Страница 16 из 74
Правда, господин Ямов оказался приятным исключением: всецело мне доверился и не пытался чтонибудь эдакое учудить. Если бы все клиенты так себя вели, то работать было бы значительно проще!
Мы быстро обговорили все вероятные нюансы предстоящего заседания и расстались, вполне довольные друг другом…
Второе заседание было назначено ровно через неделю.
Единственным достойным упоминания событием за это время стал веселый девичник с моей лучшей подругой, Инной, которая собралась замуж. Глядя на ее сияющее лицо, я тихо вздыхала. Следовать ее примеру не слишком хотелось, но переполняющее ее счастье вызывало какуюто щемящую светлую грусть… Но шампанское быстро смыло тоску. В результате мы хорошо повеселились, а потом Нат менял мне компрессы и бурчал чтото о вреде алкоголя.
Позвонил господин Ямов, который сообщил, что бабулясоседка согласилась быть свидетельницей. Он также добавил, что она оказалась бойкой и говорливой. Замечательно, ведь именно такие бабули способны заметить все подробности и не тушуются под градом вопросов!
Так что на заседание я отправилась в приподнятом настроении.
В коридоре суда расположился настоящий цветник: юные гоблинши цвели и пахли. Цветочнофруктовые сочные ароматы, блески для губ и разноцветные тени, – в сочетании со скромными нарядами девушек это производило ошеломляющее впечатление. Бедный охранник почти сразу дезертировал, сбежав изпод обстрела кокетливых взглядов, зато конвоиры чуть глаза не сломали, а подсудимые громко свистели и спотыкались на ходу…
Разумеется, среди стайки колибри обнаружился и скромный воробышек – надо думать, потерпевшая. Ее облик и поведение столь разительно отличались от остальных, что это было почти смешно. Невинная юная девушка, почти ребенок, просто земное воплощение богини Идунн: чисто умытое лицо без малейших следов косметики, скромное серое платьице, две каштановые косички… Хотелось погладить ее по голове и дать конфетку.
Я довольно улыбнулась: она все же перестаралась. Образ выверен до мельчайших деталей, но что ответит милое дитя на резонный вопрос, что оно забыло в ночном клубе? К тому же, именно в таком виде она еще больше смахивала на эльфийку, немудрено ошибиться…
Впрочем, всему свое время. Пока потерпевшая, скромно опустив глаза, отвечала на вопросы прокурора, я еще раз просмотрела список своих вопросов. Наконец, пришла моя очередь.
– Расскажите, пожалуйста, как вы были одеты в тот вечер? – с места в карьер начала я.
– Это не имеет отношения к делу! – Тут же вскочил с места прокурор.
– Поскольку внешний вид потерпевшей важен для разрешения вопроса, мог ли мой подзащитный визуально определить ее возраст, полагаю, вопрос относится к делу! – спокойно глядя на него, возразила я.
– Да вы взгляните на этого ребенка! – Патетично заявил он и театральным жестом указал на потерпевшую. – Неужели не видно, что она несовершеннолетняя?
Судья смерил ее задумчивым взглядом и усмехнулся в усы (помоему, он тоже счел, что потерпевшая переигрывала).
– Это действительно имеет значение для дела. Отвечайте на вопрос! – решил он.
Она трогательно закусила губу, но это не подействовало.
– Я не знаю… Как обычно! – пролепетала она, часто моргая.
– Что вы подразумеваете под понятием «как обычно»? – уточнила я. Откровенно говоря, терпеть не могу тех, кто готов переложить свою ответственность на чужие плечи. – Опишите свою одежду, макияж, прическу.
В Анхлай Ангуларс явно пропадала прекрасная актриса – как по заказу потекли по щекам слезы, кончик носа трогательно покраснел…
– Да обычно, вот как сейчас!
Надо думать, судья Ярешин заинтересовался (вон как подался вперед!), надо закрепить достигнутый успех.
– Вы хотите сказать, что в тот вечер вы были одеты в такое же платье и не накрашены? – скептически поинтересовалась я, взглянув на судью.
Потерпевшая только кивнула в ответ. Хотелось бы увидеть ее в таком виде в ночном клубе! Полагаю, ее бы тогда запомнили все посетители.
– Скажите, а как вы оказались в три часа ночи возле ночного клуба? Ведь ваши подружки ушли домой значительно раньше. Вас ктото заставил остаться? – Мой голос был почти сочувствующим.
Она отчаянно посмотрела сначала на прокурора, а потом на судью (точьвточь трепетная лань при виде своры псов!). Впрочем, бесполезно – Ярешина тоже интересовал этот вопрос.
– Я… я… – с трудом выговорила она, а потом горько разрыдалась.
– Запишите в протокол: потерпевшая не смогла ответить на вопрос защитника. – Хладнокровно велел судья секретарю.
Признаться, я думала, что отец потерпевшей накинется на меня с кулаками.
– Какая разница, как она была одета? Этот негодяй совратил мою девочку, и нет ему прощения! – Возопил он, вскакивая, будто подброшенный пружиной.
Полемизировать я не стала – правила поведения в заседании могут себе позволить нарушать лишь те, кто здесь не работает.
Когда Анхлай и ее родителей наконец успокоили, в зал начали по очереди приглашать подружек потерпевшей. Конечно, они единодушно подтвердили, что она являла собой образец благопристойности.
Я задавала каждой из них один и тот же вопрос: почему они отправились домой, а Анхлай осталась в клубе одна? На этом моменте они начинали мямлить, закатывать глаза и изображать дурочек (впрочем, не думаю, что им пришлось сильно напрягаться). Неувязки и недомолвки в показаниях обнаруживались все очевиднее, и судья становился все задумчивей.
Допрос охранника клуба также не принес неожиданностей. Конечно, он практически не запомнил ни потерпевшую, ни прочие обстоятельства, и мог только сообщить, что девушка сама остановила роскошную машину и добровольно в нее села.
– Скажите, а как потерпевшая выглядела в тот вечер? – уже привычно поинтересовалась я, одобрительно улыбаясь потеющему от волнения охраннику.
– Ну… – задумался он. – Как обычно!
Я едва сдержала стон. Как же надоело столь лаконичное описание ее наряда!
– Что вы подразумеваете под понятием «как обычно»?
Охранник мялся, видимо, не в силах внятно ответить на этот, в общемто, несложный вопрос.
– Свидетель, посмотрите на потерпевшую. Она и в тот вечер была одета так же? – вмешался судья.
Охранник смерил взглядом потерпевшую и, хмыкнув, решительно покачал головой.
– Да ну, совсем не так! Девушки в клуб приходят в юбчонках коротких, на каблуках, размалеванные. А иначе я бы ее точно запомнил: к нам такие скромняги не ходят!
Что и требовалось доказать!
Судья Ярешин задумчиво разглядывал потерпевшую. Наконец, отпустив свидетеля, судья поинтересовался:
– Защитник, у вас есть ходатайства? Или переходим к исследованию письменных доказательств?
– Да, ваша честь. – Охотно подтвердила я. – Прошу допросить Ольгу Седову, она ожидает в коридоре.
Мое ходатайство было тут же удовлетворено, невзирая на слабое сопротивление прокурора, и судья приказал пригласить свидетельницу.
Остроглазая бабуля Седова перед визитом в суд явно прихорошилась: нарядный платок, новые туфли, тщательно отутюженная юбка. Похоже, бойкая бабуля из тех, кто любит контролировать соседей и обсуждать прегрешения молодежи с такими же окрестными старыми перечницами.
Она даже на стандартное предупреждение суда о том, что она обязана говорить суду правду, отреагировала своеобразно.
– Ну как же ж можното? Конечно, не совру ни словечка! Всевсе расскажу про эту гулену! – она уничижительно посмотрела на сжавшуюся Анхлай.
– Будьте добры, изложите нам все, что вам известно об обстоятельствах данного дела, – предложил судья, вежливо склонив голову.
Правильно, таким бабулям настолько льстит уважительное отношение и готовность их слушать, что они рады выложить все до мельчайших подробностей. Преисполнившись собственным величием, она важно начала рассказывать.
Разумеется, для начала последовала долгая проповедь о нравах современной молодежи и приверженности заветам стариков. А вот дальше куда интереснее…
– Значицца, мне не спалось. Коты, негодники, под окнами так орали, ну так орали! Ну прям никакого сладу с ними нет! К моей Муське все лезут и лезут, окаянные… – эмоционально рассказывала она. Повидимому, лекции о морали и пользе воздержания приходилось слушать и несчастным животным… – Так и не дали поспатьто! Пришлось так и вставать, в пять утрато! Делать нечего, ну, думаю, хоть посмотрю, что там у соседей творится. Вдруг воры там аль помер кто… Да только тихо было. Я уж хотела снова прилечь, как вижу: машина, да дорогущая, по всему видать! Где только деньги берут, ворье?!