Страница 33 из 33
— В конце концов мне пришлось сказать ему это. Иначе он не приехал бы на свадьбу. Еще вопросы есть?
— Редмонд — твоя настоящая фамилия?
— Да.
— Тогда почему, когда мы впервые встретились, ты представился как Дик Харви?
— Харви — девичья фамилия моей матери. Мой дед со стороны отца был против их брака. Он очень гордился своим аристократическим происхождением и считал, что сыновья должны жениться обязательно на девушках из знатных семей. Брак моего отца с небогатой американкой деда не устраивал. Тогда отец в знак протеста отказался от семейного имени и взял фамилию матери. Кстати, старший брат отца, дядя Питер, так и не женился.
Нору вдруг осенила догадка.
— Постой, так, значит, тот высокий худой человек, который поздравил нас после венчания и назвал тебя твоим племянником, это сэр Питер Редмонд из Хартвелл-холла?
— Именно так.
— Тогда почему, когда мама спросила, не родственник ли ты сыра Питера, ты…
— Я сказал лишь, что это не мой отец. Дед помирился с моими родителями лишь незадолго до своей смерти. Поскольку у дяди Питера нет детей, дед стал уговаривать меня взять его фамилию, чтобы старинный род не прервался. Как ни странно, но мои родители, особенно мать, поддержали его просьбу. Видимо, им стало жаль старика, и я согласился стать Редмондом. Еще вопросы есть?
— Да. Меня удивляет вот что. Ты прожил в Штатах всего несколько лет. Каким образом ты…
— Сумел завладеть такой крупной компанией?
— Да.
— Компанию основал мой дед со стороны матери, Эндрю Харви. Когда меня уволили отсюда, я поехал в Америку, куда незадолго до этого перебрались мои родители, и начал работать в компании. Поскольку фармацевтический бизнес развивался очень интенсивно, нам удалось за короткое время увеличить производство в десять раз и получить солидную прибыль.
— И тогда ты решил купить компанию моего отца?
— Это было одной из моих главных целей с того самого дня, когда твой отец сказал мне, что я никогда не смогу жениться на дочери босса.
— По правде говоря, тебе это так и не удалось.
Ричард посмотрел на нее вопросительно.
— Что ты имеешь в виду?
— Дело в том, что я не родная дочь Джозефа Ламберта. Мама была беременна, когда выходила за него замуж. Она пыталась скрыть, что я не его ребенок, но он узнал правду. В конце концов, чтобы не устраивать скандала, он согласился принять меня как свою дочь. Но вряд ли он простил ее и меня. Кстати, мама до сих пор считает, что я ничего не знаю.
— Тогда откуда же тебе это стало известно?
— Я давно догадывалась. Я чувствовала, что отец меня не любит, а однажды, когда я вызвала чем-то его особенное недовольство, он сказал мне, что я не его дочь. Мне было тогда пятнадцать лет.
— Наверное, ты очень переживала.
— Вообще-то я испытала даже некоторое облегчение. Я поняла, почему он относится ко мне не так, как к Фреду. И еще я решила, что не должна зависеть от него материально, поэтому приложила все силы, чтобы получить профессию и найти работу. — Нора вдруг встрепенулась. — А ты не станешь возражать, если я продолжу работать?
— Любовь моя, можешь работать сколько твоей душе угодно, но вообще-то я был бы счастлив, если бы ты занялась обустройством Оукхилла.
— Так это действительно твоя усадьба?
— Наша. И когда мы в конце концов вернемся в Англию после медового месяца, мы купим еще и квартиру в Лондоне.
— Что значит «в конце концов»? Я думала, что мы пробудем в Италии всего несколько дней.
— Мы пробудем здесь столько, сколько ты пожелаешь, а потом еще съездим в Париж и слетаем в Штаты. Должен же я познакомить тебя с остальными своими родственниками?
— А кто-то пытался убедить меня, что не очень любит путешествовать.
— С тобой я готов путешествовать сколько угодно. Ты ведь знаешь поговорку: где сердце, там и дом. А мое сердце — у тебя. — Он наклонился и поцеловал ее.
Отвечая на поцелуй, Нора смущенно прошептала:
— А вдруг нам сейчас принесут ужин?
Ричард негромко рассмеялся, встал с дивана и повесил на дверь номера табличку: «Не беспокоить».
— Я думаю, они догадаются оставить тележку у двери, — сказал он. — В конце концов, они должны понимать, что у нас медовый месяц, правда?