Страница 19 из 24
Донован всегда сознавал свое одиночество. Ему лучше работалось одному, чем в команде. И в нынешней ситуации тяга к индивидуальному решению всех вопросов заставляла его с некоторым подозрением относиться и ко всем работникам компании, и к Сэму.
— Не знаю, смогу ли сотрудничать с тобой, — признался Сэм. — Интуиция мне подсказывает, что нужно выйти к прессе и действовать в одиночку.
— Вряд ли это будет лучше для «Толли-Паттерсон», — возразил Донован.
— Не будет, — с легким сожалением согласился Сэм. — А ты когда-нибудь хотел, чтобы мы были просто двумя простыми, нормальными парнями?
— Нет, черт побери!
Сэм рассмеялся:
— Думал ли дед, что мы пойдем к председательству таким путем?
— Кто знает. Старик был довольно переменчив и мог думать что угодно. Но вряд ли даже он мог бы предсказать то, что произошло со мной и Кэссиди.
Сэм откинулся на спинку кресла:
— Вот в этом я не уверен.
— Что ты имеешь в виду?
— При одном взгляде на Кэссиди каждому сразу становится понятно, что она тебя любит. И мне кажется, что дед всегда тебе этого желал.
Донован засомневался в словах Сэма. Во всяком случае, ему не хотелось обсуждать с кузеном ни саму Кэссиди, ни ее чувства к мужу.
С этой минуты он взял в свои руки течение беседы, и вскоре у него появилось ощущение, что даже Сэм понимает, что он, Донован, был бы лучшим выбором на место руководителя компании. Они так и провели весь день в кабинете Донована, успокаивая по телефону и членов совета директоров, и разных инвесторов.
— Спасибо за тяжкий труд, Сэм, — сказал Донован, когда кузен уже собирался уходить.
— Не за что благодарить. Это ведь и моя компания тоже, — ответил Сэм.
— Верно, но, думаю, после сегодняшнего мы оба понимаем, что у кормила власти буду стоять я.
— Уверен?
— Сам слышал, как Тео говорил, что они не собираются игнорировать условия завещания. А на завтрашнем заседании совета я намерен добиваться голосования за нового исполнительного директора. Ясно же, что я лучший кандидат.
Сэм поднялся на ноги:
— Можешь думать, что хочешь. Если я попрошу совет отложить голосование или обсудить вопрос о том, что сейчас моя жена может быть беременной…
— Что бы ты ни делал, мы оба знаем, что ожидание не лучший способ действий. Нам нужно держаться вместе, потому что нас связывает более долгая история, чем дедушкино завещание. И есть только одна вещь важнее этого — место исполнительного директора. А я — самый логичный выбор на это место, — сказал Донован и открыл дверь перед уходящим Сэмом.
— Не провожай, я знаю дорогу, — попрощался кузен.
За дверями Сэм столкнулся с Кэссиди. В переноске на груди у нее спал Вэн, а руки были заняты пакетами — они с Эммой ходили по магазинам.
Он задержал ее:
— Надеюсь, ты понимаешь, что натворила?
— Что ты имеешь в виду?
— Завела ребенка от человека, у которого вся жизнь в компании.
Кэссиди не знала, что случилось, но она никогда еще не видела Сэма таким взбешенным. Хоть сейчас у нее с Донованом и сложные отношения, но Кэсси вовсе не собиралась болтать о муже с его соперником.
— Донован всегда делает так, как лучше для «Толли-Паттерсон», поскольку считает, что так будет лучше для его семьи.
Сэм прищурился:
— И ты еще его защищаешь! Поверить не могу. Ты знаешь, что он тебя использовал?
— А ты откуда знаешь?
— Он вернулся к тебе, чтобы обогнать меня на дистанции к креслу исполнительного директора. Как тебе это нравится? Ты всего лишь племенная кобылка для самовлюбленного трудоголика.
Сэм не сказал ничего нового для Кэссиди. И хотя она была сердита на Донована, но ничем этого не выдала.
— А ты просто злюка. Не можешь признать, что соперник сильнее? — ответила Кэссиди, отчаянно стараясь сохранить самообладание.
Сэм просто сказал вслух то, о чем она давно уже и сама думала. Как и Сэм, она считала, что Донован просто использовал ее. Возможно даже, с самого начала, когда они год назад только начали встречаться… То есть задолго до того, как Вэн дал о себе знать и появилось это жуткое условие в завещании его деда.
И даже если Донован ничего такого не делал, это все равно не умаляет того факта, что он ей лгал. Донован заставил ее поверить, что вернулся к ней по требованию сердца, что в душе он переменился.
Но Кэссиди уже начала постигать, что, может быть, она на самом деле не так уж и любит его, как думала, если не понимала, что его любовь и внимание всегда будут отданы только работе. Теперь она знала это. И будет знать впредь…
— Мне тебя жаль, — наконец сказала Кэссиди и погладила спящего малыша. Неважно, почему они с Донованом сошлись, — у нее есть Вэн, и это самое главное в ее жизни.
— За что? — удивился Сэм.
— За то, что ты так занят слежкой за Донованом и обвинением его в неудачах, что тебе некогда взглянуть на себя самого. Только ты один отвечаешь за свои дела.
— То же самое я мог бы сказать о тебе.
— Не пояснишь? — спросила она, ставя пакеты и вынимая из переноски Вэна.
— Ты видишь в Доноване то, что хотела видеть, а не его самого. Повернись, я отцеплю переноску.
Лицо Сэма вдруг изменилось, и она увидела в нем сочувствующего, мягкого человека. Разве мог он быть соперником Доновану? Да и по виду они совершенно разные. Сэм более добродушный, что ли… И, в отличие от Донована, он — командный игрок.
А Донован индивидуалист, предпочитающий работать без помощников. Она давным-давно это поняла.
— Не знаю, не опасно ли для меня поворачиваться к тебе спиной? — фыркнула она.
— Послушай, прости, что я так налетел на тебя. При виде твоего сына… он напомнил мне один разговор с дедом в прошлое Рождество.
— И что дед сказал?
Сэм покачал головой:
— Мы, видишь ли, обязаны помнить, что «Толли-Паттерсон» должна смотреть в будущее. Что нам нельзя быть последним поколением, управляющим семейным делом.
— Может быть, поэтому он так и настаивал на том, что следующий после него управляющий компанией должен иметь наследника?
Кэссиди показалось, что даже с небес Максвелл Паттерсон хотел бы контролировать своих внуков как можно дольше.
— Возможно. Я жалею о том, что сказал. Такое впечатление, как будто ты знала, что влипла с Донованом.
— Полагаю, так и есть, — она улыбнулась как можно увереннее, хотя в душе очень сомневалась, справится ли с этим. Потому что, по совести говоря, понятия не имела, чего еще ждать от мужа.
— Семья — я имею в виду остальные ее члены — не собирается признавать твой брак, Кэссиди.
— Почему?
— В деловом мире котируется дядя Тео… Ты понимаешь, о чем я?
— О да, понимаю.
— Так вот. Он знает, что вы с Донованом опять вместе. Это его не устраивает. И он постарается разлучить вас.
— Зачем?
Сэм покачал головой:
— Могу честно сказать, что это не имеет отношения лично к тебе.
— А к кому это имеет отношение? К Вэну? Я не позволю ни твоему дяде, ни всей компании влиять на жизнь Вэна. Не хватало только, чтобы мальчик рос в таких ненормальных условиях.
Сэм улыбнулся:
— Я вижу, Донован правильно выбрал себе женщину. Подходящая мать для его детей.
Это было так не похоже на Сэма, что Кэссиди с трудом верила своим глазам и ушам.
— Спасибо…
— Помочь тебе с переноской?
— Нет, спасибо.
— Тогда спокойной ночи.
Сэм вышел, сел в свой «мерседес» и уехал.
Кэссиди смотрела из окна ему вслед и отчаянно пыталась понять, что же делать со своим браком и будущим своего сына.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Донован вышел из кабинета далеко за полночь. Он еще не разговаривал с Кэссиди, но знал, что она уже осведомлена: он женился на ней, чтобы выполнить волю своего деда. Он потер глаза — в них словно песку насыпали. И спина болела от долгого сидения в одном положении.
В доме было тихо, только гудели кондиционеры. По главной лестнице он поднялся на второй этаж. Здесь, на площадке, стояла одна из скульптур отца, изобразившего Донована, когда тот учился на первом курсе колледжа. Холодный мрамор был до ужаса похож на своего прототипа, а взгляд пустой и бессмысленный. Как он раньше не замечал этого?