Кровавый разлом

В углублениях что-то лежало.

Нет, не что-то. Деньги. Старые монеты.

Интересно… Бронза это или золото? Она не решилась взять их в руки и посмотреть. Вендела вдруг поняла: не только она, но и другие жители острова верят в могущество эльфов.

Она остановилась в метре от камня и прислушалась. В кустах вздыхал ветер, откуда-то издалека, с шоссе, доносился приглушенный шум машин. Никакого шуршания, никаких таинственных шагов.

Вендела подошла поближе и положила руку на камень. Несмотря на то что весь день светило солнце, камень был холодный. И тогда он тоже был холодным, вспомнила она.

Она зашла за камень. Здесь ветра не было, и Вендела прилегла на землю. Холодная земля оказалась сравнительно сухой, и она прикрыла глаза. От огромного валуна исходило странное чувство покоя, возможно потому, что он был таким большим и тяжелым.

Внезапно все стихло. Ветки можжевельника, только что покачивавшиеся под свежим морским ветром, замерли, словно по команде. Вендела медленно открыла глаза. Ей показалось, что выцветшая, как на старой фотографии, прошлогодняя трава тоже внезапно замерла. И она знала — если сейчас посмотреть на часы, стрелки наверняка тоже неподвижны.

Королевство эльфов.

Внезапно ей послышалось шуршание за кустами, похожее на чьи-то очень легкие шаги. Она приподнялась, но ничего не увидела.

И все равно она не сомневалась — из-за кустов кто-то на нее смотрит.

Ее ветро- и влагозащитный тренировочный костюм все же слегка намок, и Венделу начала бить дрожь. Душевного подъема как не бывало, ее охватила внезапная тревога. Она решила подойти к кустам и посмотреть, что там, но ноги словно вросли в землю.

Они ко мне подкрадываются,подумала Вендела. Эльфы… или тролли?

Она так и не решилась сделать несколько шагов вперед и убедиться, что там никого нет. Ноги сами понесли ее — она обошла камень и встала по другую сторону.

Все стихло. Никакого шуршания.

Но по эту сторону камня дул ветер. Вендела глубоко вздохнула. Она вдруг совершенно окоченела. Пора бежать домой, но оставалось еще одно. Она порылась в кармане, нашла новенькую десятикроновую монету и положила в углубление в камне.

Вендела прекрасно понимала, что ее затея сопряжена с риском. Она знала это лучше, чем кто-либо другой, но ей нужна была помощь.

Она попросит только об одном — и ни о чем больше.

Пусть Алоизиус сохранит зрение,подумала она. Пусть он еще хоть пару лет побудет здоровым… Это все, о чем я хочу попросить.

Она положила монету и попятилась.

Когда Вендела через просвет в кустах вышла в степь, она ощутила странный толчок и поняла, что время опять двинулось в путь. Ее часы тикали. Наступал вечер. Солнце на западе побагровело и опустилось к горизонту. Весенние лужи, все как одна, горели красным закатным светом.

17

— Пелле? — сонным голосом сказал Джерри. — Пелле?

Он уснул, как только они после короткого допроса отъехали от полицейского управления в Векшё. Бормотал что-то нечленораздельное, но когда они въехали в по-вечернему пустой Кальмар, Джерри неожиданно проснулся. Пер остановил машину у больницы.

— Пелле?

— Все нормально, Джерри. Мы в Кальмаре.

Он открыл дверь и с удовольствием вдохнул ночной воздух — легкие все еще горели. Он прокашлялся.

— Посиди здесь, Джерри… я должен навестить Ниллу. Это моя дочь. Ты ее помнишь, Джерри?

Отец уставился на больничную вывеску.

— Она здесь на обследовании. Скоро приду.

Половина одиннадцатого. Больница сияла всеми своими образцово вымытыми окнами. Ноги затекли — большую часть дня он просидел за рулем.

Вестибюль был еще не заперт. Стеклянные двери за ним бесшумно закрылись, и он поднялся на лифте в отделение, где лежала Нилла. Коридор был совершенно пуст, ни души, а дверь в отделение заперта. Он нажал кнопку звонка. Через минуту подошла дежурная сестра и впустила его. Даже не улыбнулась — скорее всего, от усталости, решил он. Не может быть, чтобы Нилле стало хуже.

Дверь в ее палату была приоткрыта, и оттуда слышались голоса. Нилла разговаривала с матерью.

Он опять прокашлялся. Он-то надеялся, что Марики не будет. Пер, конечно, знал, что его бывшая жена навещает дочь каждый вечер, но почему-то рассчитывал, что она уже ушла. Не повезло. Несколько секунд он сомневался, не повернуться ли и уйти, но потом все же решился и заглянул в палату.

Нилла полусидела в кровати. Ей уже выдали белый больничный халат, а из руки торчал прозрачный шланг. Капельница. Она выглядела как обычно, разве что немного бледнее.

Марика сидела рядом на стуле. На экране телевизора, висящего в углу палаты, разъяренная пара ссорилась на кухне, но звук был выключен.

— Привет! — Пер улыбнулся обеим. И матери, и дочке.

Разговор прервался. Марика, наверное, рассказывала что-то смешное, Нилла улыбалась, но, когда она посмотрела на отца, улыбка сошла с ее лица. Словно маска упала — сейчас она выглядела очень уставшей.

— Привет, папа! — Она удивленно принюхалась. — От тебя пахнет дымом!

— Разве?

Пер напряженно улыбнулся и с трудом удержал приступ кашля. Ничего разумного в голову не приходило.

— Что случилось, Пер? Ты не ранен?

— Да нет, все в порядке… Пожар в Смоланде. Дом загорелся. Я заметил из машины и позвонил пожарникам. Они приехали и потушили.

— А дом был пустой? — спросила Нилла.

— Там никто не живет, — сказал Пер и быстро перевел разговор: — А ты-то как?

— Ждем вечернего обхода и смотрим телевизор.

— Хорошо…

Марика встала:

— Если вам нужно поговорить, я могу выйти.

— Да нет, — сказал Пер, — я только хотел…

— Не нет, а да. Я пошла.

Она прошла мимо него, опустив глаза, и исчезла в коридоре.

Пер и Нилла посмотрели друг на друга. Пер вдруг сообразил, что мог бы порадовать Ниллу чем-то еще, кроме продымленной одежды. Надо было купить шоколадку или диск с музыкой.

— Мама все время здесь?

— Почти. Только спать уходит. — Нилла внимательно посмотрела на отца. — Меня скоро выпишут, правда?

Пер кивнул:

— Я приеду за тобой в среду. Отметим Пасху на Эланде. Будут сплошные яйца. Вареные яйца, шоколадные яйца…

Нилла улыбнулась:

— Шоколадные — это хорошо.

Пер подошел к постели и обнял ее. Как бы нечаянно прикоснулся щекой ко лбу — температуры нет.

— Скоро увидимся.

Он улыбнулся и так и вышел из палаты с улыбкой, с отвращением сознавая, насколько эта улыбка вымученна и неестественна.

Пер осторожно прикрыл за собой дверь и увидел Марику, стоящую в другом конце коридора. Он пошел к ней. Она скрестила руки на груди, и он остановился в трех шагах.

— Ей, похоже, получше, — сказал он.

Марика кивнула.

— А Йеспер остался на острове? — спросила она.

— Да.

Пер вовсе не собирался рассказывать ей о дневных событиях. Как и о том, что берет отца на Эланд. Марика сильно недолюбливала своего бывшего свекра.

— Я приеду в среду, — только и сказал он. — Когда появится врач?

— Не знаю… Скорее всего, перед ланчем.

— Тогда и я приеду в это время.

— Георг тоже будет, — тихо сказала Марика. — Тебе это не помешает?

— Ради бога, — солгал Пер. Подумал и солгал еще раз: — Мне он нравится.

Он вернулся на парковку. Джерри зачем-то вылез из машины и стоял рядом с сигаретой в одной руке и со своим портфелем — в другой. Как он может курить после всего этого?

— Не прикуривай, — сказал Пер. — Мы едем.

Джерри засунул сигарету в пачку и уселся в машину, покашливая.

Пер прислушался к его шипящему с присвистом дыханию. Десятки тысяч сигарет… а сейчас, после пожара, он дышит и того хуже, но задыхается-то уже давно. Сейчас Джерри звучал, как проткнутый надувной шар.

Он всю жизнь плевал на свое здоровье, подумал Пер. Плевал он, а болеет Нилла.

Он подъехал к своей хижине в половине двенадцатого. В Casa Mörnerбыло почти темно — Йеспер оставил только лампочку в прихожей.