Эпидемия. Начало конца

— Вы можете сказать что-то более определенное касательно этих программ?

— Да, сэр! Научный обозреватель «Нью-Йорк таймс» в книге «Микробы» писал, что в 1997 году ЦРУ финансировало тайную программу под кодовым названием «Ясный взгляд». Целью этой программы была разработка систем вооружения для эффективного использования выращенных в лабораторных условиях бактерий для биологического оружия. Президенту Клинтону не доложили об этой программе. О ней знали лишь несколько высокопоставленных чиновников — из тех, кто тесно связан с военно-промышленным комплексом. Вторая программа, получившая название «Проект Джефферсона», проводилась по поручению разведывательного управления Министерства обороны на Дагвейском испытательном полигоне и была направлена на создание биологического оружия на основе спор сибирской язвы. Письма, присланные сенаторам Дэшли и Лихи, содержали по два грамма конечного продукта этой программы. В каждом грамме находилось более триллиона живых бацилл, что более чем в два миллиона раз больше, чем необходимо для смерти одного человека. Хочу заметить, что эти сенаторы от Демократической партии были горячими противниками Патриотического акта.

По залу прошел ропот.

— Мистер Киссин! Каким образом, по вашему мнению, причастен форт Детрик к этому… скандалу?

— Сенатор! На этот вопрос нелегко дать исчерпывающий ответ. Форт Детрик — слуга нескольких господ, в том числе Министерства национальной безопасности и Национального института по изучению проблем раковых заболеваний. Я знаю, что многие ученые в форте Детрик довольно серьезно относятся к международному запрету на разработку биологического оружия. Проблема не в форте Детрик как таковом. Опасность представляет военно-промышленный комплекс и его безумный план — взамен политики разоружения установить полное доминирование во всех видах вооружения. Не стоит преуменьшать и значение прибыли, которую военно-промышленный комплекс получает от разработки этих программ. Впрочем, не это главное. Весь ужас ситуации заключается в том, что десятью миллиардами государственных денег, которые выделили форту Детрикс, фактически распоряжается, и с немалой прибылью для себя, между прочим, Баттельский мемориальный институт — учреждение, непосредственно ответственное за создание штамма сибирской язвы, который был доставлен по почте сенаторам.

— Расскажите больше о Баттельском институте. Это ведь частная корпорация…

— Да, корпорация с частным капиталом, работающая в тесном сотрудничестве с военно-промышленным комплексом. В Баттельском институте есть отдел, который работает на национальную безопасность. Он состоит из инженеров, химиков и микробиологов, к услугам которых предоставлены ультрасовременные лаборатории, проводящие исследования в областях биоаэрозольной науки и технологии. Фармацевтический отдел института «Баттельфарма» разработал новый электрогидродинамический аэрозоль, который позволяет впрыснуть в легкие более восьмидесяти процентов лекарства в виде изокинетического облака, а не двадцать, как в других аэрозолях. Споры сибирской язвы, присланные по почте, покрывал армированный стекловолоконный полиэфирный пластик, который прочно соединил гидрофильный кремнезем с каждой составляющей. Брюс Айвис в форте Детрик не имел доступа к таким технологиям. Вот что я имею в виду, сенатор Гиббонс, когда говорю о создании биологического оружия из первоначального эймсовского штамма. Покрытие необходимо для биологического оружия, предназначенного для поражения населения враждебных стран. Этим составом покрывают сбрасываемые с самолетов листовки или еще что-то; главное, чтобы бактерии попали к врагу.

— Председатель предоставляет слово сенатору-республиканцу от Огайо.

Кимберли Хелмз вызывающе улыбнулась.

— Спасибо, мистер председатель. Мистер Киссин, при всем уважении к вам, хочу заметить, что ваша теория заговора не стоила того, чтобы выносить ее на слушания комитета. Вы заявили под присягой, что ФБР замалчивает обстоятельства покушения на жизнь двух американских сенаторов, а использованные при этом бактериологические материалы являются оружием, втайне разработанным разведывательными службами страны без одобрения конгресса и без ведома президента. Желая запугать граждан Америки, которые наблюдают за работой комиссии, вы очернили доброе имя корпорации «Баттель», хотя эта организация никогда не фигурировала в качестве подозреваемого в проводившемся ФБР расследовании. Насколько я могу судить…

— Все, что я заявил под присягой, сенатор Хелмз, чистая правда. Баттельский мемориальный институт работает над проектом «Ясный взгляд». Он же получил заказ генетически модифицировать споры сибирской язвы, использованной в 2001 году. Сейчас правительство платит корпорации «Баттель» за разработку биологического оружия в лабораториях форта Детрик. То, что вы назвали «теорией заговора», на самом деле является «фактом заговора». Но меня больше пугает то, что в результате этих безумных тайных программ сейчас, в эту минуту, пока мы с вами ведем дискуссию, десятки маленьких, никому не подконтрольных лабораторий на деньги налогоплательщиков — суммарно около ста миллиардов долларов — разрабатывают опасные для жизни людей бактериальные культуры, от которых нет ни лекарства, ни вакцины. И если это вас не пугает, сенатор Хелмз, то у вас нет сердца!

Эрнест Лозано вышел из здания Сената в пасмурный сентябрьский день. Вдали прокатился раскат грома. Будет гроза. Небо на западе приняло странный вид. Низко нависшие темные тучи вздымались над Вашингтоном, словно гигантские волны небесного моря цвета лайма.

Лозано спускался по ступенькам медленно. Он ставил одну ногу, а затем опускал рядом вторую. Искусственные суставы протезов сгибались тяжело. Спустившись, он поковылял к рядам черных лимузинов, плотно припаркованных вдоль тротуаров двух городских кварталов.

Военно-промышленный комплекс давал огромные прибыли, попасть туда можно было различными путями, но две дороги оставались главными — это политика и армия. Долгие годы службы в военной разведке помогли Лозано добраться до кормушки. Там он познакомился с торговцами оружием, безжалостными наркобаронами, наемниками и деспотичными диктаторами, узнал о нитях, которые ведут от этих людей к ЦРУ и другим разведывательным службам. В этой игре дураки не выживали. Здесь не признавали излишней моральной щепетильности и нередко прибегали к запугиванию или откровенно жульничали ради создания новых ниш в мировом рынке оружия.

Мало кто из американцев понимает, что «война с терроризмом» — большой и очень прибыльный бизнес, а прибыльный бизнес надо защищать всеми доступными средствами: принимать нужные законы, собирать взносы в благотворительные фонды и на предвыборные кампании. Военно-промышленный комплекс правит бал. Однако теперь преференции у биологической войны, потому что, в отличие от высокотехнологичного вооружения, эти вещества трудно поддаются учету, финансируются из различных фондов, начиная от Министерства национальной безопасности и заканчивая Национальным институтом по изучению проблем раковых заболеваний, и производятся в частных компаниях, как например, «Баттель».

Конечно, следовало обдумать возможные способы применения биологического оружия.

Эрнест Лозано и «пентагонские пираньи», с которыми он имел дело, видели огромные перспективы биологического оружия. Пришло время подумать о защите жизненно необходимых нефтеочистительных заводов и газовых трубопроводов. Без них люди будут голодать, а экономика впадет в депрессию. Танки и солдаты — выгодный товар, но их использование ограничено имеющейся в наличии сталью и плотью. Биологическое оружие — стерильно, быстро в использовании и неразборчиво в выборе жертв. К тому же сообщникам предоставлялась возможность получать прибыль в фармацевтической промышленности — от массового производства лекарств. Эпидемия свиного гриппа была пробным камнем и принесла фантастический доход.

Лозано подошел к последнему лимузину, посмотрел на номерной знак и махнул рукой сидящей за рулем коротко стриженой женщине лет сорока. Под ее черным свитером с высоким воротником-стойкой угадывались атлетическое телосложение и кобура с девятимиллиметровым пистолетом.