Первый удар

Фред шел вдоль каменной стены, покрытой странными символами: они свивались спиральной мозаикой, где каждый элемент узора складывался из все более и более мелких деталей. Символы казались неотъемлемой частью камней, поскольку их образовывали слюдяные прожилки в граните. Можно было отчетливо выделить квадраты, треугольники, трапеции и окружности подобные тем, что использовались в каллиграфии ковенантов, но в то же время эти знаки были проще, чище, их очертания, когда спартанец пытался присмотреться, слово расплывались и ускользали от взгляда.

Но стоило моргнуть, и символы снова оказывались на месте.

Идти за ними, словно по дорожке из хлебных крошек, — такой была его основная задача в последние пять дней. Спартанцы исследовали необъятные пещеры в поисках сразу двух вещей: выхода и того, что доктор Халси обозначила как «важнейшее открытие эпохи». При этом она не могла вразумительно объяснить, что именно было «открыто».

— Я ученый, а не предсказатель, — говорила доктор.

Сам Фред вполне бы удовлетворился, обнаружив какой-нибудь лаз, ведущий на поверхность, хотя и осознавал всю важность странных знаков. Да, они были ценны хотя бы потому, что таковыми их считали ковенанты. Значит, чем бы ни являлся предмет поисков Халси, его стоило найти — хотя бы ради того, чтобы он не достался чужакам.

Ковенанты не прекратили своих раскопок, однако темпы их продвижения, как и методы, изменились. Во-первых, больше ничего не взрывалось. До людей доносилось только тихое непрекращающееся поскрипывание, с которым бурильные установки медленно, но верно прокладывали путь через скальные породы. С каждым часом звук становился все отчетливее, поскольку чужаки постепенно приближались. Фред установил аудиофильтры на отсеивание этого шума, чтобы тот не мешал ему сосредоточиться.

Пять дней. Этот срок не казался таким уж большим. Спартанцы трудились, отдыхали, спали и ждали. Доктор научила их нескольким словесным играм, например, «Двадцати вопросам» и «Виселице». Они настолько хорошо их освоили, что Халси вскоре перестала участвовать в общей забаве. Она совершенно не умела проигрывать.

Время незаметно утекало. Возможно, всему виной была постоянная темнота, где не существовало привязки жизненного ритма к таким понятиям, как солнце, луна, звезды… Даже слово «час» потеряло свое значение.

Фред остановился, чтобы размять ахиллово сухожилие, недавно сшитое и восстановленное благодаря Халси. Он чуть не порвал его окончательно во время бегства с базы. Теперь же, если не считать некоторого неудобства, нога практически пришла в норму.

Доктор залатала весь отряд; ей даже удалось пересадить Келли клонированные легкие, и те успешно приживались. В небольшой врачебной сумке Халси уместились магнитно-резонансный сканер, стерильный электрогенератор для обеспечения инструментов энергией и даже бак размерами с коробку из-под обуви, служащий для клонирования органов.

Кроме того, Халси заменила несколько деталей в их «Мьольнирах». Все образцы еще находились на стадии полевых испытаний и не были сертифицированы, но она решила, что в их нынешнем положении риск оправдан.

Келли достался улучшенный вариант нейронного модуля, значительно уменьшивший время отклика брони на ее пожелания. Винх получила новый линейный ускоритель для энергетических щитов, и их мощь двукратно возросла. Айзек обзавелся модифицированным процессором обработки изображения. Уилл заменил систему слежения, что повысило точность его действий на дистанции до тысячи метров.

Фред посмотрел на свою обнаженную руку. Доставшиеся ему улучшения доктор устанавливала прямо сейчас — новые сенсорные модули, которые должны были повысить чувствительность датчика движений. Но оставшись даже без одной перчатки, главный старшина чувствовал себя беззащитным. Он вспомнил, как Мастер-Шеф говорил ему, что нельзя слишком полагаться на броню или оружие, что во всех делах нужно рассчитывать только на свою голову. Дескать, она защищает надежнее.

Как бы сейчас Фред хотел знать, что стало с Синим отрядом — Джоном, Линдой и Джеймсом. И где остальные бойцы его собственной группы? Выжил ли хоть кто-нибудь из тех, кто защищал управляющий комплекс?

Главный старшина старался не думать о них, но ничего не мог с собой поделать. И опять же винил во всем темноту и постоянное давящее ощущение от всей этой земли над головой.

А если здесь они и умрут? Не погибнут, сражаясь, а просто умрут? Что ж, может быть, это не столь уж и плохо. Фред десятки раз сталкивался со смертью лицом к лицу, подходя к ней настолько близко, что мог заглянуть ей в глаза — заглянуть и ждать, пока она не выдержит и отвернется.

Но в этот раз все было иначе. Ему не хотелось умирать, не зная, продолжают ли бой остальные спартанцы. Вдруг они нуждаются в его помощи?

Он тяжело вздохнул и с отсутствующим выражением лица провел пальцами по загадочным символам. Они оказались гладкими, как стекло, а их грани были острыми. Эти знаки вполне могли возникнуть в результате естественных процессов. Фред ведь сам видел подобный камень в музее на…

Палец обожгло болью. Спартанец отдернул ладонь и увидел, как крошечное пятнышко крови впитывается в стену.

Блестящий узор приобрел маслянистый оттенок, и Фреду показалось, что кристаллы стали сильнее отражать сияние его фонаря.

Главный старшина выключил лампу. Теперь символы сами слегка светились мягким красноватым огнем, словно раскалившийся металл. Свечение постепенно усиливалось, разбегаясь по спирали от того места, куда упала капля крови; узор приобрел вначале приятный оранжевый оттенок, а потом стал золотисто-желтым.

В центре спирали возник новый символ, которого там не было еще секунду назад, или он был, но находился в доле миллиметра под поверхностью камня. Он быстро нагревался, выступая все отчетливее, — белый сияющий треугольник.

Фред инстинктивно протянул руку к этой центральной фигуре. Он провел ладонью над поверхностью стены — жара не ощущалось. Тогда спартанец осторожно дотронулся до рисунка пальцем незащищенной руки.

Белое сияние распространилось по всей спирали, а затем побежало по коридору, исчезая вдали. Казалось, будто пещера неожиданно ожила в этой пляске света и теней. И даже светофильтры, встроенные в щиток шлема, не успели вовремя ответить на случившееся. Фред заморгал, а потом, прищурившись, вновь посмотрел на стену.

Она пришла в движение, по ее поверхности протянулась дюжина швов, соединяющихся в центре спирали, а затем образованные ими треугольники отошли в сторону, открывая новый коридор.

Фред понял, что затаил дыхание.

Потолок коридора поднимался на двадцатиметровую высоту, будто предназначался для существ титанического роста. Он исчезал вдалеке, протянувшись прямой, как стрела, линией, постепенно уходя глубже под землю. Пол покрывали выложенные асимметричным узором голубые плитки, создавая ощущение волны, набегающей на берег. Зеркально отполированные стены были покрыты четырехметровыми золотыми символами, постепенно начинавшими лучиться все тем же мягким светом… И Фред понял, что уже занес ногу над порогом.

Главный старшина остановился, потряс головой и отвернулся. Бросив взгляд на счетчик Гейгера, он увидел, что показания незначительно увеличились, но постепенно возвращались к обычному подземному уровню радиации.

Фред включил рацию.

— Доктор, думаю, я нашел то, что вы искали. Посылаю вам видеопоток. Прием.

Молчание затянулось. Канал связи был открыт, но Халси не отвечала.

— Доктор, как слышите? Прием.

— Да, это оно, — наконец ответила доктор Халси. — Оставайся на месте. И ничего не трогай. Ты молодец. Келли, Айзек, Винх, Уилл — все встречаемся возле Фреда.

Главному старшине нестерпимо хотелось снова взглянуть на золотые символы и насладиться их чудесным светом, но что-то подсказывало ему, что это может быть небезопасно, а спартанец давно привык прислушиваться к внутреннему голосу и в быту, и во время сражений. Именно он многократно не давал Фреду угодить в западню. Поэтому старшина углубился в разглядывание грязи у себя под ногами. Странные символы казались ему слишком чарующими и неуловимо знакомыми, напоминая об одной древнегреческой легенде, которую им рассказывала их учитель Дежа. В ней говорилось о пленительно прекрасных существах, манящих людей к верной гибели. Их называли сиренами.