Колдун из Салема

Комната вокруг меня неожиданно начала вращаться. К моему горлу подступила тошнота, а руки и ноги стали ватными. Все буквально поплыло перед моими глазами. Я был не в силах сделать и шага. Мой пульс бешено стучал у меня в ушах, а перед глазами начали мелькать серые тени.

Но я не сдавался.

Я не мог допустить, чтобы Присцилла совершила жертвоприношение. Я не мог допустить, чтобы она вызвала силы, с которыми мы не смогли бы справиться. А еще я не мог допустить, чтобы она убила невинную женщину…

Кинжал в ее руке затрясся, словно вдруг стал живым. По ее телу пробежала дрожь. Несколько секунд она колебалась…

Я почувствовал, что это — мой шанс, и я просто обязан был им воспользоваться. Собрав все свои силы, я попытался мысленно разорвать невидимые путы, сдерживающие меня.

Однако с таким же успехом я мог с разбега наскакивать на каменную стену, стремясь ее повалить.

Невидимые враждебные силы отбрасывали меня назад, еще мгновение — и они уничтожат меня.

Я закричал. Мое сердце на несколько секунд остановилось, а мозги охватила судорожная боль, ввергающая меня в водоворот безумия. Невыносимое давление, казалось, вот-вот разорвет мою голову на части.

Я изо всех сил пытался сопротивляться, но это было равносильно противостоянию огонька свечи бушующему урагану. Силы, которые уже не воспринимались человеческим воображением, перемалывали меня, словно мельничные жернова. Казалось, они даже не замечают моего сопротивления.

Во мне начал нарастать холодный гнев — такой яростный, какого я еще никогда не испытывал. Я стал снова и снова отчаянно бросаться вперед, уже толком не соображая, чтоя делаю и ради чего.

И вдруг все резко изменилось.

Пелена боли и оцепенения, парализующая мое сознание, исчезла. Я почувствовал, как по моему телу пробежала сильная судорога. Я продолжал сопротивляться, отчаянно превозмогая влияние сил, пытающихся меня поработить.

Через некоторое время я снова стал различать окружающее. У меня было ощущение, что я проснулся после кошмарного сна и оказался в не менее ужасной действительности.

Прямо перед собой я увидел Сина. Он держал Присциллу за горло, пытаясь ее задушить. Присцилла все еще сжимала в руке кинжал, но было понятно, что она его вот-вот уронит.

— Присцилла! — крикнул я.

Страх за нее заставил меня позабыть о моем состоянии. Хотя она и натравила на меня Эйкорна, я знал, что она в этом не виновата. В любом случае, я не мог допустить, чтобы Син ее задушил.

Я одним прыжком оказался возле них, схватил Сина за плечи и попытался оттащить его от Присциллы.

Он отпустил ее и с вызывающей неторопливостью повернулся ко мне. В его налитые кровью глаза было жутко смотреть. Слова, которые я уже собирался ему сказать, буквально застряли у меня в горле: я вдруг осознал, что он был именно тем, кого все это время боялась Присцилла. Он не был Андарой, но, тем не менее, был как-то связан с ним.

Син внезапно ударил меня с такой силой, что я отлетел к стене.

Затем Син бросился на меня, как разъяренный медведь. Мне оставалось разве что спасаться бегством: этот силач был мне явно не по зубам, к тому же я потерял револьвер.

Я сумел все же уклониться от очередного удара Сина, отскочив в сторону.

— Присцилла! — крикнул я. — Беги! Спасайся…

Сильный удар отбросил меня назад. Затем Син схватил меня за плечи и повалил на пол.

Я упал, больно ударившись спиной. Надо мной нависла мощная фигура Сина, и я увидел его кровожадные глаза. Я отчаянно рванулся в сторону, благодаря чему сумел избежать удара ногой. Однако было очевидно, что в этой неравной схватке мне долго не выстоять.

Краем глаза я заметил, что Присцилла все еще стоит у алтаря. Мне вдруг пришло в голову, что она, воспользовавшись нашей с Сином борьбой, может завершить обряд жертвоприношения. У меня не было никаких сомнений в том, что смерть бедной женщины повлечет за собой просто ужасные события.

Я перехватил следующий удар Сина, но мне волей-неволей приходилось постепенно отступать. Отчаянно рванувшись вправо, я с силой ударил его в бок. Мое запястье пронзила острая боль. Син пошатнулся и охнул, но это было все, чего мне удалось добиться.

Гневно рявкнув, он снова бросился на меня. Мощный удар кулаком опять отбросил меня назад. Следующий удар пришелся мне в живот и был таким сильным, что у меня от боли потемнело в глазах, а затем все застлала кровавая пелена. К горлу подступила тошнота, и — хуже того — я почувствовал, что не могу дышать.

В этот момент в комнате раздался выстрел. Син схватился за грудь, изумленно посмотрел на сочащуюся у него между пальцев кровь и медленно опустился на колени.

Я с трудом сделал вдох, прижал руку к животу и посмотрел в сторону двери.

В дверном проеме стоял мужчина лет шестидесяти. Он был в пальто, небрежно наброшенном поверх ночной рубашки, а в руках он держал охотничье ружье, из ствола которого вился дымок.

— Грэй! — воскликнул я.

Я осторожно опустился на колени возле Присциллы и коснулся ее руки. Она все еще сжимала в ладони кинжал, но воспользоваться им ей уже не было суждено. Сразу после того, как Грэй застрелил беснующегося Сина, она упала в обморок и до сих пор была без сознания.

— Заберите у нее кинжал, — сказал мужчина, которого я до сего дня знал как господина Грэя.

Я весьма удивился, узнав, что Грэй и Балтимор — один и тот же человек. Он, впрочем, даже не удосужился объяснить мне, почему при нашей первой встрече назвался вымышленным именем.

Впрочем, в этом не было необходимости. Я и сам догадался. Наши могущественные враги постоянно прибегали ко всевозможным уловкам. Если мы — те немногие люди, которые были посвящены в тайны белой магии, — хотели выжить в этой борьбе, нам просто необходимо было соблюдать меры предосторожности.

— Делай, что он говорит, — пробормотал Говард.

Он был бледным и изнуренным и, похоже, никак не мог понять, откуда здесь взялся Син и какова вообще его роль во всех этих событиях.

Я погладил руку Присциллы. Она вздрогнула от моего прикосновения, но ее лицо по-прежнему было серым и осунувшимся.

— Не беспокойтесь, юноша, — сказал Грэй, он же Балтимор. — Она скоро придет в себя.

Я хотел спросить, откуда у него такая уверенность, но затем передумал и лишь слегка кивнул. Осторожно разогнув пальцы Присциллы, я забрал у нее кинжал. Он был теплым — теплее, чем рука Присциллы, и мне даже показалось, что он пытается освободиться от моей хватки. Я изо всех сил сжал его в руке и поднялся на ноги.

— Брось его на пол! — поспешно сказал Грэй.

Я пожал плечами и повиновался. В том месте, где кинжал коснулся пола, вспыхнула короткая ослепительная молния, и кинжал исчез.

— Этого… этого не может быть, — вырвалось у меня.

— Ну, вот как раз это тебелучше знать, — холодно сказал Грэй.

Он бросил задумчивый взгляд на женскую фигуру, распростертую у моих ног.

— Мне придется более интенсивно заниматься Присциллой, — сказал он.

— Неужели? — спросил я. — А я в этом очень сомневаюсь.

Говард кашлянул и пристально посмотрел на меня:

— Может быть, ты мне объяснишь, как вообще тут оказался Син?

Я пожал плечами:

— Мне тоже хотелось бы знать, как вы умудрились появиться здесь в самый что ни на есть подходящий момент. Но оставим это. Что же касается твоего вопроса, то у меня есть всего лишь догадка, не более того. Когда мы встретили Сина в первый раз, он выдавал себя за Андару, не так ли?

Говард кивнул и указал на Сина.

— Но это — не Родерик Андара, — сказал он тихо. — Твой отец не вел бы себя так.

— С этим я согласен.

Я помолчал некоторое время, а затем продолжил:

— Думаю, что Андара просто использовал Сина. Он каким-то образом влиял на его волю, причем, наверное, уже долгое время. Син был не более чем орудием, предназначенным для того, чтобы убить Присциллу.

— Но зачем? — спросил Говард. — Зачем ему убивать Присциллу?