Страница 24 из 30
Шаги замерли около ее двери. И Лилит услышала голос Данрейвена:
— Я здесь, миссис Данрейвен. Вы хотите, чтобы я вошел? Тогда извольте пригласить
сами.
У Лилит перехватило дыхание. Дрожащим голосом она ответила:
— Сейчас. Я только задерну шторы.
Шторы были уже давно задернуты. Но Лилит никак не могла решить, как ей лучше
принять Адама. Только не в постели! Это было бы уж совсем цинично!
Она встала, отошла к окну и негромко сказала:
— Прошу вас, мистер Данрейвен!
Адам нажал на ручку, и дверь открылась.
За свою жизнь он переспал со многими женщинами. И ни одной из них не любил.
Затем дал обет воздержания. Встретив же прекрасную островитянку, полюбил ее. Их
близость не была обычным соитием, скорее — священнодействием. Поэтому Адам не считал
себя клятвопреступником. Он не нарушил обета, а просто освободил себя от него. Во имя
святого чувства!
И вот теперь, после всего пережитого на Рева Ра, он будет спать с женщиной, которую
совсем не любит! И только потому, что она этого хочет.
Но он не хочет! Что же делать? Повернуться и уйти? Но тогда он не получит развода и
уже никогда не сможет соединиться с той, единственно любимой.
Лилит почувствовала колебания Адама. Нет, она не должна допустить, чтобы он ушел!
— Извините, здесь очень темно, мистер Данрейвен, — мягко сказала она. — Но вы
понимаете, почему я это сделала. Наверное, вам было бы не очень приятно смотреть на мое
изуродованное лицо.
— Добрый вечер, миссис Данрейвен, — сказал Адам, никак не реагируя на ее слова.
— Добрый вечер, мистер Данрейвен.
— Вы все еще настаиваете на брачной ночи?
— Ведь мы договорились.
— Да, вы правы.
Данрейвен почувствовал, что Лилит подошла к нему почти вплотную. Совсем рядом он
услышал ее полушепот:
— С чего же мы начнем?
— Начнем с самого начала.
— А что вы называете самым началом, мистер Данрейвен?
— Самым началом я называю взаимные прикосновения.
Он протянул руку и провел ладонью по ее невидимым формам. И тут же почувствовал,
как Лилит обняла его за талию.
— Вы нервничаете, как и я, мистер Данрейвен, — вновь шепнула она.
Да, Адам нервничал. Не в последнюю очередь и потому, что был уверен: Лилит Кардью
— невинная девушка. Подобных связей Данрейвен всю жизнь старался избегать.
Исключение составила только Лили. Он знал, что она невинна, но добивался ее. Потому что
любил. А здесь... Черт, какая грязь!
— Уважаемая миссис Данрейвен, — сказал он с некоторой торжественностью, — я
предпочел бы встретить грудью сотню отравленных стрел островитян, чем вас этой ночью.
Говорю об этом со всей откровенностью.
Лилит сделала шаг назад и рассмеялась.
— Неужели вы меня так боитесь?
— Я вас не боюсь, но никак не могу свыкнуться с мыслью, что Адам Данрейвен
способен на такое.
Он почувствовал прикосновение к себе ее тела. Теперь надо было обнять Лилит. Адам
покорно сделал это. Почувствовав, как она задрожала в его руках, Данрейвен подумал, что
ночь с этой невинной девицей может оказаться очень даже жаркой.
— Присядем, — прошептала она. — Меня совсем не держат ноги.
— Как вам будет угодно.
Лилит взяла его за руку и усадила рядом с собой на край кровати. Адам слышал
прерывистое дыхание Лилит, но не хотел торопить события. Кроме того, мысли его были
далеко.
Где-то сейчас Лили? Наверное, плавает с Рангахуа по лагуне. А кругом — спокойный
голубой океан. Шелест пальм. Издали доносился плеск прибоя.
Данрейвен тряхнул головой, чтобы отогнать от себя эти сладкие видения. Здесь они
были совсем не к месту.
— Эта кровать очень необычная, — с намеком сказала Лилит, чтобы немного
расшевелить Данрейвена.
Но он сделал вид, что намека не понял, и со всей серьезностью начал объяснять:
— Да. Я привез ее из Тибета. Она очень старая. Какой-то местный житель продавал ее
на рынке в Ласли. Говорил, что это уникальная вещь. Что ее смастерил один из
известнейших древних мастеров. А еще сказал, что она заколдована и приносит счастье тем,
кто на ней спит. Я лично ею никогда не пользовался. Вам она кажется удобной?
— Да, очень! Кстати, я могу поверить, что эта кровать заколдована. Я вижу на ней
такие прекрасные сны!
— И вы не боитесь?
— Чего? Снов?
— Нет, заколдованной кровати. Ведь неизвестно, какой еще сюрприз она может
преподнести.
— О нет! А что касается снов, то они у меня совсем не страшные... скорее —
эротические.
— Даже так? Интересно! Мне надо будет как-нибудь поспать в ней.
— Зачем же как-нибудь? Самое время сделать это сегодня ночью.
Почувствовав в словах Лилит явный вызов, Данрейвен счел за лучшее промолчать. Но
Лилит не унималась. Она положила ладонь на колено Адама и спросила:
— Вы не могли бы рассказать мне о тантризме? Я слышала о сборниках священных
тантр. Но о чем они?
— Разве вы не знаете? Насколько я помню, у вашего отца было полно книг на
подобные темы.
— Увы, я далеко не все их читала.
— Если сказать в двух словах, тантризм — это индуистская система религиозных
учений, в основе которой лежит любовь как высшее таинство. Она описана в целой серии
индуистских священных книг, подробно разбирающих самые различные сексуальные
ритуалы. В них же представлены основы теорий медитации. Все это очень древние книги.
Некоторым из них более двух тысяч лет. Большинство их написано в форме диалогов
индийского бога Шивы, воплощающего высшее сосредоточение энергии, и его супруги
Парвати, олицетворяющей женское созидательное начало. В этих книгах даются прямые
советы по части сексуальной жизни.
— Вы их хорошо помните?
— За время добровольного воздержания я успел многое забыть.
— Может быть, сейчас самое время вспомнить? Кстати, что вы сидите на самом краю?
Располагайтесь поудобнее!
Она отодвинулась от него в дальний угол кровати.
— Идите поближе ко мне! Ах да! Вы ведь еще в ботинках. Разрешите, я помогу их
снять.
Не обращая внимания на протесты Адама, Лилит принялась на ощупь расшнуровывать
его ботинки.
— Вот и все! — победоносно воскликнула она и, громко рассмеявшись, швырнула оба
ботинка на пол.
Данрейвен услышал только их стук. Неожиданно Адам поймал себя на мысли, что
манера Лилит смеяться ему нравится. Что-то было в этом очень знакомое. Не видя в темноте
ее лица, он все же догадывался, что эта женщина несомненно обладает не только
определенным очарованием, но и острым умом.
— А теперь, — зашептала Лилит, снова подвинувшись совсем близко к нему, — вы
должны еще рассказать мне о тантре. Все, что сумеете вспомнить.
— Ваш отец, видимо, недаром предупреждал меня, что любопытство его дочери не
знает границ.
— Он часто говорил обо мне?
— Часто.
Данрейвен вспомнил, что Эндрю Кардью действительно любил рассказывать о своей
дочери. Причем делал это с неизменной гордостью. И одновременно жалел, что
изуродованное ожогами лицо лишит ее возможности вкусить все прелести земной жизни.
Лилит положила руку ему на плечо и сказала:
— Это приятно слышать.
— Что именно?
— То, что я нередко была темой ваших бесед. И все же мы здесь встретились, наверное,
не только для того, чтобы предаться воспоминаниям о моем отце. Или вы решили
восполнить пробелы в моем образовании? Послушайте, мистер Адам Данрейвен, вы не
боитесь, что устанете и заснете? Как тогда быть с вашим обещанием подарить мне брачную
ночь?
— Я не забыл об этом.
— Значит, просто не хотите облагодетельствовать меня своей любовью?
— Почему — не хочу?
— Не хотите. Иначе уже давно бы что-нибудь предприняли. Мы с вами болтаем здесь