Мертвый эфир

Мерриэл взглянул на меня так, словно только что вспомнил о. моем существовании. И вздохнул.

— Я думал… — начал он. Затем умолк и пожал плечами. Вперил в меня взгляд, от которого мне стало не по себе, и я внутренне съежился, — Одно лишь слово обо всем этом в вашей передаче, мистер Нотт, вообще одно только словечко кому-нибудь — друзьям или родственникам, полиции или просто посторонним, — и я лично позабочусь о том, чтобы ваша смерть оказалась очень медленной, понятно?

Я глотнул ртом воздух и кивнул. Нужно было сказать что-то разумное, но я не доверял самому себе. Во мне вновь пробудился идиот с суицидальными наклонностями; его большой палец, казалось, намертво приклеился к красной кнопке с надписью «Самоуничтожение», и он постоянно порывался сказать нечто типа: «О да, да, черт возьми, знаю, долбаная омерта [135], не то моя агония будет долгой; не беспокойся, шеф, все будет о’кей; но все-таки признайся, что жена тебя сделала; мы оба это прекрасно знаем, черт подери, и твой крутой выпендреж заправского мачо никого не обманет…» Однако он все продолжал смотреть на меня, и мне пришлось выдавить:

— Ага. Конечно, я понимаю. Ничего. Никому.

Мерриэл глядел на меня еще, может, секунду, потом кивнул ребятам, стоящим чуть позади меня справа и слева.

— Верните ему его барахло и отвезите его туда, где нашли.

— В коробке, мистер Мерриэл? — спросил тот, который меня бил.

На лице Мерриэла появилось недовольное выражение.

— Нет, к черту коробку, просто в фургоне, сзади. Заклейте лентой глаза, этого будет достаточно.

«Ура!» — воскликнул я мысленно, однако тут же выяснилось, что я чересчур рано обрадовался. Кай прошел мимо Селии, наклонился к самому уху босса и что-то прошептал. Мерриэл улыбнулся этой его тонкой, очень тонкой улыбкой и тихо сказал:

— Ладно. Один раз и не очень сильно.

«О нет, нет, только не это! — мысленно взмолился я. — Ведь мы уже с этим покончили. Мы так не договаривались! Не надо, пожалуйста!» Мерриэл посмотрел на Селию, вздохнул и сказал:

— Наверное, тебе лучше отвернуться.

Селия закатила глаза и последовала совету.

Кай встал прямо передо мной.

— Это за то, что ты срал в моем туалете, — сказал он.

Я еще успел подумать: «Вот теперь этот гад заговорил почти как швед»; затем он ударил меня в лицо с такой силой, что я очухался уже только опять в «астрамаксе» — с заклеенными липкой лентой глазами и связанными руками, но и только. Голова и яйца болели дьявольски, из носа хлюпала кровь, трусы были переполнены остывшим дерьмом, и я безумно замерз; морозный зимний ветер гулял по всему фургону, врываясь туда через открытые передние окна. Я не мог обвинить ребят, которые их открыли: запах действительно стоял неприятный.

Глава 13

Вердикт по-шотландски

— Что, черт возьми, с тобой произошло?

— Да так, врезался в одну дверь.

— Понятно. А не имелось ли за порогом еще и лестницы?

— Ты угадал. Я действительно скатился по ней.

— Ну а потом?

— А потом крепкие ребята вышибли из меня все дерьмо, Крейг.

— Это должно было занять уйму времени. Они что, трудились посменно?

— Эк ты умудрился.

— Филип, да проживи я хоть тысячу лет, мне бы за весь этот немалый срок и в голову не пришло связать то, что ты сейчас видишь, с мудростью.

— Что ж, хотя бы мозги и язык по-прежнему в рабочем состоянии. Дебби хочет встретиться с нами после передачи, а первой записью, которая сегодня пойдет в эфир, станет новая композиция «Аддикты», где Джоу уже не на подпевках, а вторым ведущим вокалом… Нет, с синяком под глазом умоляющий взгляд выходит не так убедительно. Но попытка засчитана.

— Ой, господи милостивый, проходи, проходи же сюда, Кеннит, дай-ка я тебя приголублю.

— Черт подери, старина, вы, белые парни, иногда получаетесь такими потрясающе цветными!

Телефонный звонок от неизвестного абонента:

— Алло?

— Не забудь на всякий случай стереть в своей трубке все, что накопилось в «последних сделанных и принятых вызовах». У себя я навела полный порядок.

— Уже сделано. — Я дошел до того, что уничтожил свою карту со всей существовавшей на ней информацией, которая могла бы меня изобличить, — Хотя теперь, конечно, понадобится немедля стереть и нынешний твой звонок. Знаешь, Селия…

— Что, Кеннет?

— Спасибо тебе. Ты была неподражаема. И спасла мою никчемную жизнь.

— С превеликим удовольствием.

— Я люблю тебя.

— Как, все еще? Ты уверен?

— Я люблю тебя.

— Ну… Спасибо, Кеннет.

— А что будет теперь?

— Мне придется заплатить какую-то сумму нашей прежней горничной, чтобы возместить ей ущерб, вызванный незаслуженным увольнением.

— Это не совсем то, о чем мне хотелось узнать.

— Само собой.

— Значит?

— Значит, жди.

— Чего?

— Пакета, звонка, да?

— Выходит, я увижу тебя снова?

— Я прямо-таки слышу, как ты сейчас улыбаешься. Да, мы увидимся.

— Прекрасно, детка. Но увидимся ли мы опять и после того, следующего раза?

— Будем надеяться. Ты ведь понимаешь, наверное, что теперь все станет по-другому, правда? То, прежнее, уже никогда не вернется.

— Знаю. Но может, все станет еще лучше.

— Знаешь, Джон начал официальную процедуру развода. И почти все время теперь проводит в Амстердаме.

— Стало быть, мы сможем увидеться скоро?

— Мне все еще следует соблюдать осторожность, но, думаю, ждать следующей встречи нам осталось недолго. А теперь извини, у меня дела, надо бежать.

— Прости меня, Селия, за то, что навлек на нас такие неприятности.

— Ничего, все обернулось к лучшему. Но постарайся так больше не делать.

— Обе…

— Я побежала, любимый.

— …щаю. Эй, постой, ты сейчас сказала…

В шотландском суде присяжных существует, насколько я знаю, уникальная разновидность вердикта, свойственная только шотландскому праву, несмотря на то что вот уже три столетия наша страна во всех других отношениях полностью объединена с остальными частями Соединенного Королевства. Вердикт этот таков: «Вина не доказана».

Это значит, жюри присяжных не хочет зайти столь далеко, чтобы объявить: «Не виновен!» Просто сторона обвинения не сумела доказать вину убед ительно. Забавный вердикт, потому что он все равно позволяет вам выйти из зала суда свободным человеком, не отягощенным судимостью (при условии, разумеется, что вы не успели обзавестись ею раньше), хотя люди — и ваши друзья, и родственники, и просто знакомые — будут до конца вашей жизни время от времени вспоминать о вынесенном вам двусмысленном вердикте, и его неопределенность еще не раз вам аукнется.

Законодатели предпринимали попытки ввести бинарную оценку вины подсудимых «Виновен» — «Невиновен», но, я думаю, зря. Случись мне оказаться в числе присяжных, я ни за что на свете не согласился бы на вердикт «Вина не доказана» в отношении подсудимого, которого считал бы виновным, однако, с другой стороны, с удовольствием вынес бы половинчатый вердикт в отношении парня, которого иначе пришлось бы признать невиновным, но которого следовало проучить с помощью средства, о котором теперь идет речь. Ведь на самом деле такое решение жюри является вот чем: полунаказанием, своего рода предупреждением или условным освобождением от наказания, причем, что примечательно, назначаемым не судьей, а заседателями, то есть обыкновенными членами общества. Думаю, уже только одно это служит достаточным основанием, чтобы сохранить такой вид вердикта.

Вот уже который месяц я ломаю голову: а не его ли мысленно вынес мне Джон Мерриэл на том судебном процессе, что состоялся у него в голове? Наверняка же у него оставались подозрения, что за мной что-то еще числится, может, даже за мной вместе с Селией.

Не знаю. Никак не могу решить.

Не доказано. Ладно, хоть так.

Чем больше вдумываешься, тем сильнее начинает казаться, что этот странный шотландский вердикт подходит практически ко всем жизненным ситуациям, а не только к той, для которой он сперва предназначался. Вся моя карьера на радио, например, почти идеально подходит под определение «Вина не доказана». (Конечно, когда меня множество раз прогоняли с работы, в моих ушах неоднократно звучало «Виновен», но в целом выражение «Вина не доказана» подходит куда лучше.) Шотландия… определенная автономия в рамках Объединенного Королевства — это что? Становится она более британской? Или более европейской? Не доказано.

135

Круговая порука, закон молчания, «кодекс чести» у мафии. От ит.слова omerta — честь, мужество.