Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 58 из 62



Из четырёх союзников-единомышленников, которые когда-то в холодной тёмной комнате школы Эмирдэдэ спорили, мечтали и ждали вот этого самого дня, из четырёх товарищей остался в живых только он один.

Ну и что из того, что люди эти умерли? Идеи-то их живы!..

И школа, возведённая стараниями Шахина-эфенди и его друзей, не сгорела,— она цела. В этой школе он устроит траурную панихиду по своим погибшим товарищам. На этом скорбном торжестве он расскажет печальную поучительную повесть, в которой будет изложена история создания школы, начиная от хитроумного плана, составленного инженером Неджибом. Да, да, он расскажет, как вместе с верным Расимом они боролись в течение многих лет, защищая новую школу от жестоких и несправедливых нападок. Расскажет о том, как их оскорбляли, травили, преследовали и даже хотели убить, потому что считали врагами веры и падишаха...

Одним словом, великая революция, которую он так ждал, свершилась. Теперь все пути открыты. Оставшиеся годы жизни он посвятит Сарыова,— ради этого города ему пришлось так много выстрадать, но именно поэтому, наверно, он и полюбил его навечно, полюбил сначала за все его беды и горести, а теперь за счастливое будущее.

Для себя он ничего не желает. Он хочет остаться тем же скромным учителем начальной школы. Он хочет работать в своём родном детище, в школе Эмирдэдэ. Он будет учить и воспитывать поколение, будет вести юных граждан своей родины в лучшее и справедливое будущее...

Шахин-эфенди поднялся с земли. Он взял в руки свои вещи и с гордым видом победителя зашагал вперёд по пыльной улице строящегося города.

На улицах Сарыова в тот день было многолюдно, но почему-то Шахину-эфенди не встречалось ни одного знакомого лица. Как и десять лет назад, Шахин направился прямо в отдел народного образования. В приёмной сидел молодой служитель.

— Пойди, сынок, доложи господину заведующему, что пришёл старший учитель Эмирдэдэ,— тихо сказал Шахин-эфенди...

Служитель посмотрел на него с изумлением.

— Старший учитель Новой школы? Что ты говоришь, эфенди, сколько же старших учителей в этой школе?..

Шахин-эфенди так привык считать Эмирдэдэ своею собственностью, что не мог предположить, что за эти годы его место могут отдать другому. Между тем такое решение было вполне естественным и даже необходимым, и Шахин сам удивился собственному недомыслию, однако сердце его впервые сжалось от ревности: так ревнует солдат, когда, вернувшись из похода, узнаёт, что его жена вышла замуж за другого...

Но Шахин нашёл силы взять себя в руки: новый старший учитель Эмирдэдэ мог быть только временным его заместителем...

— Хорошо, сынок, тогда скажи, что пришёл бывший старший учитель,— сказал он служителю.

Заведующий отделом народного образования оказался незнакомым молодым человеком лет двадцати пяти. Он поднял голову, оторвавшись от кипы бумаг, лежавших перед ним на столе, и спросил Шахина-эфенди:

— Что вам угодно?

Посетитель в нерешительности мял в руках кепку, не зная, как объяснить своё дело. В это время открылась дверь и вошёл маленький человек в котелке и короткополом пиджаке. Увидев его, Шахин-эфенди отступил на шаг. Перед ним стоял Эйюб-ходжа. И хотя он сбрил свою редкую бородку, Шахин-эфенди сразу же узнал его. И тот, в свою очередь, с первого взгляда узнал прежнего учителя Эмирдэдэ.

— Вы здесь? — спросил он. — Откуда это вы явились? — Не находя слов для ответа, Шахин-эфенди в оцепенении смотрел на него. Лицо Эйюба-ходжи приняло вдруг озабоченное и встревоженное выражение, он засуетился, видимо, желая избежать разговора с Шахином, поманил пальцем заведующего отделом и торопливо произнёс:

— Прошу вас уделить мне минуту времени. Прежде чем пойти на заседание, я должен вам рассказать об очень важном деле.

И как всегда свободным и непринуждённым жестом он открыл дверь инспекторской комнаты и пригласил туда заведующего.

Пока они разговаривали, скрывшись за дверью, Шахин растерянно соображал: «Что же такое творится? А эта летучая мышь? Почему она уцелела в Сарыова, спасённом от кошмара зелёной ночи? Судя по тому, как этот человек себя ведёт — входит в кабинет, не снимая шляпы, бесцеремонно обращается с заведующим отделом народного образования, фамильярным тоном приглашает его пройти в соседнюю комнату,— у него в Сарыова влияние и авторитет!.. О господи, как же так?..»

И первое изумление Шахина-эфенди уже превращалось в страх...



«Если этот человек и поныне пользуется в Сарыова влиянием, что же будет со мною? А сейчас, наверно,— и даже не наверно, а совершенно точно,— Эйюб-ходжа рассказывает заведующему обо мне...»

Смятение охватило Шахина... Тучи сгущались... Такое напряжение не может продлиться долго... Сейчас грянет гром и разразится буря...

Когда они вернулись в кабинет заведующего, Эйюб-ходжа сказал очень громко:

— Как я вам уже докладывал, теперь решение вопроса об этом участке полностью зависит от вас, от вашей ловкости... До свидания...

Небрежно кивнув Шахину-эфенди, он вышел.

Если у Шахина была раньше хоть капля сомнения, что разговор в соседней комнате шёл о нём, то теперь, услышав эти только что придуманные слова о каком-то участке, он перестал сомневаться.

Лицо заведующего отделом народного образования было хмуро и строго, голос звучал резко.

— Кто вы?

— Я бывший старший учитель Новой школы, которая раньше называлась Эмирдэдэ...

Шахин-эфенди уже собирался изложить всё по порядку, но молодой заведующий раздраженно оборвал его на слове:

— Надеюсь, вы не тот самый Шахин-ходжа, который во время оккупации намотал на голову чалму и пошёл на службу к грекам? Думаю, что при всём своём бесстыдстве и тупоумии этот мятежный софта-предатель не осмелился бы ступить шагу в Сарыова...

Казалось, Шахин-эфенди сходит с ума. Теряя своё обычное спокойствие и смирение, которые он умел сохранять даже в минуты великой опасности, Шахин готов был закричать, чтобы защитить себя от подобных обвинений, однако заведующий не желал ничего слушать. Не дав ему вымолвить ни слова, он указал рукой на дверь.

— А ну-ка, папаша, брось тут шуметь... Если ты в состоянии прислушаться к голосу совести, если у тебя осталось хоть немного разума, молись и будь признателен за то, что закон и великодушная терпимость родины дают тебе право свободно ходить по этой священной земле... Об учительстве забудь! Эта профессия отныне только для людей с чистой совестью, для тех, кто овладел новыми идеями.

Шахин-эфенди быстро оправился после первого удара. Как человек, не знающий, что такое отчаяние, он был великим оптимистом и поэтому отважно ринулся в бой...

Он встретил своих старых противников. Именно они были настроены особенно враждебно против бывшего учителя школы Эмирдэдэ.

На страницах газеты «Сарыова» по-прежнему печатался старый знакомый Зюхтю-эфенди, некогда славившийся в городе как крупнейший богослов-мюдеррис. Теперь он писал длинные статьи под заголовком: «Внутреннее лицо медресе». И в одной из таких статей он обрушился на Шахина. Он писал, что бывшие воспитанники медресе, вроде Шахина-эфенди, если даже они не запятнали себя в прошлом антипатриотическими поступками, не способны постичь новых взглядов, идей современности и потому не имеют права сегодня преподавать в школах...

И другой знакомый, бывший ответственный секретарь местного отделения партии «Единение и прогресс» Джабир-бей, который сделался теперь представителем компании по строительству дорог и мостов в районе Сарыова, тоже не замедлил подать свой голос. Он заявил, что не понимает, как может человек, бежавший в самые трудные для родины дни со своего поста, свободно расхаживать по этой земле.

Ну, а что касается старого Хаджи Эмина, так тот повсюду, где бы ни появлялся, сразу же начинал кричать, что если он только встретит на улице Шахина-эфенди, то за себя не отвечает...

В конце концов Шахин-эфенди понял, что в этом городе он не найдёт ни у кого поддержки, не сможет восстановить своё доброе имя.