Мужчина без слабостей

— Прекращу, если ответишь.

— Хорошо, отвечу.

Он перестал щекотать, но, прежде чем убрал руку, еще раз провел рукой по ее бедру.

— Ты потрясающе привлекательная, — чуть-чуть хрипло сказал он.

— Совсем не привлекательная. У меня почти девять месяцев беременности. Я толстая, как кит!

Он свернул с дороги под фонарь.

— Погляди на меня, Кэссиди. — Он нагнулся и освободил ее от ремня безопасности. Затем освободился и сам. Потом обнял ее и притянул к себе. — Ты единственная женщина в мире, которая всегда будет казаться мне красавицей, — он наклонился, чтобы поцеловать ее. — Ты всегда будешь для меня красавицей. — Он откинулся на спинку сиденья и положил ей на живот ладонь: — Думаю, в моей жизни есть только один путь. У меня всегда в центре всего — бизнес. Но когда наш малыш начнет скандалить по ночам… это будет для меня окончательным пробуждением.

— Каким пробуждением?

Кэссиди хотела понять именно это. Она должна знать, действительно ли Донован вернулся потому, что изменился, потому, что она нужна ему так же, как он нужен ей? Если это так, то в ее жизни все меняется и все сомнения уходят. Навсегда.

— Именно пробуждение заставило меня осознать, что наши пути — твой и мой — тесно переплелись. И еще я понял, что у меня появился шанс оставить на этой земле не только компанию «Толли-Паттерсон».

Кэссиди хотела было задать еще несколько вопросов, но Донован поцелуем заставил ее замолчать. Поцелуем нежным, но обещавшим, что теперь они будут строить свою жизнь вместе со своим ребенком.

Он несколько раз легонько куснул ее за нижнюю губу. Она подвинулась, чтобы быть поближе к нему. Донован застонал и перенес руку с живота на ее грудь. Она вздрогнула от его прикосновения, в теле что-то начало пульсировать.

— Донован, — пробормотала она, прижимаясь к его плечу, когда он вдруг попытался отодвинуться.

— О господи, крошка, я хочу тебя.

— Я тебя тоже, — сказала она и вспомнила грезы, часто посещавшие ее во время беременности.

Он опять поцеловал ее, и на этот раз в поцелуе не было никакой неуверенности. Донован предъявлял свои права на Кэсси, и она знала, что если бы они не сидели на переднем сиденье автомобиля, то все это кончилось бы не раньше, чем он проник бы в глубины ее тела… Но Донован вдруг ослабил объятья, подарил ей несколько легких поцелуев, устроил поудобнее на пассажирском сиденье и опять пристегнул ремнем безопасности.

— Не волнуйся, Кэссиди, теперь мы единое целое, и я никуда тебя не отпущу.

Они опять поехали, а Кэссиди улыбнулась.

Она наконец поверила Доновану. Поверила в их совместное будущее.

Донован довез Кэссиди до дома и высадил ее, не заглушая мотора. У него с утра была назначена встреча с одним из директоров, но есть еще несколько часов, чтобы успеть к ней подготовиться.

В какой-то момент что-то заставило его обернуться. Кэссиди стояла на дорожке перед домом, теребя припухшую нижнюю губу, и смотрела ему вслед. Их глаза встретились, и в этот момент Донован отчетливо понял, что сдержит данное ей только что обещание.

Нет, дело было не в том, что его тревожила бы совесть. И даже не в его вере в их любовь. Он сдержит свое обещание потому, что без Кэссиди у него не будет должности исполнительного директора «Толли-Паттерсон».

Он никогда не терял сосредоточенности, но сейчас его просто раздирало на части. С одной стороны, ему хотелось остаться с Кэссиди, но с другой — его ждали доклады, которые еще надо было просмотреть.

Донован тряхнул головой. Работа, тем более карьера в фирме, важнее всего в жизни. Ему, Доновану, просто необходима победа в последнем испытании, которое им с Сэмом устроил дед.

Он кинул взгляд в зеркало заднего вида и увидел, что Кэссиди тяжело привалилась к дверному косяку. Донован понял, что опять разочаровал ее.

Вместо того чтобы уехать, он нажал кнопку телефона:

— Вызовите Маркуса Вейра.

— Вызываю Маркуса, — откликнулся телефон.

Маркус ответил только на третьем звонке. Он всегда отзывался не раньше третьего звонка. У Маркуса амбиций было не меньше, чем у Донована. Он отдал «Толли-Паттерсон» всего себя, и все дела в компании они вершили вдвоем.

— Расскажи мне, что у нас с проблемами на Западном побережье? — попросил Донован без всяких приветствий и предисловий.

— Нехорошо у нас. Кому-то надо туда ехать и разбираться. Джоуз пытался поторговаться с рабочими, но успехи невелики.

Вот уж чего ему сейчас не хватало, так это как раз поездки на Западное побережье! Сегодня среда, а в субботу им с Кэссиди предстоит свадьба.

— Маркус, я в субботу женюсь.

— Я знаю, сэр.

Донован проинформировал второго человека в своей команде о свадьбе специально, чтобы быть уверенным — он подстраховался по всем пунктам этого чертова завещания! Правда, проинструктировал Маркуса и о том, чтобы тот особо не распространялся…

— Мне нужно, чтобы завтра эта проблема была решена.

— Потому я и заказал билеты на Сан-Франциско на следующий рейс. Я не встану из-за стола, пока мы не разрешим этот конфликт.

— Позвони мне, когда с ним разделаешься.

— Позвоню.

Донован отключился. Он знал честолюбие Маркуса. Молодой человек очень напоминал ему себя в молодости. Не за это ли он его и взял в свою команду? Получая повышение сам, он каждый раз тащил за собой и Маркуса. Донован предполагал, что, став директором, на свое освободившееся место поставит Маркуса. Если завтра Маркус разберется с делами на Западном побережье.

Правда, имелись небольшие сомнения. Станет ли он директором, если Кэссиди уже беременна? Здесь ведь каждое лыко в строку. Господи, ну почему у него так нехорошо на душе?

Зазвонил сотовый, и он ответил:

— Привет, Сэм. Что случилось?

— Мне только что звонила мама… Так ты вернулся к Кэссиди Франзоне!

Двоюродный брат не спрашивал, он констатировал факт.

— Вернулся.

— Ты же знаешь, что большинство в совете не одобряет эту семью.

— В завещании деда говорится, что исполнительный директор должен быть женат и иметь наследника. И ничего не сказано о том, из какой семьи брать жену.

На том конце линии помолчали.

— Но я думаю, кое-кто предполагает, что ты женишься на представительнице Старого Чарлстона.

— Значит, они плохо меня знают.

Он нарочно не сказал Сэму, что свадьба уже назначена. Незачем выдавать сопернику лишнюю информацию.

— Они — нет, а я знаю, — сказал Сэм. — Ты слишком самоуверен.

— Я — наиболее подходящий человек для того, чтобы держать компанию под контролем. А в конце дня каждого больше интересуют деньги, чем светские связи…

Сэм кашлянул:

— Ты не лучший человек у руля, Донован.

— Думаешь, ты лучше?

— Уверен, что я, поскольку знаю, что для успеха в бизнесе необходима жизнь и вне офиса. А ты еще должен узнать мир, которому мы продаем нашу продукцию.

С этим Донован мог бы поспорить. Еще четыре года назад Сэм потерял свою конкурентоспособность — он женился на Мэрилин и стал работником «с девяти до пяти», имеющим дом и жену. Донован знал, что множество людей предпочитают гармоничное сочетание того и другого, но считал, что в любой теории всегда полно чепухи.

— Ну, мы еще посмотрим, что решит совет на январской встрече.

— Посмотрим. Ну, счастливо, — откликнулся Сэм и отключился.

Донован на ходу пытался разгадать, не скрыл ли от него Сэм какой-нибудь важной информации. Он держал новость о беременности Кэссиди при себе и очень удивился бы, если бы об этом разболтала его мать. Скорее всего, она ничего не сказала даже сестре, матери Сэма, поскольку вряд ли захотела бы похвастаться женитьбой сына на беременной подружке.

Впервые за многие годы Донован подумал о том, что они никогда не были одной семьей. У них нет общего дома, да и не так уж это важно для всех… После смерти деда он не знал, чего еще искать и добиваться. И теперь ему уже никогда не дождаться одобрения старика.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Мне не нравится, как он возвращается в твою жизнь, — прямо сказал Адам.