Страница 18 из 25
Гевин прищурился. В тоне голоса Вайолет, в том, как она стояла, ему почудилась какая-то настороженность. Сожалела о том, что переспала с ним?
— Неужто я был так уж плох? — спросил Гевин, поднимая стопку прочитанных бумаг.
Вайолет оттолкнулась от косяка и сделала несколько шагов вперед.
— Если сравнивать с тем, что было, и с тем, что стало, то не так уж и плох.
— Неужели я сначала был настолько ужасен? — не поверил Гевин.
— Невыносим, — кивнула Вайолет.
Гевин нахмурился было, но затем на его губах появилась слабая улыбка.
— Кажется, я действительно должен принести тебе свои извинения.
— Да? — не поверила Вайолет. — Я слушаю. — Она приблизилась к дивану, на котором сидел Гевин, но осталась стоять.
Чтобы видеть ее лицо, Гевину пришлось запрокинуть голову.
— Я пролистал кое-что на твоем столе и понял, что поторопился с выводами.
— А извиниться за то, что ты пролистал это кое-что, ты не хочешь?
В глазах Вайолет появились озорные искорки, и Гевин улыбнулся:
— Нет.
— Нет?
— Наоборот, это ты должна принести мне свои извинения.
— Я? Но за что? — искренне удивилась Вайолет.
— За то, что без моего разрешения использовала описание моего дома.
— Ничего подобного! — возмутилась Вайолет. — Я использовала описание, которое прочла в «Чикаго хоумс» и…
— Описание и фотографии, сделанные в моем пентхаусе и использованные журналом с моего разрешения, — мягко сказал Гевин.
Вайолет тут же подошла к своему столу и стала листать страницы в поисках нужной. Гевин ей не препятствовал.
— Куда подевалась эта страница? — пробормотала Вайолет.
Гевин похлопал рядом с собой:
— Садись. Страница, которую ты ищешь, возле меня.
Вайолет опустилась на диван на другом конце от Гевина, но он этого словно и не заметил.
— В самом начале, — сказал он, протягивая ей страницу из журнала.
Вайолет прочла и качнула головой:
— Надо же, а я даже не помню, читала ли статью. Помню, что смотрела фотографии, потому что мне понравились, но то, что они сделаны в твоем пентхаусе… Извини.
— Да ладно.
— Теперь, надеюсь, ты наконец поверил в то, что Этан и Гевин Мейсон — это просто невероятное совпадение и ничего более. Может быть, мне следовало сказать с самого начала, как я создавала этого героя, но я думала, что это само собой разумеется. — Вайолет пожала плечами. — В этом мире, где правят мужчины, женщине до сих пор приходится туго. Где еще ей одерживать над ними вверх, как не в книгах, написанных женщинами и для женщин? Где, как не в книгах, женщина испытывает настоящий оргазм, тогда как в жизни многим женщинам приходится притворяться?
Улыбка, появившаяся было на лице Гевина в начале ее монолога, поблекла. Он нахмурился:
— Ты хочешь сказать, что раньше ты тоже притворялась?
Вайолет закусила нижнюю губу, и Гевину вдруг так же захотелось пожевать ее губы своими зубами.
— Ну да. Думаю, притворяться приходится многим женщинам. Если не большинству.
— А сегодня? Со мной? — спросил Гевин, чувствуя, хотя и не понимая, чем вызвана эта потребность узнать правду.
До встречи с Вайолет он, как и многие мужчины, не интересовался мнением женщины, с которой спал. Не притворялась ли она, изображая оргазм? Ведь для него важнее всего было собственное удовлетворение. В случае с Вайолет получилось иначе. Ему хотелось, чтобы ей было так же хорошо, как и ему.
Вайолет вдруг рассмеялась. Услышав этот искренний смех, Гевин расслабился, но все-таки решил уточнить:
— Я должен понимать твой смех как отрицательный ответ? Сегодня со мной ты не притворялась?
— Тебе так важно, чтобы я ответила на твой вопрос?
— Да, — кивнул Гевин.
Вайолет перестала смеяться, но улыбка не сходила с ее лица.
— Нет. Сегодня я не притворялась.
Гевин испытал неимоверное облегчение. Вайолет порозовела и отвела взгляд. Гевин подумал, что ему начинает нравиться то, как легко она краснеет, и что, более того, румянец Вайолет к лицу.
— Надеюсь, теперь ты точно передумал подавать на меня в суд за клевету? — спросила она, кивнув на кипу бумаг.
В голосе Вайолет Гевину послышалось сомнение. Он удивился, как она может в этом сомневаться? И не только потому, что произошло между ними, но и в свете того, что ему стало известно о ее, так сказать, «творческой кухне». Впрочем, если ему было необходимо услышать, что она притворялась, изображая оргазм, возможно, ей так же было необходимо услышать его подтверждение?
— Ну конечно.
Вайолет кивнула и подняла на него глаза.
— Хорошо. — Она вздохнула. — Теперь бы мне убедить других читателей, что я сама не Роксанна. Что Вайолет Тэнди — не Равен Френч! — мало чем отличается от других людей.
Гевин был не согласен — нет, ему еще не встречалась женщина, похожая на Вайолет Тэнди. Но почему она интересовала его больше, чем остальные?
— Теперь у нас общая проблема.
Вайолет нахмурилась, услышав эту фразу. Она несколько секунд молча смотрела на Гевина, а затем спросила:
— Какая проблема? А-а, ты говоришь про… — Она качнула головой. — Я не могу отвечать за тебя, но для меня это вовсе не проблема. Немного неожиданно, но в общем это все.
— Значит, ты не возражаешь, если мы начнем встречаться? Тем более сейчас, когда я знаю, что ты не та, за кого я тебя принимал.
Вайолет открыла рот, постояла так несколько секунд, а затем, словно передумав, закрыла его, так ничего и не сказав.
— Ну, Вайолет, говори, что ты хотела сказать, — подбодрил ее Гевин.
— Я просто… — Она вздохнула и улыбнулась ему чуть кривовато: — Просто я подумала о том, что сегодня ты предстал передо мной другим человеком, хотя на основании твоих слов у меня о тебе сложилось совсем другое впечатление.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я помню, как ты говорил, что тебе очень важно мнение других людей. — Вайолет быстро опустила глаза, правда, почти сразу снова встретилась с ним взглядом. — Но сегодня, когда ты учил меня танцевать… В общем, совсем недолго, но ты вел себя так, словно для тебя важнее всего, что именно я думаю о тебе, а не другие.
— Для меня действительно важно твое мнение, — не зная почему, признался Гевин.
Вайолет снова закусила губу и нерешительно сказала:
— Мне кажется, главное, что думают о тебе люди, которые вдруг стали тебе — хотя бы немножечко — близки. И наверное, главное — иметь собственное мнение, пусть даже оно не совпадает с мнением большинства. Просто это очень сложно, — вздохнула она.
Гевин медленно кивнул:
— Здесь я с тобой соглашусь. Ведь тебя тоже волнует, что люди считают тебя чуть ли не проституткой, верно? Поэтому ты и не хотела, чтобы я подавал на тебя в суд.
— Да, — не стала возражать Вайолет. — А ты хотел подавать на меня в суд за то, что люди могут подумать о тебе то, что тебе несвойственно. И это невзирая на массу параллелей между тобой и моим Этаном. Невозможно доказывать каждому, что я не верблюд.
Гевин засмеялся, услышав ее сравнение.
— Верно. Невозможно доказать всем, что я не сплю с женщинами за деньги. Так же как и тебе невозможно доказать, что ты — не Роксанна.
— Доказывай не доказывай, все равно останутся те, кто мне не поверит, даже если я буду твердить об этом, как попугай. — Вайолет пожала плечами. — Проще сделать вид, что мне все равно.
Гевин посерьезнел:
— Думаю, автору романов такое говорить можно. Что же касается меня…
— Для тебя имидж — все?
— Боюсь, что в моем мире — да.
— Нет, — тут же не согласилась с ним Вайолет. — Главное — это сущность человека.
— Но как проникнуть в сущность человека, минуя его имидж? — возразил Гевин. — Ведь видны одежда, внешность, манеры, но не сущность.
— Ты не слышал поговорку: «Встречают по одежке, а провожают по уму»? Ты можешь безупречно выглядеть и при этом оставаться негодяем. И чему же тогда верить? Имиджу или сущности человека? Но кое в чем я с тобой соглашусь. К сожалению, большинство людей видит только внешнее, поэтому для того общества, где ты вертишься, скорее всего, проститутки и бедняки — это люди низкого пошиба. Тем, у кого есть деньги, плевать на то, что им просто не повезло родиться с серебряной ложкой во рту, хотя сердце у многих, может быть, и золотое.