Черта прикрытия

Она осторожно подцепила мужчину одним когтем и вгляделась в его окаменелое лицо.

Бедняга с шумом обосрался, и его испражнения шлепнулись на землю.

— Когда ты покидал Реальность, — спросила она, — какой тогда был год?

— А? Чего?

Она терпеливо повторила вопрос, и на сей раз он ответил ей.

Она задала ему еще несколько вопросов о банальностях, в основном о политике и цивилизационном статусе павулианцев, и отпустила. Несчастный чухнул по дороге, ведущей от мельницы, только она его и видела. Она подумала, не оказать ли ему еще одну услугу, но вспомнила, что в тот день уже освободила одну душу. Все это пронеслось у нее в голове в одно мгновение, пока она смотрела, как он несется прочь от мельницы.

Потом она занялась самой мельницей и основательно над ней поработала. Она разгромила здание, раскидала его вопящие, скулящие обломки по всей долине, запрудила мусором мельничный кровяной поток, отчего верхний бассейн переполнился, и тонны крови выплеснулись из него. Операторы мельницы в ужасе бежали, моля о пощаде.

Мерцавший некогда голубым сиянием портал, конечно, не мерцал, потому что превратился обратно в грубо сколоченную деревянную дверь. Она сорвала ее с петель. Дверь перекосилась и вела теперь в никуда.

Удовлетворившись произведенным разгромом, она вознеслась назад в бурлящие хмурые небеса одним могучим взмахом крыльев и полетела через долину. Она сжимала в когтях массивную, грубо обточенную балку, некогда бывшую притолокой мельничного портала. Догнав операторов мельницы, которые улепетывали что есть сил, она швырнула в них это бревно. И промахнулась меньше чем на метр.

Она описала величественную петлю над долиной, поглядела еще немного на скопище боли и расколотых, растерзанных жизней, а потом поднялась в облака и, все время набирая высоту, полетела на свой насест.

Если допустить, что горемыка говорил правду, то получалось, что владыка демонов ей, напротив, соврал.

Ибо в базовой Реальности прошло немного больше четверти года.

Ватуэйль висел вниз головой и вяло размышлял, при каких обстоятельствах это может быть добрым знаком.

Он был в физическом теле — по крайней мере, так ему казалось. Трудно, впрочем, было судить, что это на самом деле такое — базовая Реальность или виртуальность полного сенсорного спектра. Боли он не чувствовал, но кровь, прилившая к голове под воздействием силы тяжести, шумела в ушах, и это совсем сбивало его с толку. Очевидно было одно: он находится в неправильном положении.

Он открыл глаза и встретился взглядом с каким-то летающим существом. Тварь внимательно смотрела ему прямо в зрачки. Она тоже висела вниз головой, но, в отличие от Ватуэйля, не испытывала никаких заметных неудобств. Размером примерно с человека, глаза — большие, умные, ярко-желтые. Судя по выражению удлиненного лица, интеллектом она обделена не была. Тело существа покрывала серо-золотистая шерсть. Тонкие мембраны — вроде бы из той же мягкой шерсти — соединяли каждую из четырех длинных конечностей с туловищем.

Существо открыло рот, полный мелких и очень острых зубов.

— Ты... ессть... Ватчой? — произнесло оно с сильным акцентом.

— Ватуэйль, — поправил он. Попытавшись оглядеться, насколько позволяла поза, он сообразил, что подвешен к ветви высокого раскидистого дерева с сине-зеленой листвой. Переведя взор дальше, он заметил и другие такие деревья.

Они оказались не столь высоки, как то немыслимо огромное древо, где он провел немало выходных в прогулках и полете, но все же он не мог разглядеть земли. Ветви и сучья были достаточно прочными и толстыми. Его ноги были туго стянуты чем-то похожим на веревку, а другая веревка, продернутая через этот узел, была привязана к ветке примерно метровой ширины, на которой он, собственно, и висел.

— Ватэй? — переспросило существо.

— Довольно близко, — согласился он. Ему захотелось выяснить, что это за тварь и к какому виду принадлежит, но доступа к базам данных у него не было. Казалось, что он просто человек. Кусок мяса, висящий на дереве. И все, чем он способен был распоряжаться здесь, это обрывки давних воспоминаний о жизни за пределами симуляции, чудом переживших бессчетные годы и воскрешения, да еще, вероятно, пострадавших от бесцеремонного вмешательства, которое и послужило причиной его появления тут. Вряд ли им можно было вполне доверять. Он прошел через сотни воплощений во множестве специально сконструированных симов. Большую часть субъективного жизневремени память его была по необходимости виртуальна, размыта, выражаясь метафорически, грубо сшита из военных клише.

— А я Лагоарн-на, — сообщило существо, стукнув себя в грудь.

— А, — сказал Ватуэйль. — Привет. Рад познакомиться.

— И я тоже, — ответило оно, глядя на него немигающими желтыми глазами.

Ватуэйль был слегка дезориентирован. Он тщетно пытался вспомнить, что с ним происходило прежде и каков был последний момент непрерывного сознательного существования этой версии. Трудная задача, когда тебя так часто копируют и делают копии с копий.

Кажется, он сидел за столом на каком-то совещании. В компании иномирцев. Это было на корабле? Может, и так. Корабль.

По крайней мере, это не было очередным эпизодом войны, таким, как ...туннели, лазы, проходы... внутренности наземного корабля ... морского судна... дирижабля в форме огромной бомбы, дрейфующей в атмосфере газового гиганта...

Он мог припомнить и то, как его выгружали в небольшой роботанк и какой-то уродливый гибрид ракеты и разведывательного кораблика, и... и... и... воспоминания вспыхивали в его мозгу и тут же гасли, возрождая ушедшие мгновения сложного многоуровневого конфликта, в котором он играл не последнюю роль. То была война за Ад. Последнее его задание отличалось от предшествующих тем, что ему не нужно было бродить по колено в крови и обмениваться залпами с противником. Это была встреча, совещание — в окружении, не представлявшем большой угрозы. Возможно, столь же утомительное задание, как любая боевая операция, но во всяком случае страх не заползал в его кишки. С другой стороны, у него осталось ощущение, будто его каким-то образом... просканировали. Или сканируют прямо сейчас. Все воспоминания, все этапы военной карьеры, все ступени иерархической лестницы, приведшей его к высшим должностям, означавшим тяжкий груз полномочий и ответственности, промелькнули перед его внутренним оком, точно колода карт, перетасованная рукой опытного игрока. Потом он ощутил, как одну из карт — их было, пожалуй, около сотни — резко выдернули.

Встреча. Совещание. На корабле. Множество маленьких иномирцев и один пангуманоид. Крутой мужик. Большая шишка. Он должен был бы вспомнить название его биовида, но не смог.

Встреча проходила в каком-то укромном уголке симулятора... Нет. В Реальности. Он снова был в физическом теле, одноразовом, приспособленном для переработки на вторсырье, но тем не менее — в Реальности. Ох, ни хрена себе.Он присутствовал на совещании физически. Как и маленькие чертовски смышленые инопланетяне. Как и большая шишка — представитель какой-то панчеловеческой расы. Этот последний глядел исподлобья, и каждое слово из него точно клещами надо было вытягивать. Нет, бесполезно пытаться вспомнить, как называется вид, к которому принадлежал тот чувак. Может, удастся припомнить, как его звали?

Вистер. Пеппра. Что-то вроде. Очень важная персона, представитель тамошней властной верхушки. Круче некуда. Пепрус? Шеприс?

Бесполезно. Однако он припомнил, что совещание, вопреки ожиданиям, не вымотало его, хотя встреча оказалась и вправду важной. Напротив, он ощущал тогда нервное возбуждение и прилив бешеной энергии при мысли о том, что считанные минуты назад случилось нечто великое, было принято исключительно важное решение, и он оказался к нему причастен.

Его передали в специально подготовленное тело по лучу и переписали в нетронутый мозг. После совещания личность следовало отправить обратно — вернуть туда, откуда он прибыл — и стереть копию. Так и было сделано.