Сердце волка

— Вот, держи! — сказал он. — Кофе хоть и противный, но, по крайней мере, горячий.

Ребекка спустила ноги с кровати, потянулась к кружке и прижала обе ладошки к горячему металлу. Легкая, еле заметная дрожь охватила все ее тело. Эта дрожь передалась кружке с кофе, и на поверхности черной жидкости появилась рябь.

— А где Висслер? — поинтересовалась она, отхлебнув кофе и поморщившись.

— Тут, рядом, — ответил Штефан и присел на край кровати, но старался держаться от Ребекки как можно дальше. — Он как раз торгуется, словно марокканский базарный зазывала, по поводу астрономической суммы в пятьдесят марок. И он однозначно дал мне понять, у кого тут есть право голоса. Вот ведь придурок!

Ребекка искоса посмотрела на Штефана:

— Он, видимо, знает, что делает.

— Да уж! — буркнул Штефан. — Именно так он мне и сказал. Остается только надеяться, что он прав. А если нет…

— А если нет? — переспросила Ребекка, но Штефан ответил не сразу: в голосе Ребекки он почувствовал легкую тревогу.

Он пожал плечами и, чтобы выиграть пару секунд на обдумывание ответа, отхлебнул из своей кружки. Ребекка все-таки была права: кофе здесь и в самом деле мерзкий.

— Тогда у нас может возникнуть проблема, — наконец сказал он.

— Какая проблема?

— Ну, например, от всей этой затеи, возможно, придется отказаться, поставив на ней резолюцию: «Полный провал».

— Ах да! — пробормотала Ребекка. — Я забыла: мой муж — пессимист.

— Твой муж — реалист, — поправил ее Штефан.

Он отважно влил себе в рот остатки кофе и поднялся, чтобы поставить чашку на стол. Он вполне мог это сделать, не вставая с кровати, а лишь наклонившись вперед, однако у него вдруг появилось ощущение, что ему сейчас необходимопройтись по комнате. Проблема, которую он на самом деле имел в виду, заключалась в другом.

— Мы находимся здесь уже почти две недели, но не продвинулись вперед ни на шаг. Висслер — придурок, который ничего не делает и лишь пускает пыль в глаза, а у нас тем временем мало-помалу заканчиваются деньги. Собранного нами до сего момента материала хватит лишь на то, чтобы заполнить почтовую открытку с романтическими видами Боснии и Герцеговины. Снаружи шатается с полдюжины головорезов, по сравнению с которыми Али-Баба и сорок разбойников выглядели бы как ежегодное собрание английских дворецких. И после всего этого ты считаешь, что я пессимист?

Ребекка слегка улыбнулась.

— Готова поспорить, что ты не сумеешь повторить то, что только что сказал.

Штефан остался серьезным.

— А ты хоть знаешь, во сколько нам на сегодняшний день обошлась эта затея?

— Знаю, вплоть до последнего пфеннига, — ответила Ребекка.

— Тогда, надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что мы станем нищими, если у нас здесь ничего не выгорит. Мы будем полными банкротами. Чтобы оплатить наше путешествие и прочие расходы, мне пришлось довести перерасход средств на нашем счету до максимально допустимого лимита. О том, что с момента нашего отъезда все поступления на счет тут же списываются, я не хочу даже и говорить. Если мы вернемся назад без сенсационного материала, нас ожидает не просто какая-то тампроблема.

— Ну теперь ты вообще видишь все уж слишком в мрачных тонах, — сказала Ребекка. — В случае особой нужды ты всегда сможешь получить должность в фирме моего брата.

Штефан едва сумел удержаться от резкой реплики, уже вертевшейся у него на языке. Еле заметные искорки в воспаленных глазах Ребекки подсказали ему, что она для того это и произнесла, чтобы позлить его. Он давно сбился со счету, сколько у них уже было поводов поскандалить из-за этого.

— Я говорю серьезно, — сказал Штефан. — Давай не будем обманывать сами себя, Бекки. Это была совершенно нелепая идея, причем с самого начала.

— Насколько я помню, это была твоянелепая идея.

Штефан почему-то даже пожалел о том, что эти слова прозвучали словно констатация факта — без малейшего упрека.

— Эта идея тогда выглядела не такой уж и плохой, — заметил он. — Дело тут, видимо, в большой разнице между теорией и практикой.

Ребекка лишь пожала плечами. Штефан уже не раз пытался осторожно направить разговор в данное русло, но она неизменно уходила от этой темы, и он осознавал, что его попытки бессмысленны. Они с Бекки знали друг друга около двадцати лет, и за все это время ему еще ни разу не удавалось в чем-либо переубедить ее, если только она сама этого не хотела, как не удавалось ему и заставить ее отказаться от того, что ей время от времени взбредало в голову.

Это путешествие было наглядным тому примером: первоначально это действительно была его идея, но Ребекка очень быстро прониклась ею и при практической ее реализации проявила как раз ту умопомрачительную энергию, которая так восхитила Штефана в этой женщине двадцать лет назад. Возможно, именно его восхищение энергичностью Ребекки послужило причиной их женитьбы — вопреки здравому смыслу и всем внешним признакам их несовместимости. Надо сказать, что уже не первый раз из-за этой кипучей энергии они оказывались в затруднительном положении. Однако сейчас впервые был именно тот случай, когда положение становилось крайне затруднительным. Перечень проблем, которые Штефан только что перечислил, был отнюдь не полным. Он благоразумно не стал говорить Бекки о том, что уже не считал само собой разумеющейся возможность выбраться из этого закоулка мира живыми и невредимыми.

Штефан начал нервно ходить взад-вперед по комнате, стараясь согреться, так как холод, несмотря на потрескивающий в камине огонь, становился все ощутимее. Помещение, в котором они находились, было не особенно большим. Судя по интерьеру и способу постройки, такие дома возводили в прошлом, а то и в позапрошлом столетии. Собственно, это была примитивная бревенчатая изба с низким потолком и малюсенькими окнами. Стены были возведены из грубо обтесанных бревен, щели между которыми заполняла глина или же, чего доброго, какой-нибудь еще менее привлекательный уплотнительный материал. Здесь находилось лишь несколько предметов мебели, которые, за исключением двух ржавых походных кроватей, были изготовлены из плохо обработанных досок. Этот дом мог бы послужить хорошей декорацией для фильма о Диком Западе. Впрочем, его, возможно, именно для этой цели и построили. Хотя Штефан почти не застал те времена, однако он знал, что раньше в этой местности снимали очень много приключенческих фильмов и вестернов. Но это было еще до того, как люди в этих краях совсем потеряли рассудок и кучка авантюристов стала по-настоящему играть в войну.

Дверь распахнулась, и вошел Висслер, а с ним в комнату ворвались резкий запах чеснока и голоса перекрикивающих друг друга людей. Эти люди, казалось, о чем-то спорили. Впрочем, Штефан не был в этом уверен: для тех, кто не понимал по-русски, все, что говорили на этом языке, было похоже на спор. Висслер закрыл дверь, и голоса стихли прежде, чем Штефан смог как следует прислушаться.

— Ну? — Ребекка смотрела на него вопросительно. — Все в порядке?

Висслер кивнул. Он подошел к столу, взял кружку Штефана, наполовину наполнил ее кофе и осушил одним глотком. Лишь после этого он ответил:

— Да. Они отвезут нас туда.

— Когда? — спросил Штефан.

Казалось, он должен был обрадоваться этой новости, однако Штефан, наоборот, сильно удивился: он был абсолютно уверен, что Висслер придет с плохими вестями.

— Сейчас, — ответил Висслер, но тут же взмахом руки удержал Ребекку, пытавшуюся подняться. — Не торопитесь. Они будут искать для нас машину, а еще им нужно сделать кое-какие приготовления. Все это займет где-то полчаса. — Он еле заметно улыбнулся. — «Сейчас» в этой стране вовсе не означает «прямо сейчас».

— Штефан сказал, что есть какие-то проблемы. — Ребекка казалась встревоженной.

— Они не стоят того, чтобы о них говорить, — успокоил ее Висслер, небрежно махнув рукой. — В конце концов, я для того здесь и нахожусь, чтобы их уладить. Послушайте, Штефан, мне… мне жаль, что я на вас накричал. Мне просто пришлось так поступить. Вы ведь не знаете здешних людей.