Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 24 из 27

— Ты всегда должна выигрывать, да?

Она помолчала. Ладно, он заслуживает искренности.

— Я желала тебя с тех пор, как ты первый раз солгал мне. Полагаю, этот раунд ты выиграл.

Он поцеловал ее сладкие губы.

— Думаю, мы оба выиграли этот раунд. А сейчас хочешь испробовать мою ванну?

Она сделала глубокий вдох и кивнула.

— О да.

Позже Кэндис лежала в объятиях Дерека, свернувшись калачиком, и смотрела через открытые французские двери на огни Сиэтла.

— Я говорила тебе «спасибо»? — спросила она.

Он усмехнулся.

— Не стоит благодарить меня. Это доставило мне удовольствие.

Она ткнула его локтем в бок.

— За помощь с реконструкцией «Маяка».

— Ах, это.

— Да, это. — Она снова расслабилась, мысленно представив законченный ресторан. — Знаешь, это всегда было моей мечтой.

— Исторический ресторан?

— Исторические здания. Это нельзя измерить в долларах и центах, но это имеет смысл на ином, более глубоком уровне. — Она замолчала. — Наверное, ты этого не понимаешь, да?

— А ты объясни.

— Я всегда считала, что в жизни есть вещи, которые важнее денег.

— И ты называешь себя Хэммонд?

Она снова ткнула его, на этот раз помягче.

— Из тебя вышел бы куда лучший представитель Хэммондов, чем из меня. Я всегда была белой вороной — артистической, непрактичной.

— Я думал, ты прекрасно ладишь со своей семьей. Ну, все эти обсуждения семени и все такое.

Кэндис улыбнулась.

— О, они меня очень любят, просто не понимают.

Он крепче прижал ее к себе.

— Это потому, что ты сложная женщина.

— Ты тоже меня не понимаешь, да?

— Не вполне.

— Ты не можешь понять, как можно отказаться от денег ради красоты.

В его тоне послышались полемические нотки.

— Я очень люблю красоту. Но существуют такие практические реалии, с которыми приходится иметь дело прежде, чем мы можем себе позволить роскошь сосредоточиться на искусстве.

— Такие как?..

— Еда, кров, одежда.

— Большинство людей в Сиэтле имеют еду, кров и одежду, — возразила Кэндис. — Чего им не хватает, так это искусства, истории и культуры. Это пища для души.

— Душа не может жить без тела.

— А телу без души не имеет смысла жить.

Несколько секунд прошло в молчании.

— Ты считаешь, у меня есть душа, Кэнди?

Вопрос сильно удивил, даже озадачил ее.

— Конечно, у тебя есть душа.

Да, он жесткий, твердолобый бизнесмен, который должен делать деньги каждый божий день, но он также нежный и щедрый любовник. А то, как он дурачился сегодня со своими братьями, показало ей его трогательно-человеческую сторону.

— Ну, может, просто поменьше, чем у других, — пошутил он.

Кэндис не нашлась, что на это ответить. Она начинала подозревать, что за жестким фасадом скрывается очень доброе сердце.

Она вдруг подумала, что ошибалась в нем, и можно надеяться на что-то большее, чем простая интрижка. Но это было опасное направление мыслей. Надо воспринимать все как есть, чтобы потом не испытать жестокого разочарования и сердечных мук.

— Ну, может, чуть поменьше, — согласилась она.

Они погрузились в молчание, в то время как ласковый ветерок влетал в окно вместе с отдаленным шумом улиц. Дыхание Дерека постепенно выровнялось, руки расслабились.

Кэндис не спала, глядя на город, говоря себе, что их интерлюдия окончена. Уже почти два часа ночи, а завтра в десять у них презентация. После этого у них не останется причин быть вместе и продолжать отношения.

Она стиснула зубы, напомнив себе, что шла на это с открытыми глазами. Она напряглась, приготовившись оставить его теплую постель и продолжать жить без него.

Но едва она пошевелилась, как его руки на ее животе сжались. Он не спал и хрипло прошептал ей на ухо:

— Останься.

Она замерла. Остаться?

Его голос звучал натянуто, мышцы напряглись.

— Просто… — Прошла целая минута. — Останься.

Одно слово. Одно-единственное слово, но оно перевернуло ее жизнь.

Она старалась не допускать его в свое сердце, но он накрепко утвердился там, и ей уже ничем нельзя помочь. Она почувствовала, как одинокая слезинка защипала уголок глаза.

— Хорошо.

Он перевернул ее на спину, нежно целуя в губы.

Она ответила на поцелуй, крепко обнимая его, стараясь разобраться в хаосе своих мыслей и чувств. Он будет обнимать ее всю ночь. Они проснутся вместе, в одной постели.

Что с ними будет? Что они делают?

Он прервал поцелуй и чуть отстранился.

Она заглянула в его темные глаза, ища ответы, которых, она знала, у него нет.

— Дерек?

Он покачал головой.

— Я не знаю, Кэнди.

Она коснулась его лица.

Он ласково поцеловал ее еще раз, и она обняла его, притянула ближе, стараясь вобрать в себя его сущность и успокоить свои страхи. Если все это ошибка, она будет ужасно страдать.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Дерек стоял во главе стола в небольшой комнате заседаний Исторического общества перед Мирной Уэст и пятью другими членами совета, стараясь думать о презентации, а не о Кэнди. Он щелкнул клавишей на своем лэптопе, выводя на экран следующую историческую фотографию и пускаясь в рассказ об Адель Альбинон и ее семи пекинесах.

Но взгляд его помимо воли устремился к Кэнди, и он провалился в изумрудные глубины ее зеленых глаз. Как только это закончится, они сразу же поедут опять к нему домой. Он отменит все свои дневные встречи и проведет остаток дня с Кэнди.

Обязательно.

Но это позже. Сейчас же он должен провести презентацию и не опозориться.

Он торопливо переключил внимание на Мирну, затем на Уильяма Суэнни и Мириам Джоунз.

Покончив с историей про пекинесов, Дерек включил свет. Он раздал копии оригинальных архитектурных чертежей и объяснил, как реконструкция «Кэнна интериорз» воссоздала характерные черты и особенности здания в его первозданном виде.

— Превосходная презентация, — сказала Мирна, обращаясь за поддержкой к своим коллегам.

Они все заулыбались и согласно закивали.

Дерек исподволь бросил взгляд на Кэндис. Ее лицо разрумянилось, улыбка была поистине ослепительной, а яркие глаза сияли от радости. Очевидно, это было почти так же здорово, как секс.

Мирна открыла папку и вынула довольно объемистый договор.

— Разумеется, будет еще заключительное голосование на нашем ежемесячном заседании. — Она протянула договор Дереку. — Но я думаю, уверена, что голосование будет благоприятным. Если вы подпишете страницы шесть и одиннадцать, я попрошу секретаря совета прислать вам официальную копию после голосования.

Дерек взял договор, пролистал страницы, раздумывая, стоит ли попросить юридический отдел быстро просмотреть его прежде, чем подписывать. Вдруг одно предложение на странице семь бросилось ему в глаза.

Этого не может быть.

Он взглянул на Мирну.

— Совет может наложить вето на будущую продажу?

Она кивнула.

— Уверена, вы понимаете, что совету требуется определенная мера контроля над означенным зданием.

— Но мы не собираемся продавать ресторан. Он часть отеля. Возможно, мы могли бы сдать его в аренду, но продавать отдельно мы его не можем.

Уильям Суинни подал голос:

— Но вы можете продать отель.

Дерек уставился на мужчину.

— Вы ожидаете, что я предоставлю Историческому обществу право вето на продажу «Тихой пристани»? Мы определяем только «Маяк» как памятник исторической культуры, а не все здание. — Эти люди что, лишились рассудка? Он не имеет права рисковать многомиллионным имуществом. Да совладельцы ему голову оторвут и правильно сделают.

— Но это стандартный контракт, — изрекла Мириам.

— Стандартный для кого? — возмутился Дерек.

— Стандартный для Исторического общества, — ответила Мириам.

— Я не могу это подписать, — отрезал Дерек.

— Но… — Кэнди впервые подала голос.

Он поймал ее встревоженный взгляд. Жаль, что она огорчится, но это же просто смешно.