Почти леди

Но откуда тогда это неприятное чувство?..

Разумеется, он не сомневался: Уиллоу будет верной женой. Ведь он любит ее, а она – его. К тому же Роберт уже женился и слыл заботливым и преданным супругом. Так что беспокоиться не о чем – пусть и не он первый открыл для Уиллоу чудесный мир отношений между мужчиной и женщиной. Но зато теперь они будут вместе до конца дней….

Миссис Жирард, как обычно, сидела за печатной машинкой. Увидев Брэнда, она просияла:

– Ах, мистер Донован! Какой приятный сюрприз! – Секретарша вышла из-за стола. – А кто этот мальчик?

– Эрик Хейстингз! – с гордостью заявил Эрик. И вдруг, вспомнив о данном Брэнду обещании вести себя достойно, наклонил голову и почти шепотом проговорил: – Извините, Эрик Хейстингз…

Миссис Жирард в изумлении взглянула на мальчика:

– Хейстингз… Да не родственник ли ты Уиллоу Хейстингз? – Она вопросительно посмотрела на Брэнда.

– Конечно, – ответил тот. – А разве Уиллоу не говорила вам, что мы вернулись вместе с ее младшим братом? – Брэнд был удивлен не меньше секретарши.

– Говорила? Мне? – Миссис Жирард в недоумении развела руками. – Да нет же, Уиллоу не появлялась здесь уже недели две. Так вы договорились туг встретиться? – Секретарша старалась держать себя в руках, но трудно было не заметить волнения в ее голосе.

Брэнд похолодел, замер на несколько мгновений. Потом поспешно опустил на пол Эрика и шагнул к двери кабинета. Ревность, обида, мужское самолюбие – да разве все это могло сравниться с чувством тревоги за любимую женщину?!

– Да, вы правы, – пробормотал Брэнд, не глядя на Жирард. – Мы должны были увидеться в агентстве. Уиллоу рассталась с нами несколько часов назад. Она собиралась зайти к Пинкертону. Так, значит, ее не было?

Взявшись за ручку, Брэнд распахнул дверь. Как глупо – опять он вторгается без приглашения!

На сей раз Пинкертон оказался не один; в сторону двери повернулись сразу три головы – у Роберта были посетители. Впрочем, для Брэнда в этот момент существовал лишь Роберт – только он мог знать, где Уиллоу.

Однако терпение Пинкертона иссякло. Швырнув на стол перо, он вскочил со стула.

– Какого черта?! Если вы еще раз сунете нос в мой кабинет без приглашения, клянусь, я…

– Нам надо поговорить, – перебил Брэнд.

– Разве не понятно, что мы…

– Срочно, – произнес Брэнд таким тоном, что Пинкертону стало не по себе.

– Прошу прощения, джентльмены, – пробормотал он и попятился к двери приемной. – Дело крайней важности. Несколько минут. Простите. Мои извинения…

Закрыв поплотнее дверь, Роберт вперился взглядом в Донована:

– Что случилось на сей раз?

– Уиллоу у вас не появлялась?

– Уиллоу? – Пинкертон посмотрел на Брэнда как на сумасшедшего. – Разве не ясно было сказано, что она уехала к Эрику? Честно говоря, думал, вы тоже поедете в Пенсильванию.

Брэнд невольно сжал кулаки. Тревога, страх, бессильная ярость – все эти чувства разом его захлестнули.

– Несколько часов назад мы вместе вернулись… Эрик попросил сводить его в цирк – это в нескольких кварталах отсюда, – а Уиллоу отправилась в агентство. Она выглядела неважно и сказала, что очень устала. Мы должны были встретиться здесь, но миссис Жирард говорит, Уиллоу не появлялась.

Роберт в крайнем волнении пробормотал:

– О Господи… Не думаете же вы?.. Неужели Чатем?..

– Черт побери!.. Именно о нем я и подумал. Надо срочно найти Уиллоу.

– Да-да, конечно. Бросим на это дело самых лучших людей. С чего начнем?

– С дома Чатема.

– Да, разумеется… – Пинкертон приоткрыл дверь и прокричал: – Миссис Жирард, пожалуйста, присмотрите за мальчиком! – Затем стремительно пересек холл и распахнул дверь комнаты, где сидели его подчиненные. – Джонатан, Грегори – за мной! Срочное дело! – Вернувшись к Брэнду, Роберт сказал: – Отправляйтесь. Мы скоро прибудем на место.

Брэнд молча кивнул и пулей вылетел на улицу. Даже не попрощался с Эриком. Но разве мог он посмотреть ему в глаза? Ведь его сестры, возможно, уже нет в живых! Господи, что же он скажет Эрику?..

Уиллоу приходила в себя.

Голова гудела и, казалось, раскалывалась на части. Она застонала, и стон этот каким-то странным эхом отозвался в висках.

И еще было сыро и пахло расплавленным воском.

Ах, как болит голова! Надо бы помассировать затылок. Но почему рука не поднимается? Уиллоу попыталась поднять другую руку… С тем же успехом.

В чем же дело? И откуда эта тупая боль в затылке? Висок тоже побаливал…

Так что же с ней произошло?

Понемногу начала вырисовываться картина произошедшего.

…Он подошел сзади. Потом был удар. Она обернулась и увидела Вирджила Чатема. На солнце блеснул золоченый набалдашник трости, он поднял ее над головой и…

Господи, так она в плену у Вирджила Чатема! Он схватил ее средь бела дня, прямо на улице.

И Брэнд не придет на помощь. Да-да, он отправился с Эриком в цирк. Наверное, это единственное утешение. По крайней мере они в безопасности, далеко от этого ужасного человека.

Уиллоу открыла глаза. Голова по-прежнему гудела, и поначалу все было словно в тумане. Но вот дымка стала рассеиваться. Глаза понемногу привыкали к полумраку. А руки… Если невозможно поднять их, значит, они связаны. Только бы не оказаться совсем беспомощной!

Отправляясь в агентство, она приготовилась к любым неожиданностям. Кажется, даже положила в сумочку пистолет. Но где он теперь? Чатем, конечно же, вытащил его. Жаль, что под подвязкой нет стилета – но кто же знал, что кинжал понадобится?!

Значит, она обречена.

Нет, нельзя терять надежду. Она жива, а значит, может бороться с Вирджилом Чатемом.

Уиллоу посмотрела по сторонам. Повсюду горели свечи, отбрасывавшие причудливые тени на темные каменные стены. Что это? Подземная тюрьма? Да нет же! Глупости! Разве где-нибудь еще остались страшные каменные подземелья? Нет, конечно. По крайней мере в Америке. Однако откуда же сырость, откуда запах плесени?

Уиллоу приподняла голову, снова посмотрела по сторонам и увидела собственные руки, широко раскинутые и скованные в запястьях металлическими цепями. Она лежала на возвышении, и ноги ее тоже были скованы, вероятно, также цепями.

Неожиданно потянуло холодом, пламя свечей заколыхалось, и тени на стенах заплясали – казалось, какие-то великаны исполняют свой дикий танец. Значит, где-то имеется дверь или окно.

Уиллоу приподнялась, насколько это было возможно, и, окинув взглядом свое тело, обнаружила, что осталась лишь в панталонах и нижней сорочке – платье и чулки Чатем с нее стащил.

Ей стало не по себе, по спине ее забегали мурашки. Наверное, точно так же Чатем поступал со всеми своими жертвами. Несчастные женщины, должно быть, они тоже лежали в этом сыром и холодном подземелье, лежали, закованные в цепи и совершенно беспомощные. Как долго Чатем заставлял бедняжек мучиться? Убивал сразу или томил часами, подвергая ужасным пыткам?

Тут ей вспомнились фотоснимки… Кажется, на телах, найденных в доках, не было следов истязаний – только кровавые отметины в области груди. Впрочем, Уиллоу не была в этом уверена.

Вдруг послышался какой-то скрип, и она подняла голову. Это он, Чатем! Он идет, чтобы убить ее.

– О… вижу, вы проснулись, – раздался из темноты мужской голос.

Несколько секунд спустя она увидела его. Перед ней в черном плаще до пят действительно стоял Вирджил Чатем. Уиллоу едва удержалась от крика – таким ужасным ей вдруг показался облик этого человека.

– Господь отдал вас в мои руки, – проговорил Чатем, и слова эти гулким эхом прокатились по подземелью. – Едва лишь увидев вас, я понял: вы не та милашка, за которую себя выдаете. Но кто бы мог подумать, что предо мною – преступница?! Мне стало ясно: я должен поступить с вами, как с другими, но вы неожиданно исчезли. – Чатем усмехнулся. – Вам не следовало исчезать, дорогая. Не следовало. Тем самым вы лишь отсрочили неизбежное. Но от Господа не уйдешь. Он нашел вас и отдал в мои руки – отдал во имя торжества справедливости!