Судьба горца

– Битон был ублюдком, который на своем пути сеял только страдания, – сказал Джеймс. Он подошел и обнял Эрика и Мэлди за плечи в знак сочувствия. – Мне кажется, он мог с помощью старой Гризель убить и твоего отца. Точнее, приемного отца.

– Мы снова вместе! Чего же тогда медлим? – воскликнул Найджел, осматриваясь вокруг. Он схватил Балфура за руку и слегка пожал ее. – Нам следует вернуться в Донкойл.

– Да, действительно, – согласился Балфур и, крепко обняв Эрика, зашагал к лошадям.

– Всем нам, – прокричал Найджел ему вслед.

– Да, определенно, всем.

– Нет, – покачала головой Мэлди. – Думаю, будет лучше, если я поеду в противоположном направлении.

– Сейчас слишком поздно ехать куда бы то ни было одной. Кроме того, тебе надо запастись едой, – возразил Найджел, подсаживая Мэлди на своего коня.

– Вряд ли вы жаждете моего общества после того, что я рассказала.

– Нет, ты же видишь, что некий сердитый рыцарь сейчас не жаждет твоего общества, – устраивая Мэлди в седле, Найджел кивнул на быстро удаляющегося Балфура, – но он не единственный, кто едет в Донкойл.

Найджел вскочил на лошадь позади Мэлди и усмехнулся Эрику. Мальчик ехал на лошади Джеймса.

– То же и со мной, – сказал Эрик. – Балфур не плюнул в меня, но он и не в восторге от моего возвращения.

– Ерунда, парень, – сказал Джеймс – Он ведь обнял тебя.

– Ага, будто меня льдом обложили. Он еще не осознал и не принял случившееся. Возможно, нам с Мэлди лучше остаться здесь.

– Нет. Ты-то уж точно должен быть рядом, чтобы Балфур поговорил с тобой, когда придет в себя.

– По-моему, лучше как раз держаться подальше, – пробормотал Эрик.

Найджел улыбнулся и потянулся, чтобы взъерошить густые светлые волосы мальчика.

– Балфур глубоко потрясен. Точно не скажу, почему эти вести ударили по нему намного сильнее, чем по нам, – хотя есть пара мыслишек, – но он успокоится.

– Может, и так, но все равно я Битон, а не Мюррей, и этого не изменить.

– Ты Мюррей. Возможно не по крови и рождению, но во всем остальном ты Мюррей, – твердо сказал Найджел, и Джеймс кивнул в знак искреннего согласия. – Мы растили тебя как брата тринадцать лет. Неужели ты действительно думаешь, что мы запросто отбросим в сторону все эти годы? Ты тот же крохотный младенец, которого Джеймс нашел полумертвым на склоне холма. Ты остаешься ребенком женщины, которую наш отец любил настолько сильно, насколько вообще был способен любить женщину. Настоящий волокита – вот кем он был. Ничего не изменилось. А ты не думал, что за все эти годы мы хотя бы разок могли засомневаться, что ты сын нашего отца?

– Но вы и словом не обмолвились.

– Конечно нет. Мысли, когда они вообще приходили, были мимолетны и не имели большого значения.

– Тогда почему Балфур так расстроен?

– Боюсь, это связано не с тобой, парень, – пробормотал Найджел.

Мэлди вспыхнула, когда трое мужчин посмотрели на нее. Такое повышенное внимание – одна из причин, почему она не хотела ехать в Донкойл, хотя Найджел был прав. Сейчас поздно ехать куда-то одной. Когда они прибудут в Донкойл, уже почти стемнеет, а замок Мюрреев был гораздо ближе любого места, куда она могла бы податься, кроме, возможно, хижины Элинор, но появляться там было бы небезопасно. Горе тех, кто потерял своих любимых, должно поутихнуть, прежде чем они смогут без ненависти взирать на тех, кого считают виновниками своего поражения.

И если Мэлди собирается продолжить свое путешествие, то ей необходимо запастись провизией. Придется одолжить еду у Мюрреев, хотя это и неудобно, учитывая, что она их обманула. Легче перенести небольшое унижение, чем голод и холод.

Всю дорогу до Донкойла Балфур безмолвствовал. И как только они достигли главной башни, тут же удалился в опочивальню. К ужасу Мэлди ее разместили в той же самой комнате, из которой она сбежала благодаря скромнице Дженни.

– Мне очень жаль, что пришлось ударить тебя, – обратилась к молоденькой служанке Мэлди, едва войдя в комнату, – но я должна была выбраться отсюда.

Дженни вздохнула, на мгновение уставилась взглядом в потолок и наконец посмотрела на Мэлди.

– Знаешь, как это больно? До сих пор остался небольшой синяк. – Она указала на пожелтевший синяк на подбородке. – И бедный Дункан прятался от нашего лэрда целых два дня. Думаю, он до сих пор старается не попадаться ему на глаза.

– Я должна была выбраться из Донкойла. – Мэлди вздохнула и покачала головой. – Уверена, скоро ты услышишь все подробности. Я не надеюсь, что твое мнение обо мне изменится к лучшему и ты перестанешь видеть во мне предательницу. Но тем не менее прошу: поверь, я очень сожалею, что ударила тебя.

– Хорошо, считай, что я поверила. Но если решишь убежать снова, не зови меня.

Мэлди поморщилась, когда молодая служанка вышла, с глухим стуком закрыв за собой тяжелую дверь. Она направилась к кровати и рухнула на нее, слепо уставившись в потолок. Она подозревала, что, скорее всего, не останется надолго в Донкойле, но предчувствовала, что время, проведенное здесь, покажется ей вечностью.

Могло быть несколько причин, почему Балфур снова предоставил ей эту комнату. Она пыталась перестать думать об этом, но мысли буквально роились в голове. Возможно, ему действительно необходимо время, чтобы все обдумать. Она рассказала ему такие вещи, которые совсем не просто принять. Найджел и Джеймс восприняли все довольно хорошо, может быть, и Балфур смирится после того, как все обдумает. Он разместил её в той же комнате, чтобы иметь возможность придти к ней, как только примет решение. Сердце забилось чаще, но Мэлди решила, не питать ложных надежд. Балфур мог отдать ей эти покои просто потому, что только они были свободны.

Она чувствовала себя больной и разбитой, и тому виной не только испытания, которым она подверглась в последние несколько дней. Хотя тело покрывали синяки, львиная доля боли поселилась внутри. В некотором роде она снова потеряла мать. Неприглядная истина развеяла ложь, окутавшую Мэлди со всех сторон. На самом деле у нее никогда и не было матери. Она просто жила с женщиной, которая без особой охоты кормила и одевала дочь, взращивая орудие мести. Мэлди осознала, насколько сильнее сразила бы ее правда, не ожидай она подобного от матери.

Так же Мэлди не оставляли мысли об отце, которого она пыталась убить. Хотя Мэлди и радоалась его смерти, все же испытала облегчение, что не взяла грех на душу. Мать постоянно твердила, что Битон обманщик и подлец, но в действительности он оказался намного хуже и заслужил смерть своими ужасными злодеяниями, среди которых уязвленное тщеславие Маргарет Киркэлди – мелочь. Было очень нелегко наконец встретиться с ним, увидеть собственными глазами породившее ее зло.

В глубине души Мэлди боялась, что какая-то часть этого зла живет внутри нее. Казалось, и Эрик испытывает тот же страх. Мэлди знала, что еще не скоро перестанет обдумывать каждое свое действие и опасаться, что это дрянная кровь Битона направляет ее мысли и поступки. Неважно, как часто она твердила себе, что не обязательно станет копией своего родителя. Ведь то, что Битон – ее отец, еще не означает, что она должна быть похожа на него во всем. Но прежде чем она убедится окончательно, пройдет немало времени.

Мэлди подумала о Балфуре, и горькие слезы полились из глаз. Он так и не пришел. Она решила подождать еще немного, но чувствовала, что это будет лишь пустой тратой времени. Он никогда не вернется в ее постель, вероятно, даже не захочет взглянуть на нее издали. Да, она предала его, но не так, как он думает. Она предала его по-иному. Ложью и намерением использовать в своих целях. Мэлди была уверена: гордый мужчина так просто не простит этого. Однако она будет ждать. В комнате, где они разделили столь многое. Надежда умирает последней.

Девушка выглянула в окно. Мягкий свет нового дня причинил резкую боль глазам. Она совсем не спала этой ночью, лишь дремала время от времени. Балфур так и не появился. Сердитая Дженни была единственным человеком, заходившим в комнату. Служанка принесла ужин и поспешно удалилась. То, что еду для Мэлди принесли в комнату и не пригласили ее к ужину вместе с остальными в главный зал, говорило само за себя, но она продолжала надеяться и ждать.