Страница 29 из 30
У Тони стеснило грудь. Она так по-глупому потерялась, а у него в глазах ни малейшего упрека.
— Как раз из-за паники люди здесь и гибнут, — через силу произнес Гаррет, чувствуя, что, если бы потерял эту женщину, его жизнь утратила бы смысл.
— Мне было не до паники, я была слишком зла.
— На кого?
— На свою всезнающую, всеядную начальницу. До меня дошло, что все это подстроила она, и никто больше. Чтобы выставить меня посмешищем в твоих глазах. С Анжеликой все в порядке, ведь так?
Гаррет кивнул, и у него в глазах зажегся мрачный огонь, не суливший ничего хорошего мадам Йелтси и Кенди.
— Бывшую начальницу, — поправил он и, не дав ей вставить ни слова, включил рацию. О чем-то поговорил, серьезно и спокойно, потом протянул трубку Тони. — Скажи Анджи, что у тебя все хорошо. Нажми вот тут и не отпускай, пока будешь говорить, потом отпусти и услышишь ответ.
— Привет, Анжелика, — проговорила Тони в микрофон. — У меня все хорошо.
— Я люблю тебя, анти! — ворвался ей в уши взволнованный голосок. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — с трудом выговорила Тони, задыхаясь от подступивших к горлу слез. Ей вспомнилось заплаканное личико Анжелики после ночного кошмара и тоска от бессилия помочь.
Теперь она знает, что для этого нужно. Нужна любовь. Любовь все лечит.
— Я люблю тебя, — громко сказала Анжелика, словно оповещая об этом весь мир.
И тут самообладание изменило Тони, и она разрыдалась. Его плечо было рядом, и, когда она уткнулась в него лицом, то ли ей послышалось, то ли он на самом деле сказал:
— Я тоже тебя люблю.
Но в тот момент на нее навалилась такая усталость, что она ни в чем не была уверена, а когда подняла на Гаррета взгляд, он смотрел куда-то за ее спиной и отдавал распоряжения одному из спасателей.
— Вы шли по следам пумы. — С этими словами Фрей чмокнул Тони в мокрую от слез щеку. Его взгляд беспокойно что-то выискивал и наконец наткнулся на Петти. Тревога во взгляде улеглась.
— Она ее видела, — сказал Гаррет и тряхнул головой.
— Пуму? Правда?
Пришлось Тони рассказывать с самого начала, как она пятилась от пумы, а люди все подходили и подходили. Кто-то сунул ей в руки чашку с горячим сладким чаем, кто-то накинул ей на плечи теплое одеяло.
— Из пакетика тоже неплохо, — пробормотала Тони. — Но этот, конечно, немножко повкуснее.
Кто-то протянул ей шоколадку, и Тони с жадностью вонзила в нее зубы. Ей еще никогда не было так хорошо, как сейчас. Она окружена теплом и любовью. Разве не любовь была во взгляде Гаррета, когда он смотрел на нее?
А если эта радость оттого, что операция прошла успешно? Или просто потому, что все они в горах?
— Ты готова идти?
— Конечно, — ответила Тони. — Хоть сейчас.
— Если хочешь, мы понесем тебя на носилках.
Она ответила протестующим взглядом. Гаррет вздохнул.
— Так я и думал.
Идти вниз оказалось намного легче, тем более что в снегу была протоптана тропинка, а рядом шли люди, переговариваясь и смеясь. Только теперь, освободившись от волнений и страхов, Тони стала замечать красоту в снежной круговерти и суровое величие гор.
Чудесное спасение привело ее в какое-то лихорадочно веселое состояние. Все вокруг воспринималось с необыкновенной остротой и яркостью. Ее открытая всем внешним впечатлениям душа вздрагивала всякий раз, когда Тони ловила взгляд Гаррета.
Он смотрел на нее как на самое свое драгоценное сокровище.
Они подходили к павильону, когда оттуда выбежала Анжелика. Она кинулась на шею Тони и стала целовать ее, всхлипывая и что-то радостно бормоча.
А ведь не далее как утром я окончательно решила уехать, подумала Тони.
Но в горах она узнала о себе нечто такое, о чем и не подозревала. Она осознала собственную силу.
Она поняла, что достаточно сильна, чтобы остаться здесь.
Когда Тони вместе с не отстававшей от нее ни на шаг Анжеликой вошла в павильон, первым человеком, которого она увидела, была мадам Йелтси.
Мадам выглядела постаревшей и усталой.
И вдруг Тони осенило.
Неуязвимость мадам была вовсе не признаком ее силы, а ее бедой. Что может быть печальнее, чем неспособность любить, отстраненность от самого прекрасного, что дает человеку жизнь!..
— Сдается мне, она кое-кого заберет с собой, — с усмешкой шепнул Гаррет.
Уж не Чарли ли? — подумала Тони. Да нет, судя по всему, не его. Чарли отбивал что-то колотушкой на кухонной стойке, и было похоже, он с удовольствием проделал бы эту операцию на голове мадам.
Тогда, может, Кенди? И тут Тони заметила кота, который сидел на коленях у мадам Йелтси и драл когтями ее драгоценную шубу.
— Котика! — догадалась Тони. — Она собирается взять с собой котика!
— Бедный кот. — Гаррет изобразил на лице огорчение. — Может, иммиграционный закон придет ему на помощь.
— Это только начало, — сказала Тони.
— Начало чего?
— Она снова научится любить.
Тони подошла к мадам Йелтси и, наклонившись к ней, взяла ее за руку.
— Все хорошо.
— Нет, не хорошо. Я по своей глупости чуть тебя не угробила. Я ведь, старая дура, сама не понимала, чего хочу для тебя. Поняла только в самый последний момент — чтобы ты была счастлива, вот чего я всегда хотела.
Слушая сумбурную речь мадам Йелтси, Тони открыла для себя, чего она искала у этой женщины: ее душа жаждала, чтобы кто-то заменил ей умершую мать.
— Сейчас я понимаю, что если ты и будешь счастлива, то не со мной. По правде сказать, я только что это поняла. — Мадам посмотрела туда, где стоял Гаррет.
Гаррет о чем-то оживленно разговаривал с толпившимися вокруг него спасателями и, как всегда, не замечал, какими глазами на него смотрят. Он для них — герой. И для нее тоже.
Конечно, она не считала мадам Йелтси своей второй матерью. Она просто искала у нее то, что могла дать только мама, — любовь и заботу.
Внезапно все звуки стихли, все замерло, а место, где стоял Гаррет, осветилось.
И на какой-то волшебный миг Тони увидела рядом с Гарретом… свою мать. И его брата Мэтью, и его невестку Сару. Она узнала их обоих по фотокарточке. Сара повернулась к ней, и Тони поняла, какой будет Анжелика, когда вырастет: красивой, волевой, умной и доброй. Губы у Сары пошевелились, но Тони ничего не расслышала. А потом ее мать, выглядевшая молодой, прекрасной, спокойной и беззаботной, потянулась к Гаррету и поцеловала его в щеку.
Тони почувствовала, как кровь ударила ей в лицо. Она закрыла глаза и потрясла головой.
— Что с тобой, дорогая? — забеспокоилась мадам Йелтси. — Тони!
— Все хорошо, — сказала Тони, открывая глаза. — Просто слишком много волнений за один день. Снег, и холод, и прочее… — Голос у нее дрожал.
Их нет, они умерли. Их здесь не было. У нее галлюцинации.
Она даже не представляла, что видения так прекрасны, так похожи на чудо.
Тони бросила взгляд на Анжелику. Та стояла не шелохнувшись на стуле и пристально смотрела туда, где был Гаррет. И вдруг на ее лице расцвела улыбка, таинственная улыбка.
Анжелика повернула счастливое лицо к Тони, и та внезапно поняла, что сказала Сара своей дочке.
Она поручила ее Тони и сказала дочери, что все хорошо, что она знает Тони, знает, что она за человек.
Здравствуй опять, моя тетя.
Тони заплакала.
— Мистер Бойд, — громко позвала мадам Йелтси. — Мистер Бойд, Тони нехорошо.
Гаррет в несколько шагов пересек комнату.
— Что с тобой, ты в порядке?
Тони несколько раз кивнула головой, у нее по щекам текли слезы.
В семнадцать лет она точно знала, чего хочет: стать художником и чтобы ее окружали люди, которых она любит. Жизнь повела ее по иному пути, но мать, Мэтью и Сара вернули ее обратно, туда, где ее место, где она будет сама собой.
Тони попыталась подняться, но ноги у нее подкосились, и Гаррет подхватил ее на руки и прижал к груди. Тони обмякла, чувствуя силу его рук и стук его сердца.
Он поцеловал ее в губы под общие смех и восклицания.