздохнул.

— Нет. Я пытался его остановить. Но, конечно, ты по-своему права. Я мог бы сделать больше. В конце концов, я мог бы убить его в отместку за то, что он убил тебя. Так что я ничем не лучше его. Ты вольна меня ненавидеть, я и не стану объявлять себя особенно хорошим человеком, о Лед. Но есть такая вещь, как профессиональный долг.

— Я знаю. Я думала, что ты ко мне неравнодушен.

— В первую очередь мои чувства и эмоции были направлены на него, нравится нам обоим это или нет.

— Потому что он тебе хорошо платил, а я с тобой однажды переспала?

— Нет, потому что я посвятил себя службе ему. Я никогда не говорил тебе ничего, что бы противоречило этому заявлению.

— Действительно.

Она улыбнулась ему.

— Я бы заметила. Как вежливо с твоей стороны. С вашей стороны, хоть вы и... основательно подчистили имущество. Все эти словечки о нежности, о том, как много я для тебя значила, о том, что у нас может быть совместная жизнь, когда-нибудь в будущем. Ты хоть отдавал себе отчет в том, что говоришь, анализировал, передавал их для критической оценки адвокату, вмонтированному тебе в подкорку, в поисках логических петель?

— Вроде того, — Джаскен поднял голову, встретился с ней взглядом. — У нас бы не могло быть совместной жизни, Лед. — Он покачал головой. — Не такой, какой бы ты хотела. Мимолетные свидания за его спиной, втайне от всех, пока кто-то из нас не устанет или пока все не выплывет наружу. Ты была его пожизненной собственностью, ты этого разве не понимала? Мы бы не смогли уйти вместе.

Он посмотрел себе под ноги, потом снова поднял глаза на нее.

— Или ты собиралась сказать ему, что влюблена в меня? Я, признаться, всегда считал, что ты меня расцениваешь в первую очередь как любовника по нужде, как способ ему насолить или заручиться моим содействием на случай следующего побега.

— Но эта хитрая задумка не сработала, так ведь, еб твою мать? — спросила она горько. — Ты помог ему меня выследить.

— У меня не было выбора. Тебе не стоило убегать. Коль...

— Ты хоть соображаешь, что несешь? Мое восприятие ситуации в корне отлично от твоего.

— Коль скоро ты уже сбежала, мне пришлось выполнять свой долг.

— Значит, все эти слова ничего не значили, — она начала было плакать, но быстро вытерла слезы, растекшиеся по татуировке и исказившие рисунок, тыльной стороной запястий. — Ты просто дурил мне голову. Ты знаешь, я прилетела не затем, чтобы убить Вепперса, но явилась спросить... — Она остановилась, не докончив фразы. — Для тебя это все пустой звук?

Джаскен вздохнул.

— Конечно, нет. Они значили кое-что. Мне было тебя жалко, хотелось как-то ободрить, проявить нежность. Но я не вкладывал в них того смысла, какой ты прочитала.

— Ну и дура же я!

Она рассмеялась грустным смехом.

— Я и вправду вообразила, что ты в меня влюблен. Какая ж я жалкая идиотка!

Он едва заметно усмехнулся.

— Нет. Я любил тебя всем сердцем. С первого дня.

Она уставилась на него.

Он тоже смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

— Но одной любви не всегда достаточно, Лед. Не всегда. Не в эти дни — так точно, а может, и вообще никогда. В окружении таких людей, как Джойлер Вепперс.

Она опустила глаза на пол флайера, подняла руки и обхватила ими голову. Джаскен наблюдал за ее движениями, время от времени переводя взгляд на часы, прикрепленные к переборке.

— Осталось едва больше четверти часа до второй волны, — сказал он. Его тон стал заинтересованным, даже дружелюбным. — Ты сюда добралась чертовски быстро. Ты сможешь так же быстро улететь?

Она кивнула, снова отерла слезы со щек и провела пальцем под глазами.

— Сделай мне одно одолжение, — сказала она.

— Какое?

— Улетай.

— Что? Я не могу...

— Нет. Сейчас же. Возьми флайер и улетай. Спасай слуг и остальных, сколько сможешь. А его предоставь моим заботам.

Она поглядела ему в глаза. Джаскен ожесточенно жевал челюстями, во взгляде была неуверенность.

Она энергично покачала головой.

— Ему конец, Хайб, — сказала она. — НР — Науптре — знает. Они подслушивали все переговоры между ним и ГФКФ. Они знали о тайном соглашении и о том, как он намеревался их обвести вокруг пальца. Культура тоже все знает. Преисподние уничтожены, так что он даже там не найдет укрытия. Он столько всего натворил, что ему не дадут уйти. Даже если допустить, что Установление закроет глаза на все происходящее, ему тем не менее отвечать перед НР и Культурой, а уж они его откуда угодно достанут. — Она усмехнулась: едва заметно, и это был скорее жест отчаяния. — Он наконец столкнулся с теми, кого не рекомендуется оставлять в дураках. — Она снова покачала головой. — Но ты не можешь его спасти. Все, что тебе сейчас по силам, это спасти самого себя, — она указала на открытую дверь флайера, — и еще кого-нибудь, кого тебе удастся здесь разыскать.

Джаскен поглядел через один из припотолочных иллюминаторов на слабо освещенный дом и небеса над ним; стена дыма надвигалась, слегка подсвеченная огнем пожаров, и казалось, что за ней кончается мир.

— А как же ты? — спросил он.

— Я не знаю, — ответила она. — Я попробую его найти. — Теперь был ее черед выглядеть неуверенной в себе. — Я убью его, если смогу. Не могу обещать, впрочем.

— Его не так просто убить.

— Я понимаю.

Она передернула плечами.

— Но мне вообще-то нет нужды его убивать собственноручно. У меня и возможность-то такая появилась только потому, что кое-кто из Культуры решил еще раз поговорить с ним — вдруг бы он сдался добровольно?

Джаскен издал фыркающий смех.

— Неужели вы вообразили, что это сработает?

— Да нет, в общем-то.

Она попыталась улыбнуться и не смогла.

Джаскен посмотрел ей в глаза, потом запустил руку куда-то за спину и достал небольшой револьвер. Держа оружие за ствол, он протянул его девушке. — Поищи его в кладовке номер три.