Черта прикрытия

В грязи рядом с ее укрытием торчал неразорвавшийся снаряд в оболочке из металла и пластика. Их редко можно было увидеть так близко, потому что снаряды снабжались локаторами, вроде ребятофонов, так что после каждого сражения неиспользованные боеприпасы можно было отследить и обезвредить. Но у этого был сильно помят нос, наверное, от столкновения с бортом какого-то судна. Она осторожно подняла снаряд, просто чтобы присмотреться поближе, и держала двумя пальцами, отведя от себя на некоторое расстояние, на тот случай, если бы он взорвался. Снаряд был очень старый и грязный на вид. На корпусе имелась маркировка, которую девочка не сумела расшифровать. Она подумала, не воткнуть ли снаряд обратно в ил, не зашвырнуть ли на ближайший остров, чтобы он взорвался там, или в самое глубокое из окрестных озерец. Можно было бы оставить снаряд там, где его бы легко обнаружили слуги. Но в конце концов она взяла его с собой, соорудив для находки уютное гнездышко прямо под бортиком пенометаллического легкого крейсера.

Наверное, копаясь во влажной грязи, она шумела или подняла брызги, потому что в следующее мгновение откуда-то сверху донесся победный клич, и Пурдиль, один из старших ребят, значительно крупнее и сильней ее, очутился прямо перед ней. Он протолкнул свой пластиковый военный корабль по каналу, энергично работая обеими руками, и поднял высокую, захлестывавшую борта легкого крейсера волну. В красных лучах заходящего солнца гребень волны ослепительно засверкал. Он пер на нее на всех парах через камыши. Она встряхнулась, выгнулась луком и кинулась через прореху в качавшихся стеблях, но в глубине души уже знала, что не уйдет от него; Пурдиль был слишком силен и слишком быстро греб.

Пурдиль иногда бросался камнями вместо комьев ила или земли, когда они затевали серьезные битвы, и часто отпускал злые шуточки насчет ее тату и того обстоятельства, что она в нераздельной собственности господина Вепперса. Лучшее, на что она могла сейчас надеяться, так это ускользнуть от него в другой канал и по крайней мере сдаться на милость другого игрока.

Она почти распласталась по борту и гребла отчаянно, выбиваясь из сил, погружая обе руки глубоко в теплую воду, взбаламучивая ее, поднимая к поверхности целые облака придонного ила. Что-то пролетело над ее головой и плюхнулось перед носом корабля. Пурдиль кричал, улюлюкал и гоготал совсем близко. Она слышала сухой треск камышовых стеблей, которые расступались перед килем его пластикового кораблика и снова смыкались за кормой.

Она выскочила в канал и почти столкнулась с Хино, за которым уже гнались два других преследователя. Они с трудом увернулись друг от друга. Он привстал, увидев, что это она, и получил в лицо комок земли с торчащими из него острыми стеблями; от этого удара Хино почти вывалился за борт своего корабля, его суденышко перегородило Ледедже путь, запрудило поток. Она не видела, как бы мимо него протиснуться, и отчаянно напрягала руки, пытаясь замедлиться так, чтобы не врезаться в потерпевшего крушение Хино, а проскользнуть рядом с ним.

Ой-ой-ой,подумала она. Только бы снаряд не разорвался, когда наши кораблики столкнутся.

Этого не произошло.

Фью-уть,подумала она.

Хино вытер с лица грязь и посмотрел через ее голову на Пурдиля. Лед почувствовала, как брошенный Пурдилем комок грязи врезался в ее собственную спину. Тем временем Хино увидел слепленный из придонного ила и прибрежной грязи ком, лежащий под бортом ее легкого крейсера. Внутри скрывался снаряд. Хино, не задумываясь, поднял то, что он считал обычным комком земли, и метнул его в преследователя. Ледедже перестала дышать. Снаряд разорвался за ее плечом, на расстоянии меньше полуметра.

У нее загудело в ушах, взрывная волна снова ударила по спине и шее. Потом звук стих. Она все еще тянула к Хино руку, словно желая остановить, упредить его. По всему ее телу катилась звонкая дрожь. Хино побледнел — это случилось очень быстро, стремительнее даже, чем она могла бы щелкнуть пальцами. У двоих ребятишек, преследовавших его, выражение лиц было не лучше. Это выражение она никогда не забудет; до этого дня она никогда не видела, чтобы люди выглядели так скверно. Лица. Три лица. Они смотрели на что-то за ее спиной. Рты широко раскрыты, глаза — распахнуты еще шире. В лицах ни кровинки.

Она заставила себя обернуться и посмотреть на то, что их так ошеломило. Ей показалось, что она поворачивала голову очень долго. Но все же ей удалось отвернуться от Хино, двух других ребятишек и канала за их спинами, от заходящего солнца и камышовых зарослей, тянувшихся вдоль канала. Обернувшись, она увидела низкий склон миниатюрного острова — один бережок канала, а над ним арку и шпиль, небесный канал и башенку. А еще она увидела что-то красное, даже не осознав сперва, что это.

То, что оставалось от Пурдиля, все еще сидело, накренившись, на борту его пластикового суденышка. Большая часть его головы исчезла, будто ее никогда и не было. Пока она смотрела, тело накренилось и обрушилось за борт, в канал, частично скрывшись под водой.

И тогда они все начали кричать.

— И никакого РКЛ?

— Конечно же, нет. Мы не практикуем подобного. Мы не можем. Мы же не такие, как вы.

Ледедже хмуро взглянула на Демейзена. Она только что рассказала ему о втором или третьем по силе болезненном переживании в своей жизни. На корабельного аватара ее рассказ не произвел особого впечатления.

— Значит, — сказал Демейзен, — он умер реальной смертью.

— О да. Реальной и окончательной.

— А что случилось с Хино?

— Мы никогда больше его не видели. Прилетела полиция и забрала его в город. Потом мы слышали, что у него был психический срыв и интенсивный курс посттравматического восстановления. Его...

— А почему? Что полиция с ним сделала?

— Что? Ничего! Это была пустая формальность, только и всего. Конечно же, они не причинили ему никакого вреда. Да за кого ты нас принимаешь?

Ледедже возмущенно покачала головой.

— Посттравматическая терапия понадобилась, так как он был уверен, что снес пацану башку обломком камня, торчавшим из комка земли.

— А, понятно.

— Отец Хино был консультантом по ландшафтному дизайну, и его контракт с нашим поместьем все равно истекал в конце того года. Так что Хино продержали на другом конце света до тех пор, пока он снова не смог вменяемо вести себя в обществе, а тем временем его папа решал для богатеньких неотложные проблемы с видом из окон и с крыш особняков...

— Ага, — покивал Демейзен задумчиво. — Я и не знал, что вы тогда уже додумались до пенометалла.

Ледедже взглянула на него прищуренными глазами.

— Я вот, если честно, не могу понять, как это мы до него еще раньше не дошли, — процедила она. — О чем бишь я думала? Ага. Следующим утром я сбежала из особняка, и меня тоже чуть не убило снарядом. Спасибо, что проявил интерес.

— В самом деле? — Теперь аватар выглядел удивленным. — А почему же ты раньше об этом не сказала.

— Я как раз собиралась к этому перейти, — ледяным тоном ответила Ледедже.

Они сидели в двух передних креслах пилотской рубки маленького челнока, оперев ноги на пару средних сидений. За пределами нормальных моральных ограниченийготовился войти в пространство, контролируемое Установлением, а Ледедже выпала возможность поведать кораблю немножко больше о своей жизни в этом месте, коль скоро она вознамерилась вернуться туда, где выросла и откуда была спасена.

Демейзен кивнул.

— Прошу меня извинить, — официально сказал он. — Я был грубоват. Конечно, для тебя это переживание было из разряда весьма травматичных, да и для двух остальных ребят тоже, не говоря уж о ваших родителях. Тебя наказали за то, что ты пробралась на поле битвы, или за то, что спровоцировала взрыв снаряда? Или же за побег?

Ледедже коротко вздохнула.

— За все вышеперечисленное, — ответила она и помолчала минутку. Потом добавила: — Не думаю, чтобы Вепперса особенно порадовала так некстати совпавшая с его возвращением домой суматоха в службе безопасности по поводу сбежавшей воспитанницы — отродья, как они меня величали, — и неожиданно обнаруженной дыры в системе охраны боевых кораблей.