Дочери принцессы

Фуад– отец Фаизы.

Король Халид– четвертый король Саудовской Аравии, очень любимый своим народом. Умер в 1982 году.

Ханан– младшая сестра принца Карима (золовка принцессы Султаны).

Хомейни– иранский религиозный лидер, возглавивший революцию против шаха Ирана, одержавший победу в установлении Исламской Республики.

Худа– африканская рабыня, работавшая в доме принцессы Султаны в период ее детства, ныне покойная.

Элхам– египтянка, дочь Абдула и Фатьмы (слуг принцессы Султаны).

Юсиф– египтянин, друг принца Карима по колледжу, позже ставший членом радикальной исламской группы в Египте.

Пролог

Как ветру не пошелохнуть великую скалу, так и разум мудрого человека не должны волновать ни слава, ни бесчестие.

Однажды я прочла, что острое перо может наповал сразить любого короля. Глядя на фотографию моего дяди, Фахда ибн Абдула Азиза, короля Саудовской Аравии, я могу поклясться, что не имела ни малейшего желания оскорбить короля или причинить хоть какое-либо зло человеку, которого всегда любила и уважала.

Я провела пальцами по его лицу, оживляя в памяти образ Фахда, знакомый мне с детства. На фотографии король был запечатлен в зрелые годы, и ничто в нем не могло мне напомнить того юношу, которого я знала. Сурово насупленные брови и сильный подбородок совершенно искажали этот обаятельный образ, который я с тоской пыталась воскресить в своей памяти. Мысли мои вернулись в прошлое, когда король еще готовился к коронации. Высокий и широкоплечий, он стоял, протянув свою большую ладонь, в которой лежал сладкий финик, предназначенный для трепещущего в благоговейном страхе ребенка. Этим ребенком была я. Фахд, как и его отец, был мужчиной крепкого телосложения и представлялся мне скорее сыном бедуинского воина, которым он и был на самом деле, чем государственным деятелем, которым ему предстояло стать. Я повела себя с несвойственной моему характеру робостью и, нехотя приняв из его рук плод пустыни, бросилась в объятия моей матери. Потом, вкушая сладость финика, я услышала довольный смех Фахда.

Согласно традиции дома Саудов, вступив в пору полового созревания, я больше никогда не снимала чадру в присутствии короля. С тех пор он уже состарился. Признавая тот факт, что король стал теперь человеком мрачным, я решила, что годы управления государством закалили его, а ответственность, лежащая на плечах, правителя, научила его дисциплине. Несмотря на массивность и королевскую стать, красивым нашего короля не назовешь. Глаза у него навыкате, с тяжелыми, нависшими над ними веками, нос почти касается верхней губы, тонкий рот плотно сжат. На официальном портрете, так хорошо знакомом всем жителям и гостям Саудовской Аравии, который в каждом офисе висит на. самом видном месте, король, как мне кажется, представляется совсем не таким, какой он есть на самом деле.

Несмотря на его бесспорную власть и огромное богатство, положению его едва ли можно позавидовать. Будучи абсолютным господином одной из богатейших стран мира, король Фахд правил жаркой, мрачной землей Саудовской Аравии, где велась нескончаемая борьба нового со старым.

В то время как правительства большинства стран пересмотрели свои традиции и отказались от старых путей развития, медленно перерастая в новые, более совершенные системы, ведущие к прогрессу цивилизации, у нашего короля такой возможности не было. Ему, простому смертному, приходилось удерживать в единстве и мире четыре разделенных и совершенно разных группы граждан: религиозных фундаменталистов – непреклонных, несговорчивых людей, имеющих власть и желающих вернуть прошлое; все громче заявляющего о себе хорошо образованного среднего класса, требующего освобождения от старых традиций, мешающих ему жить и работать; племен бедуинов, борющихся с соблазном покончить с кочевыми дорогами и начать заманчивую жизнь в городе; и, наконец, членов неисчислимого королевского семейства, жаждущих богатства, богатства и ничего иного, кроме богатства.

Связующим звеном между этими четырьмя фракциями выступала еще одна, едва не забытая группа, – это женщины Саудовской Аравии, чьи желания и требования резко отличаются от желаний мужчин, руководящих нашей повседневной жизнью.

Все же, как это ни покажется странным, я, женщина, пережившая в жизни великие разочарования, не держу на короля зла за нашу горькую долю, потому что знаю, что для того, чтобы выступить против сурового духовенства, нужно сначала заручиться надежной поддержкой простых мужей, отцов и братьев. Это представители религии требуют от них неукоснительного соблюдения исторически сложившегося свода законов, согласно которому мужчины должны держать жен своих в строгости и повиновении. Слишком многие мужчины в Саудовской Аравии довольны сложившимся положением, считая, что куда легче не обращать внимания на жалобы своих женщин, чем сподвигнуть своего короля на проведение реформ.

Несмотря на все трудности, большинство граждан Саудовской Аравии поддерживают короля Фахда. Только религиозные фундаменталисты призывают к его смещению, остальные же группы населения считают его человеком щедрого сердца и доброй души.

И еще позволю себе напомнить о том, что известно всем женщинам нашей семьи: короля очень любят его жены, и этот факт говорит сам за себя.

Король Фахд управляет страной в гораздо более мягкой форме, чем это делали его отец и три брата, однако не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что «Принцесса» – книга, повествующая о моей жизни, может быть воспринята как пощечина человеку, правящему страной.

Это единственное, о чем я очень сожалею.

Я твердо заявляю, что решилась нарушить вековую традицию и выдать секреты семьи без какого-либо принуждения извне. Теперь же впервые я призадумалась о том, не действовала ли я сгоряча, забыв о благоразумии. Возможно, я слишком большое значение придавала своей честности и пылкости, забыв о чувствах других.

Чтобы успокоить укоры совести и страхи, я пытаюсь воскресить в своей памяти тот гнев, что испытывала по отношению к мужчинам моего семейства, правителям Саудовской Аравии, оказавшимся такими невосприимчивыми к страданиям женщин той земли, в которой они властвуют.

Глава 1. Без чадры.

Отчаяние притупляет паше зрение и закрывает уши. Мы не видим ничего, кроме призрака смерти, и способны слышать только биение наших взволнованных сердец.

Сейчас октябрь 1992 года, и я, Султана аль-Сауд, принцесса, чей образ запечатлен в правдивой, обнажающей всю подноготную книге, слежу за сменой дней в календаре со смешанным чувством лихорадочного возбуждения и мрачной подавленности. Книга, выставившая напоказ жизнь женщины, скрытую под чадрой, вышла в Соединенных Штатах в сентябре. Со дня ее публикации я ощущаю на себе мрачное бремя своей судьбы и чувствую себя так, словно оказалась в ненадежном, подвешенном состоянии, поскольку ничуть не сомневаюсь в том, что ни один шаг, большой или малый, хороший или плохой, не может оставаться без последствий.

С трудом переводя дыхание, я обнадеживаю себя мыслью о том, что в многочисленной семье аль-Саудов скорее всего останусь неузнанной. Все же интуиция предупреждает меня о том, что моя анонимность будет раскрыта.

Лишь только я смогла одержать победу над чувством вины и страха, как в комнату поспешно вошел муж, громко извещая меня о том, что мой брат Али преждевременно вернулся из поездки по Европе и что наш отец срочно созывает у себя во дворце семейный совет. С горящими черными глазами на бледном лице, покрытом огненно-красными пятнами, муж мой выглядел свирепее взбесившейся собаки.

Ужасная мысль поразила меня. Кариму рассказали о книге!

Представив себя заключенной в подземной темнице, лишенной любимых детей, я на минуту поддалась волнению и высоким тонким голосом, в котором не было ни малейшего сходства с моим собственным, умоляюще спросила: