Страница 73 из 75
Радар не мог разобраться в массе обломков, пеленгаторы были забиты Сатурном, ревущим во всем диапазоне.
Когда-то в этих краях работали старатели, потом прятались космиканские спецназовцы, на которых сатурниане устраивали охоты и облавы. Сейчас шлюпка шла от одного крупного обломка к другому, стараясь оставаясь скрытой для возможных наблюдателей.
Никакой другой шлюпки с «Петергофа» Марк-27 и Анастасия не встречали и не пытались встретить — если кто-то из соратников и уцелел, то вряд ли бы смог предоставить «гуманитарную» помощь, зато у него на хвосте мог уже сидеть сатурнианский охотник.
План генерального был простым: выйти из кольца с внешнего его края и, подавая сигналы тревоги, ждать там помощи от своих и надеяться, что не появятся со своей «помощью» сатурниане или хроноплазменные твари.
В путешествии по кольцу Марк-27 взял на себя аппаратуру слежения, а Анастасия О200 занималась навигацией и была, кстати, славным помощником.
Сканер засек электромагнитный «гул», когда со шлюпкой уже сблизился какой-то космический аппарат с хорошо заэкранированной силовой установкой. Судя по параметрам, это был чужак. Бортового оружия на шлюпке не было. Из десантного снаряжения только портативная пусковая установка типа «корабль-корабль».
Вражеский аппарат приближался, точно направляясь на «кряхтение» шлюпочного движка.
— Выключи двигатель, — сказал Марк-27 напарнице и удивился своему спокойствию. — Настя, высадишь меня сейчас на ближайшем обломке. Я попробую подстрелить басурмана. Потом включу радиомаяк и ты как-нибудь нашаришь меня.
— Какое чертово благородство, — с наигранным свирепством произнесла навигатор. — По таким замашкам видно аристократа. Ладно, выпрыгивай. Или тебя подвезти?
— Не надо. С ручным движителем я доберусь до «окопа» за пятнадцать минут.
Он подхватил ракетную установку и заплыл в шлюз.
— А ведь жизнь действительно интересная штука, — сказал Марк-27 на прощание и выпрыгнул в серебристо-голубой туман, который сейчас напоминал сироп. Даже не хотелось думать, что его температура чуть выше абсолютного нуля.
До своего «окопа» Марк-27 добрался действительно за тринадцать минут. Обломок, на котором надо было «укрыться», состоял из кремниевых солей и смахивал на хрусталь с металлическими прожилками — красивый, в общем-то, камушек. Но не успел Марк-27 рассмотреть драгоценность, как в зоне прямой видимости появился сатурнианский истребитель, смахивающий на полураскрытую книгу. Генеральный знал, что тот шарит сейчас всеми детекторами, поэтому попытался втиснуться в какую-то щель. Немного замаскировавшись, он стал наводить трубу пусковой установки на вражеский аппарат. На все про все две ракеты с самонаводящимися боеголовками.
Выстрел и промах. Видимо, истребитель своим защитным полем сильно исказил образ цели. Сетовать долго не пришлось, потому что сатурнианская машина открыла ответную пальбу из бортового плазмобоя, все более точно обрабатывая обломок. Плазменные шары испаряли и плавили хрусталь вокруг Марка-27, образуя не слишком элегантную кайму. Впрочем, генеральный радовал себя тем, что истребитель вряд ли шмальнет своей ракетой — на таком малом расстоянии его же взрывом и накроет.
На груди зашевелился трансквазер Чертковиц. Не успел начальник Технокома оценить картинку из хронолиний на виртуальном экране, как перенесся по хрональному каналу в более удобную точку. Выйдя из «плюс-одной-секунды», Марк-27 оказался прямо над кокпитом истребителя. Оставалось только засадить ракету ровнехонько в «яблочко». Боеголовка нейтрализовала защитное поле истребителя гравиимпульсом и, проделав аккуратную дырочку в корпусе, влетела внутрь. После небольшой паузы от космического аппарата оторвался здоровенный кусок обшивки, а в прореху полетели струи расплавленного металла. Это немного напоминало кончину термоса. Кусок обшивки, украшенный бородой из проводов и лохмотьями из труб, пролетел совсем недалеко от Марка-27, вместе с ней совершали последнее путешествие обугленные и размельченные остатки нескольких сатурниан. Через вскрытое чрево истребителя теперь виднелась наполняющая его изморозь — все, что было внутри, распылилось и замерзло.
Марк-27 постарался оторваться от останков истребителя как можно дальше. Ближайший крупный обломок находился в какой-то полумиле. Пока генеральный добирался туда с помощью ручной пшикалки, появилось у него впечатление, что его сносит каким-то пока что слабеньким течением. Впрочем, в этом тумане, где в элементе не видать никаких звезд, трудно было разобраться с угловыми скоростями. Но то, что поддавалось обычному визуальному обозрению — несколько каменных глыб — как-то расплывались и размазывалось. Марк-27 догадался, что захвачен хрональным каналом спорозоита.
Сперва начальник Технокома применил секретный код, который смог вырубить радиомаяк Анимы — Анастасия не должна придти ему на помощь, иначе и ей конец. Нейтринный маяк не подчинился бы даже генеральному, но услышать его могла разве что боевая гора.
Затем Марк-27 вздрючил свой трансквазер, пытаясь вырваться из пучка хрональных каналов, захвативших его. Чертковиц услужливо подсказал начальнику Технокома, что он, скорее всего, попал в так называемую родовую хроноплазменную структуру, с которой не справится.
Сатурн, Кронос, Владыка Времени. Можно было горько усмехнуться или же радостно прослезиться, но только сейчас, на пороге тьмы, Марк-27 понял, почему Плазмонт устроил свое логово именно на Сатурне. Эта планета была аккумулятором хрональной энергии — это подметили еще древние греки и вавилонские астрологи.
Пучок каналов напоминал толстенную пуповину, связывающую Марка-27 то ли с обителью смерти, то ли с местом нового рождения.
Начальник Технокома осталось отправить свой последний рапорт с помощью нейтринного излучателя, авось приемники «Урала» или какого-нибудь станции дальнего слежения уловят «лебединую песню».
Затем Марк-27, отрешившись от хлопот, поплыл в серебристо-голубом тумане, через который там и сям протягивались сизые полосы. Возможно психическое ядро Плазмонта и было погублено Фомой на Земле, но тело его сохранилась, все эти шизонты, спорозоиты, ооцисты, которые радостно кормятся из сатурнианского рога изобилия.
После мыслей о Фоме, подумалось о Кате, ставшей предводительницей разбойников. Если бы она знала, что он уже не тот пастеризованный клон…
В какой-то миг Марк-27 заметил по показаниям гравиметров, что если бы хрональные каналы и отпустили его, то уже не отвязалось бы поле тяготения Сатурна. Генеральный плыл сквозь густой туман и вскоре перестал понимать, жив он или уже мертв. Откуда-то из гипермозга всплыла старинная песня, которую Марк-27 повторил пересохшими губами. «Кудри мои русые, очи мои светлые травами, бурьяном да полынью зарастут. Кости мои белые, сердце мое смелое коршуны да вороны по степи разнесут. Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить, с нашим атаманом не приходится тужить…» А затем отрубился и гипермозг вместе со своими мемо-кристаллами, не включался нейтринный излучатель, молчал интерфейс трансквазера. Сама Анима, компьютерная душа любого порядочного космика, не подавала никаких признаков функционирования.
Начальник Технокома теперь не видел и не чувствовал своего тела. Он протекал сквозь густые облака, несущиеся со скоростью тысяча километров в час. Потом облака стали кипеть. Сквозь кипящее неистовство просматривалось огромное давящее светило, но Марк-27 знал, что это не Солнце, а пульсирующее от своей мощи ядро планеты. Кроме ураганного излучения, оно извергало молнии шириной в несколько километров. И Марк-27 слышал гром — одна эта звуковая лавина могла бы снести огромный город. Начальник Технокома опускался в безбрежный мир вечных штормов, по сравнению с которыми любой земной тайфун показался бы легким сквознячком.
Это был ад. И у него были обитатели — блестящие увесистые губчатые пузыри, похоже, что из металло- или силикатоорганики. Они носились стаями, их многочисленные сифоны втягивали и волнообразным сокращением выбрасывали «воздух», их окружала сеточка из разрядов, которые, как будто, служили средством общения. А в общем, это были звери, в лучшем случае полуразумные дикари. Они убивали друг друга и охотник поглощал жертву изнутри. Жертва разлеталась чахлыми лоскутками, а охотник превращался во множество туго налитых пузырьков. Видимо поедание здесь сочеталось с половым размножением.