Ангел любви

стекавший из кратера действующего вулкана. Причем — без всякого вреда для себя.

При этих словах сидевший в середине третьего ряда пожилой господин в роговых

очках вскочил с места и крикнул:

— Этого не может быть! Я не верю вам! Нельзя пройти через лавовый поток и не

сгореть. Вы — обманщица!

Лилит поискала глазами Данрейвена. Он не мог проигнорировать ее полный мольбы

взгляд, да и долг ученого не позволял ему молчать. Данрейвен поднялся и, обращаясь к

господину в очках, произнес:

— Вы хотите доказательств? Извольте. Мы оказались на острове Рева Ра

одновременно. И я своими глазами видел, как мистер Лиман Брейзен, простите, мисс...

миссис Кардью прошел... прошла... — По залу пробежал веселый смешок. — Что за

дьявольщина! Извините, господа... господин... — Адам в замешательстве умолк, но через

несколько минут решительно произнес: — В общем, как она шла босыми ногами по потоку

раскаленной лавы. Клянусь, как перед Богом. Да и может ли кто-нибудь в этом зале

обвинить меня в том, что я когда-нибудь солгал?

Зал одобрительно загудел. Адама Данрейвена здесь знали все. И каждое его слово

всегда беспрекословно принималось на веру.

Господин в очках смутился и сел. После этого Лилит осталось сказать всего несколько

заключительных слов. Она сошла в зал под дружные аплодисменты. Данрейвен подошел к

ней.

— Примите мои самые искренние поздравления! Вы достойная дочь своего

знаменитого отца! — Лилит улыбнулась ему в ответ и поблагодарила за поддержку. — Я

счел это своим долгом, — ответил Адам и поклонился ей. — А теперь оставляю вас на

растерзание вашим новым поклонникам. Желаю также хорошо провести весь оставшийся

день. Прощайте!

И он исчез в толпе.

Чувство безотчетной тревоги наполнило душу Лилит. То, как Данрейвен себя вел в эти

последние минуты, интонация, с которой он сказал «прощайте», казалось, предвещали беду.

— Куда он так спешит? — спросила она у оказавшегося рядом Чарльза.

— Кто?

— Адам.

— Ему надо собраться. Пароход — завтра утром.

— Он уезжает?! — Ее сердце предчувствовало беду.

— А вы разве не знали?

— Нет. Куда?

— На Тибет. Он решил вернуться в Ласли.

— Надолго? Надеюсь, не навсегда?

— Увы, Лилит. Навсегда...

13

Данрейвен быстро шел через анфиладу дворцовых залов. Его сопровождало пение

незнакомых священных гимнов, доносившееся откуда-то сверху. Воздух был наполнен

запахом ладана и какими-то благовониями.

Адам уже полгода жил на Тибете. Но успокоения так и не нашел. Каждую ночь ему во

сне являлись то Рангахуа, то песчаная отмель Тайаретапу, то пальмовая роща на берегу Рева

Ра. Но чаще всего красавица туземка Лили и гордая англичанка — Лилит Кардью.

Он пробовал поститься, изнурять себя долгим бегом, часами бил в барабан. Ничего не

помогало. И тогда он вспомнил про Великого властителя, жреца и целителя Тибета.

Лама сидел на мягком ковре и тянул зеленый чай из большой пиалы. Увидев

входившего Данрейвена, он отставил ее, поднялся и сделал шаг навстречу.

— Я знал, что ты сегодня придешь ко мне.

— Ты знаешь и зачем я пришел, Великий властитель? — низко склонившись перед

ламой, спросил Адам.

— Знаю.

— Виной тому женщина.

— Все мы произошли от женщины.

— Мне кажется, что мы с ней схожи внутренне.

Лама усмехнулся одними уголками губ.

— Если тебе только кажется, то это не так. Ты давно заглядывал себе в душу, мой друг?

Данрейвен потупился. Все эти месяцы он только тем и занимался. Но так и не сумел

найти истину.

Лама протянул руку и, как ребенка, прихватил Адама за мизинец.

— Смотри мне в глаза, — сказал он повелительным тоном. — Нечего прятаться!

Адам поднял голову и на этот раз выдержал пронизывающий взгляд Великого

властителя.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно сказал лама. — А теперь слушай меня

внимательно. Эта женщина — Зов. Ты должен пробудиться. Не услышишь его — так и

проспишь всю жизнь в неведении и заблуждении. Ты сказал: вы с ней схожи. Тогда она —

зеркало твоей души, твоей внутренней гармонии или дисгармонии. Запомни: на пути поиска

родственной души есть тропинки, ведущие в никуда. Повстречаться могут и души только

внешне родственные. И не сразу ты поймешь, что ошибся. Но даже когда ты найдешь

родственную душу, тебе предстоят еще многие испытания. Они будут трудными и принесут

тебе немало страданий. Иногда препятствия кажутся непреодолимыми. Поэтому я

спрашиваю тебя, друг мой: так ли сильно ты любишь эту женщину, чтобы не отступить

перед любыми преградами?

— Думаю, да.

— Думаешь? Значит, не любишь. Ты должен не думать, а чувствовать сердцем.

— Да, я чувствую! Чувствую, что никогда и никого так не любил. Однако

обстоятельства сильнее меня. И я хотел бы избавиться от этого чувства!

Лама засмеялся.

— Пойми, мой друг, что сама жизнь создана для любви. Именно любовь главенствует

над всем. Все остальное — прах и суета. Ты должен усвоить это раз и навсегда. Ты

англичанин, решившийся на трудное паломничество сюда в поисках истины. Но ведь истина

— в тебе самом! Каждый волен выбрать, кого или что любить. Но в конечном итоге он

выбирает не кого-то и не что-то, а саму любовь. Даже подчас и не сознавая этого. Любовь —

это и есть истина, которую ты ищешь! Она приняла образ женщины, душа которой может

быть родственна твоей. А может и не быть. В конце концов, это не имеет значения. Если ты

по-настоящему любишь эту женщину, то в ней найдешь истину. И тогда ее душа не только

покажется тебе родственной, но и на самом деле станет такой. — Данрейвен зачарованно

смотрел на ламу. А лама продолжал: — Если в тебе говорит лишь желание обладать — это

не любовь. Просто ты озабочен лишь удовлетворением своих физиологических

потребностей. А сама женщина как человек и личность для тебя безразлична. Берегись, в

таком случае ты можешь погубить ее. И страшный грех падет на твою голову! Неужели ты

этого желаешь, друг мой?

— Нет, Великий властитель!

— Скажи честно, ты хочешь только обладать этой женщиной?

— Я уже обладал ею. И это едва не погубило нас обоих.

— Ты намерен заставить ее страдать?

— Ни за что на свете!

— Так, — усмехнулся лама, — значит, уже научен горьким опытом.

— Научен. И не хотел бы повторения.

Лама дружески положил руку на плечо Данрейвена.

— Так всегда бывает. Небо посылает нам только то, что каждому необходимо. И далеко

не всегда то, что мы намеренно желаем от него получить. Настоящая любовь требует

понимания. Человек не может убить в себе любовь к женщине, которую он по-настоящему

понимает. И он не должен противиться этой любви! Теперь скажи, друг мой: хватит ли у

тебя смелости и силы воли, чтобы открыть сердце для любви?

Данрейвен не ответил, а закрыл глаза и глубоко вздохнул. В смелости у него никогда не

было недостатка. Более того, он уже раз открыл свое сердце для любви. И чувствовал, что и

теперь его сердце открыто. Но сможет ли он вновь беззаветно довериться?

Неожиданно в его ушах зазвучали звуки барабана. Их сменил женский голос. Это был

голос Лилит, напевающий какой-то прекрасный, но совершенно незнакомый мотив. Потом

голос стал удаляться. Пение звучало все тише. И наконец смолкло совсем.

Адам открыл глаза: лама исчез, он был один.

Страстное желание вернуть утраченный рай стало для Лилит навязчивой идеей.

Правда, она не знала, возможно ли такое вообще. Можно ли вернуть утраченное счастье?

После того, как она, уже без всяких приключений, вернулась на Рева Ра, ее окружало

все то, чего так недоставало в холодном и тусклом Лондоне. Не было только Данрейвена.

С самого утра бродила Лилит по песчаному берегу Тайаретапу, тоскливо посматривая