Страница 2 из 74
Но для меня этот вид был обыденным и почти уютным: работа, милая работа.
– Сонечка! – завидев в коридоре мою клиентку, к ней со спринтерской скоростью рванул молодой человек весьма симпатичной наружности.
Надо думать, это и есть неугодный муж.
Клиентка проворно шмыгнула за мою спину. Я умилилась, припомнив, как точно так же поступала в детстве моя сестренка, когда дразнила Артема. Даже захотелось обернуться, чтобы убедиться, что госпожа София Звонарева не показывает язык…
– Будьте добры, отойдите, – вежливо ответила я. Физически защищать клиентов мне еще не доводилось. Впрочем, на нас уже заинтересованно поглядывал дежурный милиционер, который в случае чего наверняка придет на помощь.
– Я имею право поговорить со своей женой! – взбеленился молодой человек.
– Я ее представитель, – пожала плечами я. – Можете говорить со мной.
Взгляд, которым он меня смерил, явно выражал сомнение, что я действительно способна заменить его драгоценную супругу (уже почти бывшую). Впрочем, не больното и хотелось.
К счастью, от дальнейшей перепалки нас отвлек звонкий голосок секретаря:
– По делу Звонаревой к Звонареву о расторжении брака! Кто явился?
– Истица и ее представитель! – сообщила я, потянув за руку клиентку, которая пыталась двигаться за мной, не высовываясь изза надежного укрытия. Неужели она полагает, что муж прямо тут набросится на нее и насильно утащит в пещеру?!
Молодой человек неохотно сообщил, что он ответчик.
– Заходим в зал! – провозгласила секретарь, с любопытством на меня посматривая.
Как правило, по разводам адвокаты не участвуют, разве что муж или жена вообще не желают видеть вторую половину и присылают вместо себя представителя.
Судья Белова тоже изрядно удивилась, увидев меня. Сегодня она напоминала воробышка, нацепившего павлиньи перья: полудетская фигурка в пышном многоцветном костюме, состоявшем из чегото вроде балетной пачки и обтягивающей водолазке смотрелась забавно. Но такова нынешняя мода (я видела нечто подобное в модном журнале), а судья Белова – первая щеголиха в нашем суде. Проходя мимо меня, она на мгновение остановилась, но промолчала.
– Истица настаивает на расторжении брака? – для проформы спросила судья, закончив обычные формальности.
– Да, ваша честь! – бодро вскочив, подтвердила я вместо клиентки.
– Нет! – вскричал ответчик, стискивая руки в умоляющем жесте. – Соня, клянусь тебе, все будет иначе! Дайте только срок!
– Мы настаиваем на немедленном разводе! – тут же вмешалась я. – Поскольку у супругов нет ни имущества, ни детей, не вижу необходимости пытаться сохранить семью, которая фактически распалась!
Судья даже с некоторым интересом следила за перипетиями семейной драмы, хотя количество виденных ею неудачливых пар наверняка даже не поддавалось подсчету.
– Нет! – горячо запротестовал горемуж. – Я…
Его речь прервало появление нового действующего лица. С шумом распахнулась дверь и в зал влетела запыхавшаяся дама с одутловатым лицом.
– Уф, успела! – она обвела взглядом присутствующих и решительно направилась к побледневшему молодому человеку. – Сыночек, ты почему мне ничего не сказал?
Сколько ласковой укоризны было в этом голосе!
Ответчик только булькнул горлом и бросил отчаянный взгляд на жену.
– Вы кто? – уточнила судья, оправившись от удивления.
– Я – мать! – гордо распрямила плечи дама.
– Посторонним не место в судебном заседании! – судья нахмурилась и недовольно поскребла аккуратным ноготком по обшарпанной поверхности стола.
– Так я не посторонняя! – кажется, она искренне удивилась. – Это ж мой сыночек! Я его… законный представитель!
Я тихо фыркнула. Ничего не скажешь, блеснула знанием юриспруденции.
– Ответчик, вы совершеннолетний?
Он судорожно кивнул.
– В заседании ведется звукозапись! – несколько раздраженно напомнила судья. – Поэтому будьте добры озвучивать ваши ответы!
– Да… – со второй попытки выдавил ответчик.
– Признаны недееспособным?
– Нет! – уже увереннее ответил он.
– Тогда он не нуждается в законном представителе. Доверенности у вас нет? Тогда покиньте помещение! – отрезала судья Белова.
Полагаю, за три своих брака она досыта насладилась отношениями со свекровями…
– Это незаконно! Я буду жаловаться! – начала спорить дама, чьи три подбородка затряслись от возмущения.
В конце концов пришлось вызвать милиционера, который препроводил ее к выходу.
Моя клиентка проводила свекровь взглядом, потом решительно встала.
– Ваша честь! – Прочувствованно начала она, ломая руки. – Поверьте, я промолчала, когда свекровь заявила, что поедет с нами в свадебное путешествие. Думала, у нас ведь будет отдельный номер, так чего заводиться? Но она каждый день приходила с инспекцией!
– Но, Сонечка… – начал муж.
– Помолчи, Сережа! – Окрысилась она. – Я две недели молчала, дай теперь сказать! Так вот, она возмущалась, найдя пыль за телевизором – мол, хоть это и обязанности горничной, но я же не безрукая, сама могу взять тряпку и вытереть. Потом выговаривала, что я плохая хозяйка – пошла с мужем в ресторан есть креветки, хотя могла сварить их в номере кипятильником. Она будила нас в пять утра и выгоняла на пробежку! Звонила каждые пятнадцать минут – и попробуй не взять трубку, тут же скорую вызовет! Я любила Сережу и все терпела. Молчала, как дура, а ведь это было свадебное путешествие! Но когда мы вернулись в Мидгард, она заявила, что будет жить с нами… Я так не смогу! Разведите нас, пожалуйста!
С каждым словом ее голос повышался – пока наконец не сник на самой высокой ноте.
Мы дружно с интересом рассматривали маменькиного сынка. Надо думать, мама не раз прерывала молодоженов, так сказать, в процессе исполнения супружеского долга. Неужели даже тогда он не возмутился?
– Сонечка, клянусь тебе, я с ней поговорю! – пробормотал он, мучительно краснея. – Она больше не будет!
– Мда. – Кажется, других слов у судьи не нашлось.
Мы переглянулись.
– Полагаю, время на примирение при таких обстоятельствах ничего не изменит, – развела руками я.
– Действительно, – согласилась она и велела секретарю на минуту выключить звукозапись, имитируя свой выход в совещательную комнату. Потом монотонно произнесла: – Рассмотрев исковое заявление Софии Звонаревой к Сергею Звонареву о расторжении брака, суд решил: брак расторгнуть…
Далее следовали детали, в том числе порядок обжалования. Вообщето судья обязана дать срок на примирение, когда об этом просит одна из сторон, но женская солидарность победила.
– Сонечка, но я же тебя люблю! – ответчик совсем сник и со слезами на глазах смотрел на жену, теперь уже бывшую.
– Вам никто не мешает впоследствии снова зарегистрировать брак, – вмешалась я. Бросила взгляд на клиентку, которая прямо передернулась, и уточнила: – Разумеется, после устранения… препятствий.
Она пожала плечами и с независимым видом отправилась к выходу. Ответчик понуро побрел следом.
Теперь можно собрать бумаги, кодексы (захваченные исключительно для солидности), ежедневник, и мчаться на дежурство. Но не тутто было.
– А вас, госпожа Орлова, я попрошу остаться! – выстрелом в спину прозвучал голос судьи Беловой.
Я с тоской подумала об осиротевшей без дежурного консультации, но покорно подошла к ней.
У нее был такой задумчивый взгляд, словно она никак не могла решить, какой казни я больше заслуживаю: повешения или четвертования.
– Да, ваша честь, – изобразив предельное внимание, произнесла я.
– Госпожа Орлова… – медленно начала она. Запнулась, поколебалась и наконец решительно выпалила: – Какими духами вы пользуетесь? Такой чудесный запах!
Первое мгновение я оторопело смотрела на нее, потом лихорадочно вспоминала, чем таким брызнулась впопыхах утром…
Брови судьи, недовольной моим молчанием, сошлись над переносицей…
Вспомнила!
Я протараторила название, с вымученной улыбкой выслушала комплименты аромату и поскорее ретировалась…