Страница 6 из 19
Тебе следовало бояться моего прихода.
Её улыбка исчезла.
Уже лучше.
Единственное, что его сейчас смущало, это молчание его демона.
Как и с Девушкой-Тенью, его должны были охватить видения и гневные побуждения.
Побеспокоюсь об этом позже.
Продолжая петлять, он влетел в спальню, не останавливаясь, как обычно, на
балконе.
Ему нужно укрыться, как можно быстрее.
На всякий случай.
Кроме того, перед тем как втянуть крылья, он задел ими дверной косяк, и тело огнем обожгла боль.
Проигнорировав ее, Аэрон приземлился на ноги.
Выпрямившись, он подошел к кровати и осторожно опустил свою ношу на постель, лицом вниз.
Он провел пальцем вдоль ее позвоночника, и её губы в форме сердечка издали мучительный стон.
Он надеялся, что она была покрыта чужой кровью, но нет.
Её раны были настоящими.
Но осознание этого его не смягчит.
Возможно, она сама ранила себя — или позволила сделать это Ловцам- и всё для того, чтобы вызвать сочувствие.
Но ничего подобного.
Это вызвало у него лишь раздражение.
Он направился к шкафу, пытаясь втянуть обратно крылья, но сломанные, они никак не убирались.
Это лишь усилило его раздражение.
У него не было веревки и он не желал покидать комнату, чтобы найти её, поэтому он схватил два галстука, которые дала ему Эшлин, в случае если он захочет "принарядиться".
Он вернулся к кровати.
Она лежала, прижав щеку к мартрасу, её взгляд следил за каждым его движением так, как будто не могла оторвать от него взгляд даже на мгновенье — и в её глазах не было отвращения, подобного тому, что он видел у большинства женщин.
В её глазах горело что-то сродни желанию.
Притворство, несомненно.
И всё же, это желание…
было что-то знакомое в нём.
Что-то тревожное.
Вот, на что он обратил внимание ранее, решил он.
Когда она звала его по имени, в её голосе слышалось подобное вожделение, и в глубине души он знал, что уже сталкивался с ним раньше.
Когда? Где?
С ней?
Он продолжал пристально смотреть на неё сверху вниз и понял, что Гнев до сих пор молчал
Впервые (предположительно) случилось так, что он находился в ее присутствии, но его демон все еще не проиграл все ее грехи в его голове.
Что было странно.
Такое уже случалось, но лишь один раз.
С Легион.
И он никогда не старался выяснить, почему так произошло.
Боги свидетели, его девочка грешила.
Так почему же это происходит снова? Тем более с возможной Наживкой?
Это женщина, она что, безгрешна? Никогда не произносила едоброго слова другому человеку? Никогда никого не плдставляла или никогда не крала что-нибудь, даже такой пустяк, как конфету? Эти чистые, небесного цвета глаза говорили "нет".
Или же, как и Легион, она грешила, но по какой причине, это ускользнуло от внимания его демона?
"Кто ты?" Его пальцы обхватили одно из ее хрупких запястей — ммм, теплая, гладкая кожа — и он привязал его галстуком к столбику кровати.
То же самое он проделал и с другим.
Никакого протеста с её стороны.
Она как будто ожидала этого — и уже смирилась — что он отнесеться к ней подобным образом.
— Меня зовут Оливия.
Оливия.
Красивое имя.
Очень ей подходит.
Утонченное.
На самом деле, единственное, что в ней было не утонченным, это ее голос.
Многогранный.
Единственное слово, что приходило на ум, было слово честность, и она излучала ее с такой силой, что он отшатнулся.
Он готов был биться об заклад, что этот голос никогда не лгал.
Не мог лгать.
— Что ты здесь делаешь, Оливия?
— Я здесь…
Я здесь для тебя.
Снова правда…
это была сила, что протекая в его уши, сквозь его тело, сваливала его с ног.
Не было места для сомнений.
Ни единого.
Он просто был вынужден поверить ей.
Сабин, хранитель Сомнения, полюбил бы её.
Ничто так ни радовало демона этого воина больше, чем утрата чьей либо уверенности в себе.
— Ты Наживка?
— Нет.
Опять он поверил ей, у него не было выбора.
— Ты здесь, чтобы убить меня?
Он выпрямился и скрестил руки на груди, глядя на неё сверху вниз и ожидая ответа.
Он знал, насколько свиреп сейчас его взгляд, но опять-таки, она не реагировала, как обычная женщина — не было дрожи, плача или истерики.
Она распахнула глаза, опушенные длинными черными ресницами, и обиженно взглянула на него, как будто он ее оговорил.
— Нет, конечно нет.
Она запнулась.
— Ну, теперь нет.
Теперь нет?
Так.
То есть когда-то ты собиралась убить меня?
— Да, меня послали сделать это.
Очень честно…
"Кто?"
"Сначала я была послана Единым Истинным Богом лишь наблюдать за тобой.
Я не хотела напугать твоего маленького друга.
Я только пыталась сделать свою работу.
Слезы снова заполнили ее глаза, превращая эти красивые синие ирисы в озера раскаяния.
Никакой жалости.
"Кто этот Единый Истинный Бог?"
Чистая любовь осветила ее лицо, мгновенно прогоняя, выражение боли.
"Твой Бог, мой Бог.
Гораздо более могущественный, чем ваши боги, хотя в большинстве случаев остающийся в тени, и редко являющий себя.
Отец людей.
Отец…
ангелов.
Как я.
Ангелы.
Как я.
Сказанное эхом пронеслось в голове Аэрона, его глаза расширились.
Неудивительно, что его демон не почувствовал в ней зла.
И не удивительно, что ее взгляд показался ему знакомым.
Она была ангелом.
На самом деле ангелом.
Тем, что послан убить его, по ее собственному признанию.
Хотя она не планирует покончить с ним "теперь".
Почему?
А не все ли равно? Это нежное существо назначили быть его палачом.
Ему вдруг захотелось рассмеяться.
Как будто она могла бы одолеть его.
Ты не мог её видеть.
ты на самом деле смог бы остановить ее, если бы она пришла за твоей головой? Эта мысль так поразила его, что вся веселость мгновенно испарилась.
Она была той, кто наблюдала за ним в течение последних нескольких недель.
Она следила за ним, невидимая, причиняя этим боль Легион и вынуждая ее уйти прочь.
Опять же возникал вопрос, почему демон Гнева не реагировал на нее также как Легион.
Со страхом и даже физической болью.
Возможно, ангел могла решать какой из демонов может чувствовать ее, предположил он.
Несомненно, у нее была способность, позволяющая держать своих предполагаемых жертв в полном неведении относительно ее присутствия — и намерений.
Он ждал, что неистовые гнев заполнит его.
Гнев, который он пообещал обрушивать на это существо снова и снова, пока она во всем не признается.
Когда демон промолчал, он помедлил с решением.
Он должен защитить своих друзей
любой ценой.
Но и эта мысль казалось абсолютно безнадежной.
И что он получил взамен?
Замешательство.
— Ты…
— Ангел, который наблюдал за тобой, — сказала она, подтверждая его опасения.
— Точнее, я была ангелом.
Её веки опустились, на ресницах застыли слезы.
Подбородок задрожал.
— Теперь я ничто.
И он верил ей — не мог по другому. Этот голос.
Аэрону на самом деле хотелось заставить ее засомневаться в чем либо, в чем угодно, но он не мог — и протянул к ней дрожащую руку.
Ты что, дитя? Соберись, мужик.
Хмурясь из-за собственной слабости, он придал твердость руке и отбросил ее волосы в сторону, стараясь не прикасаться к поврежденной коже.
Он прихватил овальный вырез ее робы и аккуратно потянул.
Мягкая ткань легко разошлась, обнажая спину.
Его глаза снова расширились.
Между её лопаток там, где должны были быть крылья, протянулись два глубоких шрама, обнажая рваные сухожилия, мышцы, даже кость.
Раны были варварские, жестокие и безжалостные, кровь все еще сочилась из них.