Возвращение колдуна

Вольфганг Хольбайн

«Возвращение колдуна»

Книга первая

Когда я добрался до города, на крышах домов все еще лежала тонкая пелена тумана, и казалось, будто дома прячутся под колышущейся белесой вуалью. Несмотря на то что солнце встало больше часа назад, на улицах не было видно ни людей, ни животных — ни малейшего признака жизни. Даже ветер, сопровождавший меня последние два часа пути, утих, едва я достиг городской окраины.

Обессиленный, я остановился и, опустив чемоданы на тротуар, осмотрелся, испытывая смешанное чувство любопытства и усталости. У меня ныли все мышцы, а руки, казалось, просто отрывались от тяжелой ноши. Мои ладони нестерпимо горели, хотя я и обмотал ручки чемоданов лоскутом, оторванным от собственной рубашки.

То, что я увидел, настроения не прибавило, скорее наоборот.

Конечно, судя по рассказам Говарда, нельзя было рассчитывать на то, что я увижу бурлящий жизнью и весельем город. К тому же сегодня было воскресенье. Однако безлюдные улицы, представшие передо мной, больше напоминали вымерший город призраков. Все окна были закрыты, а в некоторых домах даже установлены дополнительные ставни. Нигде не было ни света, ни какого-либо другого признака, свидетельствующего о присутствии людей. Я слышал лишь тихое, но беспокойное журчание речки. Все дома казались какими-то узкими и перекошенными, а немногие деревья, выделяющиеся на фоне серого города своей зеленью, выглядели болезненными и бледными.

Вот, значит, ты какой, Аркам.

Город, о котором я уже так много слышал и о котором люди предпочитали говорить только шепотом. Но именно здесь я должен был встретиться с Говардом.

Я взял чемоданы и медленно пошел вниз по улице. Два месяца назад я получил от Говарда письмо, в котором он указал мне адрес гостиницы в Аркаме. Мысль о мягкой постели, может быть даже ванне, в настоящий момент отвлекала от этой мрачной картины.

Спустя несколько минут я уже стоял перед гостиницей. Перебросив более тяжелый чемодан из левой руки в правую (что, в общем-то, не очень помогло, поскольку за последние три мили оба чемодана постепенно становились все тяжелее), я зашел в гостиницу.

Внезапно я забеспокоился. Интуиция подсказывала мне, что здесь что-то не так, но вскоре тревожное чувство исчезло, — наверное, нервы были не в лучшей форме, да и усталость давала о себе знать.

Облегченно вздохнув, я поставил чемоданы возле двери, добрел до регистрационной стойки и ударил в маленький колокольчик.

Прошла почти минута, когда наконец за моей спиной раздались чьи-то шаркающие шаги. Я обернулся и увидел, как ко мне неспешно приближается лысый горбатый старик.

— Доброе утро, — сказал я. — Меня зовут Крэйвен, Роберт Крэйвен. В вашей гостинице для меня должен быть забронирован номер.

Старик ничего не сказал и, покачивая головой, вразвалочку прошел за стойку. Я заметил, что его правая рука была изуродована подагрой, и простил его враждебность.

— Мы не бронируем номера, — хмуро пробормотал старик. — Но вы можете снять один номер. Как долго вы рассчитываете пробыть у нас?

Нагнувшись, он достал из-под стойки потертый журнал и раскрыл его. Замусоленные страницы с заломами были исписаны мелким неразборчивым почерком. Дрожащими пальцами старик достал огрызок карандаша, послюнявил его и уставился на меня своими маленькими красными глазками.

— Ваше имя?

— Крэйвен, — вежливо повторил я, все еще стараясь сохранять спокойствие. — Роберт Крэйвен.

— Ро-о-бе-е-рт Крэ-э-эй-вен, — повторил старик, растягивая слова, и начал что-то писать в своем журнале, но затем остановился, снова посмотрел на меня и спросил: — Ваша фамилия начинается с буквы «К»?

— Да, — ответил я. — С большой такой, знаете ли.

После бессонной ночи и пятикилометровой прогулки с чемоданами весом в полцентнера мое терпение подходило к концу.

— Ка-эр-е-й-вэ-е-эн, — прочитал по буквам старик. — Правильно?

— Нет! — рассерженно вскрикнул я. — Просто Крэйвен. Как ворон по-английски — «рэйвен», только с буквой «К» в начале слова. Понимаете? — Я зло посмотрел на него и взмахнул руками, словно крыльями.

Однако даже если старик и понял мой сарказм — в чем я глубоко сомневаюсь, — то никак не отреагировал. Пожав плечами, он закончил писать и захлопнул журнал. Затем повернулся к доске с ключами и дал мне один из них.

— Комната номер триста три, — сказал он. — Это на третьем этаже. Номер вы увидите на двери. Если захотите позавтракать, сообщайте об этом накануне вечером. А сегодня уже слишком поздно.

У меня не было даже мысли о завтраке. Мне хотелось одного — спать, только спать. Я устало вздохнул, взял ключ и, чуть развернувшись, указал на свои чемоданы возле двери.

— Мой багаж…

— Вам придется отнести его самому, — прервал меня старик. — Слуга заболел, а я слишком стар. А сейчас, извините, я вас оставлю.

Старик не соизволил удостоить меня даже взглядом, развернулся и, сгорбившись, поплелся прочь.

Я уставился ему вслед со смешанным чувством злости и обреченности. Конечно, Говард предупреждал меня, что люди в Аркаме несколько странные и не всегда приветливы с чужаками, но такое обращение, как в этойгостинице, я видел впервые.

Поскольку ничего другого не оставалось, я взял свои чемоданы и потащил их наверх по крутой лестнице. Трухлявые истертые ступени скрипели и прогибались под моим весом так, будто вся лестница могла завалиться в любой момент. Чем выше я поднимался, тем сильнее пахло пылью и старостью. В гостинице стояла странная тишина: не было слышно ни единого звука. А распахнутые двери свидетельствовали о том, что многие комнаты оставались незанятыми.

Когда я наконец-то добрался до своего номера, у меня не было ни капли сомнения, что старик подсунул его мне, чтобы позлорадствовать. Ведь он видел, как я устал и какой багаж мне придется с собой тащить. Надо будет обязательно проучить его. Но только после того, как я посплю хотя бы двенадцать часов.

Я зашел в комнату, поставил чемоданы возле двери и бросил взгляд на кровать. Меня охватила такая неимоверная усталость, что я присел на кровать и в тот же миг почувствовал непреодолимое желание просто лечь и закрыть глаза. Однако вместе с этим я вспомнил о предостережении Говарда. Я находился недалеко от места, которое считается единственным безопасным местом во всем мире. Но к сожалению, это было в городе, где мне грозила большая опасность. Сейчас эта мысль показалась мне абсурдной. Я хотел только спать.

С трудом поднявшись, я доплелся до чемоданов. Затем достал две коробочки, спрятанные в белье, и осторожно открыл одну из них.

Внутри коробочки на голубом бархате лежали три маленькие — не больше золотого доллара — пятиконечные звезды из пористого серого камня с высеченным на них грубым рисунком в форме неправильного ромба, в центре которого был изображен столб огня. При долгом взгляде на него казалось, словно пламя начинает оживать.

Я с большой осторожностью достал два камня и положил один перед дверью, а второй — на пол перед единственным в этой комнате окном. Только тогда я вернулся к кровати и снова лег, не раздеваясь. Не успел я закрыть глаза, как сразу же вспомнил, что не осмотрел ванную комнату. Я обязательно должен проверить окно и возможный черный ход. Сейчас нужно быть внимательным к любым мелочам. Шатаясь от усталости, с полузакрытыми глазами, я пошел в ванную, открыл дверь и сделал большой шаг вперед.

То, что пола не было, я заметил слишком поздно, когда нога уже скользнула в пустоту и я, размахивая руками, начал падать вниз. Я мельком увидел потрескавшиеся стены, и собственный крик показался мне злым смехом. В отчаянии раскинув руки и пытаясь ухватиться за что-нибудь, я изо всех сил прижал ладони к стенам. На какой-то миг это остановило падение.

Но затем я закричал от сильной боли, пронзившей мое тело. Ладони продолжали скользить по шершавому дереву, и я, боясь потерять опору, все сильнее прижимал их к стенам. Острая щепка разрезала мне правую руку от большого пальца до запястья, ногти поломались, а стены обагрились моей кровью. Я собрал все силы и, стараясь не обращать внимания на страшную боль, которую мне причиняла щепка, все глубже вонзавшаяся в запястье, начал потихоньку карабкаться вверх. В конце концов мне удалось закрепиться на балке, выступавшей из стены как раз надо мной.