Ловушка

Мы подошли и сели поближе к Ремню. Он как раз заканчивал играть очередную мелодию Зоны, как он сам называл то, что извлекал из гитары.

— Ну привет, сталкеры! — улыбнувшись, сказал он, когда мы с Кирпичом устроились возле огня. Я сел справа от Ремня, Кирпич слева. Я по инерции проверил карманы. Нельзя сказать, что Ремень мог что-то прихватить себе, просто привычка у меня такая.

— Что нового? — спросил Кирпич.

— Нового! Тут не знаешь, куда старое девать, а ты новое!

— Это ты о том, как со слепым псом встретился, что ли? — усмехнувшись, спросил я.

— Тебе, может, и смешно, а у меня до сих пор руки трясутся, — сказал Ремень и демонстративно потряс руками.

— Да ладно тебе! Главное — жив остался! А остальное… — Кирпич скорчил рожу, махнул рукой и показал этим, что остальное для него не важно. — Мы тут решили радиацию погонять. С нами будешь?

— От такого грех отказываться — конечно, буду, не вопрос! — бурно отреагировал Ремень. Сам он, хоть и молодой, водку пил так, как, наверное, никто в лагере не мог. Ну, помимо бывалых ходоков, разумеется.

Вокруг лагеря стало совсем темно. Костер освещал нас и на мгновение выхватывал из мглы проходивших рядом сталкеров. И казалось, что сидишь ты сейчас где-то в лесу, у себя на даче, например, а вовсе не в Зоне. У меня была дача. Сколько раз мы там с друзьями собирались, не сосчитать даже.

Иногда в голову пробьется идея новая и совершенно неожиданная. Так и сейчас. Внезапно я понял, что Зона тоже место отдыха. Но только не для нас, людей, пытающихся установить здесь свои правила. Я здесь был лишним, да и Кирпич, Ремень, Лист — все сталкеры, которых я знаю. Они умелые охотники или станут ими, но для Зоны — чужаки. Лишние. Здесь место только мутантам. А не людям, которые так и жаждут влезть на чужие территории и доказать, что они там хозяева. Человек не может быть хозяином нигде, тем более в Зоне.

После первой бутылки я тяжелым взглядом посмотрел на Кирпича, который внимательно слушал байку сильно подвыпившего Ремня.

— …иду, значит, дальше, а кровосос прямо на меня прет. И вдруг растворился в воздухе, в смысле невидимым стал…

Кирпич смотрел на Ремня, как ребенок на школьного учителя. Рассказы о кровососах нравились Кирпичу особенно. Он говорил, что обязательно пойдет на кровососа. Но только позже, когда опыта наберется. Сейчас Кирпичу разве что на кабана пойти по силам, да и то с подкреплением.

Кирпич сильно изменился после того, как потерял своего наставника. Он отказывался верить словам Сидоровича. Лист был для него авторитетом. Прикипел добродушный Кирпич к Листу. Поэтому ему сейчас так плохо.

Где-то очень далеко ухнул неизвестный зверь. Ремень на мгновение прервал свой рассказ и осмотрелся.

— Не знаешь, что это? — спросил я, посмотрев на Ремня захмелевшим взглядом.

— Понятия не имею, — только и пожал плечами тот, — я как-никак новичок и всего знать не могу. Зону вообще никто толком не знает, есть только догадки. Но если что-то и станет достоверным, то через некоторое время оно изменится до неузнаваемости. В Зоне так все и происходит.

— Понимаю, — сказал я. — Кстати, ты Скворца не видел?

При этих словах Кирпич оживился, а Ремень искоса посмотрел на меня. После нашего ухода Сидорович наверняка уже разослал всем на ПДА сообщение о смерти Листа и предательстве Шила.

— Как не видел? Видел! Он мне историю про кровососа и рассказал, — отрапортовал Ремень.

— И где он сейчас? — спросил Кирпич.

— Ребятки, может быть, вам без наставника походить какое-то время? В Зоне не принято, чтобы новички переживали своих наставников. Может, вас Скворец и возьмет в свою группу, но я не стал бы рисковать. Зона такого не прощает.

— Ну, мы к тебе и не напрашиваемся! — успокоил я Ремня. — Так где Скворец?

— Он в крайнем доме. — Рука Ремня указала на некий объект, который и домом-то назвать было трудно. В Зоне мало что соответствовало своему имени.

— Только вы его сегодня не трогайте. Он только что из рейда, поэтому нервы лечит. А бухой Скворец — это тебе не развеселый дядька. Поэтому дождитесь утра, а там поступайте как знаете. Тем более что жидкость в бутылке еще не закончилась. — Ремень демонстративно повертел бутылкой в руке, чем вызвал довольную ухмылку Кирпича.

— Я, пожалуй, пойду, — сказал я и поднялся.

Сделал я это слишком резко, даже в голове помутилось. Несколько раз, зажмурившись, я глубоко вдохнул ночной воздух и медленно побрел к окраине лагеря.

Выйдя за пределы лагеря, я остановился на островке потрескавшегося асфальта. Я знал, что нужно остерегаться открытых пространств, но в данный момент мне было море по колено. Внезапно в районе фермы я увидел свечение. Из природного любопытства, что могло кончиться плачевно, я медленно побрел к источнику этого свечения.

Я свернул с главной дороги и спустился в неглубокий овраг, ведущий к небольшому пролеску, метрах в ста от которого находилась ферма. Стараясь сильно не шуметь, я пересек овраг и остановился возле пролеска. Осмотревшись, я на всякий случай скинул с плеча оружие, снял с предохранителя и передернул затвор. Отодвигая ветки деревьев дулом калаша, я медленно, но уверенно продвигался вперед, в направлении свечения. В состоянии сильного подпития можно только спать, а не выяснять, что там такое сияет возле фермы. Но я человек упрямый, поэтому и рискую сейчас нарваться на спящего кабана или даже на целое стадо. Вернуться? Нет. Пока не узнаю, что там такое, не пойду обратно.

Я вышел из-под прикрытия деревьев и снова оказался на открытом пространстве. Источник загадочного свечения был рядом, причем не на ферме, как мне казалось ранее, а немного ближе. Когда я спускался с пригорка, то не заметил мирно спящего в кустах кабана. Все могло окончиться благополучно, если бы под ногой предательски не треснула ветка. Кабан издал непонятный звук. Он в одну секунду мог меня убить. Я повернулся к нему лицом и увидел гигантский силуэт зверя. Фонарик я забыл в лагере. И какого черта я вообще поперся сюда ночью, да еще пьяный? Так и сгинешь бесславно. Хотя о какой славе может идти речь, когда решается вопрос жизни и смерти?

Кабан встал на ноги и потряс огромной головой. В темноте блеснули его маленькие глазки. Я знал: если этот паровоз попрет на меня, то шансы выжить сократятся почти до нуля. И вдруг я неожиданно обнаружил, что крепко сжимаю в руках калаш. Целясь в голову мутанта, я дал короткую очередь и стал медленно отходить. Автоматная очередь срезала ветки возле ног кабана, но его не зацепила. Мутант рванулся в мою сторону. Я сделал еще несколько выстрелов, но, когда перестал стрелять, понял, что меня куда-то затягивает.

Я оглянулся и увидел свет. Как оказалось, это светилась аномалия. Она меня и затягивала. О такой аномалии мне никто не рассказывал. Она переливалась, как радуга после дождя. Мне казалось, что в моей голове становилось как-то слишком просторно. Аномалия звала меня. Противиться этому зову было невозможно. Поэтому я закрыл глаза и ступил прямо в основание этого прекрасного неземного света. Он окутал меня. И тут я услышал, как нечто огромное с диким визгом приближается ко мне. Обернувшись, я увидел страшные глаза и открытую пасть кабана, который с бешеной скоростью бежал на меня. Я хотел было открыть огонь из автомата, но, нажав на спусковой крючок, услышал только сухой щелчок. Кабан настиг меня в аномалии. Последнее, что я помнил, — свет в глазах потускнел, а через мгновение потух совсем.

Глава 2

Артефакт

Я очнулся и понял, что просто не могу дышать. Что-то большое и тяжелое придавило меня к земле. Я открыл глаза. Поперек моего тела распласталась уродливая туша кабана. Кабан тихонько похрюкивал и был без сознания. Я изо всех сил уперся в тушу руками и попробовал ее сдвинуть. Сколько безрезультатных попыток я сделал, не знаю. Кабан все так же громко дышал и иногда повизгивал. В какой-то момент я даже подумал, что так и умру под этим кабаном. Собрав последние силы, я снова попытался выбраться из-под мутанта. Чудом мне удалось вытянуть одну ногу, затем вторую. Я с большим трудом встал на ноги — они словно свинцом налились. Значит, я очень долго пролежал так. Я осмотрел себя — руки-ноги целы, и это главное. Серьезных ран нет, жить буду.